Олег ЛАЗАРЕВ. Москва и Подмосковье художника Нестерова

М.В. Нестеров. "Путь ко Христу". Роспись трапезной части Покровского храма Марфо-Мариинской обители

Значимость человека в истории своей страны определяется временем. Десятилетия проходят с момента, как душа его покинула этот мир, проходят - и расставляют все по своим местам. Прижизненная известность со временем может превратиться в ничто, в прах; поношения же и поругания - в посмертную славу. Великому русскому художнику Михаилу Васильевичу Нестерову (1862 - 1942) за свою долгую жизнь пришлось испить из обеих чаш. Получивший широкое признание работой по росписи Владимирского собора в Киеве, автор "Видения отроку Варфоломею" вынужден был уйти в тень в советские годы. Нестеров был свидетелем двух мировых войн, в период между которыми, помимо своих тайных работ, он писал портреты. Портреты тех людей, которые влекли его, были родственны ему по духу, "путь которых был отражением мыслей, чувств, деяний их". За год до смерти за один из таких портретов, портрет академика Павлова, художник был награжден Сталинской премией. До этого в апреле 1938 г. зятя художника расстреляли, дочь Ольга потом вернулась из ссылки инвалидом, и сам Нестеров не избежал злой участи, проведя несколько недель под арестом.

Со дня смерти художника прошли десятилетия, вновь открылись храмы, на лесах которых он проводил лучшие годы своей творческой жизни, любителям искусства стали доступны многие неизвестные ранее картины мастера - и лишь теперь мы можем в полной мере осмыслить и оценить вклад этого человека в жизнь своей родины. В прошлые выходные я отправился в Московскую область, чтобы вживую соприкоснуться с теми местами, которые были дороги художнику, где он находил источник своего вдохновения, и через это по-новому взглянуть на его творчество. Мой маршрут я замыслил таким: Сергиев Посад - Абрамцево - Москва - Болшево, и теперь с удовольствием поделюсь своими впечатлениями.

Сергиев Посад

"К весне лишь перебрался я в Москву. На очереди были две новые затеи, и я усердно работал над ними. И когда обе темы достаточно вырисовались, я стал думать, как для них собрать материал. Кончилось тем, что было решено переехать к Троице".

М. В. Нестеров. Воспоминания

Любовь к образу преподобного Сергия сопровождала художника с самого детства - этот святой, как и Тихон Задонский, особо почитался в его набожной семье. Впервые Нестеров поселился в Сергиевом Посаде летом 1888 года, работая над картинами "Пустынник" и "За приворотным зельем". В течение многих лет окрестности Троице-Сергиевой лавры будут для него источником творческого вдохновения, а сюжеты о преподобном украсят со временем залы собрания П. М. Третьякова.

В субботу утром я прибыл на электричке в Сергиев Посад. Рядом с платформой - памятник предпринимателю Савве Ивановичу Мамонтову, с которым еще предстоит встреча в Абрамцеве. К 10 часам меня ждут на экскурсию в Церковно-археологическом кабинете (ЦАК) - до этого времени гуляю по Лавре и захожу в Троицкий собор поклониться преподобному. Рядом с ракой с мощами в южных вратах собора зияет пробоина от ядра польской пушки - и во времена Смутного времени важнейшую роль сыграла основанная Сергием обитель. Неспешно льется акафист преподобному, и слова Евангелия как бы заключают его призыв ко всем нам: "Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы"...

Вот я у здания ЦАК. В былые времена здесь располагались царские чертоги. Поднимаюсь на второй этаж, где меня встречают семинаристы в черных кителях, и начинается экскурсия, интересная и познавательная. В каждый следующий зал вхожу с придыханием, жадно оглядывая экспонаты - ищу глазами обещанные картины М. В. Нестерова. Они же дожидаются меня в конце самого последнего зала. Одна из них, "Всадники" (1932 г.), на сюжет из обороны Троице-Сергиевой лавры в месяцы ее осады, относящиеся к Смутному времени.

"...Напишу... о том, как во время осады Троицкой лавры в польском стане на утренней заре увидали паны-ляхи несущихся трех дивных старцев на белых конях и как эти старцы по утреннему туману промчались мимо них и скрылись во святых воротах". (Из письма М.В. Нестерова к С.Н. Дурылину, 24 апреля 1932 года)

Останавливаюсь и замираю перед "Страстной седмицей". Картина написана в советское время, в 1933 году. По своему содержанию она продолжает линию дореволюционных картин художника - "Святая Русь" (1901-1906), "Путь ко Христу" (1910-1911), "Душа народа" (1914-1916). Только на картине "Страстная седмица" Христос уже не выходит навстречу ищущему его народу - он распят на русской Голгофе, а изображенные на полотне люди (среди них Гоголь, Достоевский, женщина с маленьким гробиком) предстоят в покаянии.

Приведу здесь отрывки из писем художника, относящихся к периоду работы над картиной:

"Работа, одна работа имеет еще силу отвлекать меня от совершившегося исторического преступления! От гибели России. Работа дает веру, что через крестный путь и свою Голгофу - Родина наша должна прийти к великому Воскресению. Когда оно совершится! - Кто знает, - но знамение есть. Может быть, мы будем свидетельствовать великому, радостному событию, но ведь мы и не заслужили его - мы свидетели гибели, и вольные и невольные пособники этой гибели великой Родины..." (Из письма М.В. Нестерова к А.В. Жиркевичу, 12 мая 1918 года, Москва)

"Тут есть и русский пейзаж, есть и народ, есть и кающийся (черт ли в том) интеллигент, все есть, а есть ли или будет ли соответственное уменье - это посмотрим, когда хорошая картина будет кончена". (Из письма М.В. Нестерова к А.А. Турыгину, 1 февраля 1933 г., Москва)

"Для меня не вполне ясно, что Вы подразумеваете под словом «ходы»? Значит ли это эскизы и картина «Душа народа» или что? Если да, то отношение «Св. Руси» к последней было такое: «Русь» зародилась раньше на два-три года до «Души народа», и эта последняя как бы вытекала из первой - была, как и «Путь ко Христу», уже неизбежной в развитии «темы». Тема же - почти одна и та же во всех трех, и, мне думается, лишь в третьей композиции тема была для меня почти исчерпана, и лишь в последние четыре-пять лет у меня появилась композиция, могущая внести как бы некоторое углубление или, быть может, концентрацию той же темы о нашей вере, душе народной, грехах и покаянии. Но эта новая мысль пока еще лишь в эскизах, а приведет ли Господь воплотить ее в законченные образы, в картину, - сейчас не скажешь. Тут нужна воля более молодая, упругая и ряд благоприятных обстоятельств, на которые сейчас трудно рассчитывать. Однако, пока жив, - надежды не теряю, и все думается, что напишу еще и эту картину, как привел Бог написать все ранее задуманные". (Из письма М.В. Нестерова к С.Н. Дурылину, 7 мая 1924 г., Москва)

Попрощавшись с Лаврой, я сажусь на электричку до Абрамцево...

Абрамцево

"...Абрамцево (имение старого Аксакова) одно из живописнейших в этой местности. Сосновый лес, река и парк, и среди него старинный барский дом..."

Из письма М.В. Нестерова сестре, 17 июля 1888 года

В 1889 году на вырученные от "Пустынника" средства Нестеров устраивает свою первую заграничную поездку в Италию. Вернувшись оттуда, в творческом подъеме художник создаст одну из своих выдающихся картин - "Видение отроку Варфоломею". Ряд пейзажей, дуб для первого плана и сам первый план картины были написаны в окрестностях деревни Комякино недалеко от Абрамцево. Фон же к "Варфоломею" был написан с абрамцевского балкона.

"...Однажды с террасы абрамцевского дома совершенно неожиданно моим глазам представилась такая русская, русская осенняя красота. Слева холмы, под ними вьется речка (аксаковская Воря). Там где-то розоватые осенние дали, поднимается дымок, ближе - капустные малахитовые огороды, справа - золотистая роща. Кое-что изменить, что-то добавить, и фон для моего «Варфоломея» такой, что лучше не выдумать.

И я принялся за этюд. Он удался, а главное, я, смотря на этот пейзаж, им любуясь и работая свой этюд, проникся каким-то особым чувством «подлинности», историчности его: именно такой, а не иной, стало мне казаться, должен быть ландшафт. Я уверовал так крепко в то, что увидел, что иного и не хотел уже искать". (М. В. Нестеров. Воспоминания)

Абрамцево - имение Мамонтовых, с его мастерскими, с его широкой трудовой и культурной жизнью. Это место многие годы притягивало к себе выдающихся художников и артистов своего времени. Здесь предпринимались смелые попытки возродить интерес ко всему русскому в обществе.

На платформе спрашиваю, как пройти в усадьбу. Добродушный молодой человек указывает дорогу, завязывается разговор об искусстве и не только... как неожиданно возникает вопрос: откуда у дочки Саввы Мамонтова, Верочки, знаменитой "Девочки с персиками", персики?.. Ответ окажется прост и прозвучит на экскурсии по усадебному дому: абрамцевские персики оранжерейные.

К сожалению, цивилизация почти вплотную подкралась к Абрамцеву - рядом автомобильная стоянка, рестораны и гостиницы. Из-за большого потока посетителей экскурсия проходит в некоторой суете и спешке. Но самое ценное ухватить удается. В усадебном доме хранятся несколько небольших картин и дружеских шаржей М. В. Нестерова. Среди картин - "Девушка-нижегородка". Особое место в столовой дома занимает послереволюционная авторская копия "Видения отроку Варфоломею".

Спускаюсь к речке Воре. Живописная красота русской природы здесь и поныне радует глаз. Лепота!..

Нечто особенное до сих пор ощущается в Абрамцеве. Недаром известный философ П.А. Флоренский писал А.С. Мамонтовой, первой хранительнице абрамцевского музея, дочери С.И. Мамонтова: "Вы хранительница чего-то более тонкого и духовного, чем только покосы, лес и даже дом... Абрамцево, дорогое Вам, прежде всего, есть духовная идея, которая не уничтожаема".

Итак, на субботний день мой маршрут окончен. На очереди - Болшево и Москва.

Москва

"Вот и Москва. Остановились мы на Никольской, в Шереметьевском подворье, излюбленном провинциальным купечеством. Тут что ни шаг, то диво. Ходили всей семьей по Кремлю, по Кузнецкому мосту..."

М. В. Нестеров. Воспоминания (о первом приезде в Москву на обучение)

В воскресенье с утра я направился в Марфо-Мариинскую обитель. Как величественно спокойно и прекрасно воскресным солнечным утром уютное Замоскворечье... Дороги свободны от машин, и невольно чувствуешь, что именно здесь, на этих улочках, живет душа белокаменной столицы.

На Большой Ордынке из-за невысокой стены обители выглядывает купол Покровского храма, расписанного Нестеровым в 1908-1911 гг. по просьбе основательницы обители вел. кн. Елизаветы Федоровны.

"Мечта расписать в Москве храм была давняя", - пишет в своих воспоминаниях художник. Снаружи храм украшают две мозаики, также сделанные по эскизам Нестерова. Внутри же входящего в церковь встречает картина "Путь ко Христу".

"В картине «Путь ко Христу» мне хотелось досказать то, что не сумел я передать в своей «Святой Руси». Та же толпа верующих, больше простых людей - мужчин, женщин, детей - идет, ищет пути ко спасению. Слева раненый, на костылях, солдат, его я поместил, памятуя полученное мною после моей выставки письмо от одного тенгинца из Ахалциха. Солдат писал мне, что снимок со «Святой Руси» есть у них в казармах, они смотрят на него и не видят в толпе солдата, а как часто он, русский солдат, отдавал свою жизнь за веру, за эту самую «Святую Русь».

Фоном для толпы, ищущей правды, должен быть характерный русский пейзаж. Лучше весенний, когда в таком множестве народ по дорогам и весям шел, тянулся к монастырям, где искал себе помощи, разгадки своим сомнениям и где сотни лет находил их, или казалось ему, что он находил..." (М.В. Нестеров. Воспоминания)

"Путь ко Христу" художником писался дважды - из-за плохой загрунтовки стен первая роспись была безнадежно испорчена. "Я только что окончил большую картину «Путь ко Христу», радовался этому, предполагал в ближайшее время показать ее вел.княгине... Прихожу в церковь, поднимаюсь на леса и замечаю по всей картине выступившие какие-то черные маслянистые нарывы. Что такое? Какое их множество! Пробую пальцем, они лопаются, на их месте - черные маслянистые слизняки. Точь-в-точь, как было с Абастуманским орнаментом на загрунтованных Свиньиным стенах. Какой ужас!" (М.В. Нестеров. Воспоминания)

Росписи храма наполнены ощутимой нежной любовью. Скажу, что мое знакомство с творчеством великого русского художника началось в свое время именно с этих росписей Марфо-Мариинской обители.

После Марфо-Мариинской обители я зашел полюбоваться фасадом Третьяковской галереи, выполненным по рисункам В.М. Васнецова. Собрание картин П.М. Третьякова очень многое значило в жизни М.В. Нестерова. Когда-то отец сказал, что не признает в Нестерове художника, пока его картина не будет приобретена Третьяковым в галерею. Первой такой картиной стал "Пустынник" (1888-1889), следующей - "Видение отроку Варфоломею" (1889-1890).

«Он любил в пожилые годы тайно прийти в Третьяковскую галерею и там встретиться вновь с героем своего творчества.

- Живет! Слава Богу, живет! - не раз говаривал он мне после такого тайного свидания с Сергием своих картин, а иногда прибавлял к этому: - Вот ведь чудеса: смотрят его! Есть такие чудаки, что мимо не проходят. Остановятся - и смотрят!

К концу жизни Нестерова эти сообщения его становились все чаще.

- Любят его! - сказал мне однажды художник после одного из последних посещений Третьяковской галереи.

И в этих словах сквозила ничем не скрытая радость. Он убедился, что навсегда дал родному народу прекрасный образ того, кто, по его словам, мудрой и простой «красотой просиял в нашей истории, в нашем народе». (С. Дурылин. Нестеров в жизни и творчестве)

Болшево

"Сегодня иду на именины Серг. Николаевича, который (или, вернее, Ирина) построил себе «хижину» верстах в тридцати пяти от Москвы, там будет комната, которая в любое время будет ожидать моего посещения".

Из письма М.В. Нестерова, октябрь 1937 года

Последним местом, которое я хотел посетить в этой поездке, было Болшево, ныне один из районов города Королева. Здесь недалеко от железнодорожной станции я отыскал нужный мне адрес, отворил калитку и во всей красе увидел уютный двухэтажный дом с верандой, в свое время собиравший в своих стенах многих известных деятелей середины XX века - дом-музей С.Н. Дурылина, искусствоведа, писателя и священника.

Место это со слов друга С.Н. Дурылина писателя Николая Дмитриевича Телешова называют здесь "Болшевским Абрамцевым", указывая на преемственность от Абрамцева Аксаковского и Мамонтовского. Не раз бывали в этом доме актеры Ильинский и Яблочкина. Подолгу гостил здесь и М.В. Нестеров, лучший друг хозяина дома. Для Нестерова в доме была выделена отдельная комната.

Дом был построен в 1936 году по проекту Щусева и Дурылина из остатков разрушенного Страстного монастыря, располагавшегося на Тверской улице Москвы. Перед этим монастырем более полувека стоял с преклоненной главой первый памятник А.С. Пушкину (1880 г.).

К великому моему изумлению работники музея встретили гостя с открытой душой, тепло и по-семейному. Напоили чаем на кухне, где в картонной коробке шевелились маленькие черно-белые котята, а после провели по комнатам дома, сопроводив осмотр подробным рассказом. В этом доме на удивление близко ощущается атмосфера того времени, когда жили здесь С.Н. Дурылин со своей супругой Ириной, когда в гости к ним приезжал художник М.В. Нестеров, когда велись здесь глубокие разговоры о вопросах, которые ставила перед людьми жизнь. В моих планах до отправления поезда в Санкт-Петербург было найти дом на Сивцевом Вражке, где жил М.В. Нестеров в советские годы, также хотелось прогуляться по любомому мною Коломенскому. Но "Болшевское Абрамцево" без остатка поглотило мое сердце и чувства, и я провел там время до самого отхода поезда. Сердечно благодарю директора музея Геннадия Васильевича и его коллег за труды и искреннюю любовь к своему делу!

В комнате С.Н. Дурылина не стене висит копия картины М.В. Нестерова "Тяжелые думы" (1926). На ней в тяжелых думах изображен сам С.Н. Дурылин, с крестом и в рясе. Картина писалась уже после того, как советская власть запретила С.Н. Дурылину священническое служение. Портрет долгое время хранился в доме Дурылиных в чехле за диваном, откуда был передан в Церковно-археологический кабинет Троице-Сергиевой лавры, где находится и поныне.

"Уезжая из Болшева в последний раз, он говорил:

- Умирать пора, а вот с природой жалко расставаться. - Он оглянул широкий окоем луговины, реки, леса и тихо произнес: - Умирать буду - и все природу вспоминать. Не расставался бы с ней!" (С. Дурылин. Нестеров в жизни и творчестве)

В заключение рассказа о своей поездке по Нестеровским местам я бы хотел привести запись, оставленную художником в июне 1941 года в гостевой книге Дурылиных:

"Здесь, в Болшеве, я жил всегда прекрасно, жил так и теперь, в июне 1941 года, окруженный заботами и любовью дорогих мне людей: Сергея Николаевича и Ирины Дурылиных. Спасибо за всё, всё. За мою горячность, неуступчивость прошу простить меня.

Любящий Вас Михаил Нестеров"

P.S. В ЖЖ автора читатель увидит много хороших иллюстраций к очерку: http://ollazarev.livejournal.com/8133.html