Мария КОЗЛОВА. Тридцатое ноября. (2001)

Мне показалось, день выдался счастливый, несмотря на то, что было очень ветрено, грязно и серо, особенно серо после тех белых, запорошенных снегом дней, которыми две недели морозил нас ноябрь этого года. Но мне нравилось, что "ноль", что я в легкой куртке и в легких, пускай грязных, ботинках. Что мне легко идется. Что рано темнеет, и тогда не видно сырости, а видны только гирлянды и елочки в витринах магазинов, наряженных задолго до заветной полночи. Это чтобы у нас, прохожих, быстрее появлялось праздничное настроение, желание накупить кучу подарков себе и остальным. Мне нравилось, что не надо возвращаться на работу, а можно брести, не обходя лужи, и громко радоваться жизни: жизнь в этот день была приятной.

Мы с Максом шагали по переходу. Мы были на Арбате и шли просто так. Вообще-то, мы очень много ходим пешком, и иной раз целый вечер тратим на то, чтобы добраться домой, потому что мы никогда не пользуемся ближайшей станцией метро. Мы ищем новые пути и новые станции. И в каждое время года нас встречают улицы совершенно по-разному. Тогда мне приходит в голову, что мы живем в разных городах, хотя живем, конечно, в Москве, но в тупиках и поворотах ее прячутся ее же двойники, которых мы, наверное, ищем.

Вот и сегодня, в счастливый, как мне казалось, день мы хотели отправиться домой с "Боровицкой". Но мы были на Арбате. На том самом Арбате, где возле метро невозможно пройти, потому что на каждом шагу ты рискуешь наступить кому-нибудь на ногу из-за того, что все пространство занято продавцами и лотками с керамическими чайникам, холодными булочками, паспортными обложками, перчатками, елочными игрушками и прочим товаром. Много людей проходит по этой узенькой дорожке, чертыхаясь и опаздывая, проклиная вездесущих тружеников торговли. Вместе с этой толпой, мы промчались с закрытыми глазами мимо столиков и витрин и оказались, живые и невредимые, у кинотеатра “Художественный.” Остановились отдышаться и понять, куда нам дальше идти.

- Да, теперь прямо, до Кропоткинской..., - говорит Макс и я киваю, не думая, потому что мне все равно, куда идти и порой я не чувствую разницы между "Кропоткинской" и "Боровицкой". И я поворачиваю голову к Максу, и вижу прическу, которую давно хочу, у женщины на афише кинотеатра, а потом вдруг наталкиваюсь на чьи-то глаза в очках и слышу:

- Вам надо на "Кропоткинскую"? - голос у него почему-то удивленный, словно он знал, что на самом-то деле мы хотим попасть на "Боровицкую" (ведь так оно и было).

- Нет-нет, - бормочу я.

- Давайте я покажу вам дорогу, я знаю, как пройти, - это говорил все тот же человек в очках. Макс смеется. Его забавляет этот бродяга, а он, несомненно, бродяга. Только позабывший все на свете хмельной московский бродяга может подойти к вам с таким предложением в надежде получить от вас за оригинальность хотя бы рубль мелочью, чтобы дожить до следующего отзывчивого прохожего.

- Да нет, спасибо, мы знаем, как пройти, - я не решаюсь нагрубить ему, он уже слишком немолод и вполне прилично одет для бродяги, и потом он все-таки трезв.

- Но я же знаю дорогу, пожалуйста, можно я вам покажу, - он настаивал. Он был даже обижен за то, что мы сопротивлялись. Он приподнимался на цыпочки, словно хотел, чтобы его слова звучали для нас сверху вниз, чтобы попадали прямо в уши.

- Ну, и куда же вы хотите нас привести? - Макс вдруг проявил к нему небывалую терпимость. Обычно он гонит всех приставучек, не дав им и рта раскрыть. А тут он даже как-то растрогался, словно попал на экскурсию в детский сад, и самая красивая маленькая девочка хочет показать ему любимую куклу.

- А куда хотите. На "Кропоткинскую", например. Давайте покажу, я все здесь знаю. Вы не думайте, просто помочь хочу вам, - мужичок щурил свои внимательные глаза, я их хорошо запомнила. Еще хорошо запомнила его бороду с четкими линиями седых волос, они были как нарисованные. Он слегка качался, а мы веселились. Я что-то болтала, что мы "местные" и сами все знаем.

Его глаза хитрили. Он был похож на сумасшедшего интеллигента. "Он не бомж, а точно сумасшедший. Сумасшедший, надо же...", - думала я, пока он говорил, - "Долго, интересно, он еще будет привязываться?"

- Не надо, мы разберемся, не надо, - Макс умиленно смотрел и улыбался как-то светло. Никогда бы не подумала, что такую улыбку может вызвать сумасшедший.

- Тогда может быть вы мне работу найдете, а то я безработный, - он склонил голову и надул губы. Артистично это все у него получалось, но не слишком правдоподобно. "Ну, наконец-то, дело к развязке, сейчас Макс даст ему на пирожок и он, радостный, отстанет".

- Да куда ж мы вас устроим, сами безработные. Частично, - опять влезаю первая с ответом. Мне это уже порядком наскучило. Дергаю Макса за рукав, мол, побежали отсюда, сколько можно?

- А я думал, вы меня пошлете. Я как-то хотел помочь человеку, подошел к нему, а он меня матом. Я и не стал помогать, раз он матом. Правильно ведь, да?

Мы киваем.

- ...Ну, пока.

И он ушел, чуть подпрыгивая, но прямо, целенаправленно, совсем как нормальный человек. Так же внезапно, как и появился. А как он появился, я и не поняла. Из воздуха будто.

Макс посмотрел ему вслед, повернулся ко мне, спрашивает:

- Так как нам идти на "Боровицкую"? Прямо, что ли, или как?

- Ты же сам знаешь! Надо было у дядечки спросить, он ведь хотел помочь, а ты отказался. Странный дядечка, правда?

Мы уже идем, а Макс сразу посерьезнел.

- Он не странный, он маг. Заметила, как он на ворону похож?

- Пожалуй, немного...

- Да это и есть ворона. Ты только что говорила с человеком-вороной.

Я молчу. Вспоминаю. Он был с носом, таким характерным, и действительно похож чем-то на ворону. Или на ворона.

- Я тормознул, кажется... Тормоз! Точно. Надо было еще с ним поговорить, что-нибудь о нем спросить. Да, надо было спросить, что он умеет. Какую работу умеет делать. Черт! Не каждый день встречаешься с магом.

Я задумалась.

- У него был взгляд как у птицы.

- Да, да…

Мы переходим улицу на зеленый свет. И я все больше и больше верю, что рядом с нами прошло чудо. Линии улиц темнели. Мне стало не по себе.

- Его можно еще вернуть. Куда он пошел, ты видел? Он не мог далеко уйти.

- Это уже неважно. Я не понял. Надо было, чтоб он показал. Ведь говорят же тебе "покажу дорогу", а я не услышал. Идиот!

- А что было бы, если бы мы пошли с ним на "Кропоткинскую"? Нам, кстати, туда и не надо.

- Откуда ты знаешь?.. Ничего бы, может, не было. Просто мы прошли это расстояние с ним, потом он попросил бы денег и все. Но и этого достаточно. Понимаешь, изменилось бы будущее. Оно зависит даже от того, в какую сторону мы сейчас двинемся. Кошка черная мелькнет, ты пойдешь другим путем и явишься на работу на пять минут позже. Уже перемена, уже по-другому все построится... Кстати, мы зря перешли, потому что метро будет на той стороне.

На пути - реставрируемый дом. Он завешен зеленой сеткой. Макс хватает меня за руку и бежит мимо дома, рывками смотрит наверх. Мне жутко. Может, и впрямь на "Кропоткинскую" надо было, сейчас как свалится что-нибудь на голову. Максова рука крепче мою сжимает. Город кажется чужим.

- У него птичьи глаза были, - говорит он снова, когда опасность миновала.

- Я заметила.

- Как ты могла заметить, когда я все время ему в глаза сам смотрел?.. А знаешь, как? В том-то и фишка, что каждый из нас мог видеть его глаза. Понимаешь?.. Черт, как обидно.

- Да.

Дальше мы идем молча. Вот уже и метро. Входим. В метро тоже все кажется каким-то потусторонним.

- Кажется, у меня разыгралось воображение. Мне сейчас окружающий мир как зазеркалье.

- Так и есть, - Макс не хочет уже говорить об этом. Он переживает, что пропустил своего мага, который хотел указать ему путь.

- Погоди. Не отчаивайся. Слышал, как он сказал это свое "пока"? Так, словно ему надоело с нами бороться. Ладно, думает, еще не готовы. Идиотская интонация эта у него сразу пропала. Он просто играл роль попрошайки, психа... Играл, скажем честно, неудачно. А ты просто еще не дорос. Значит, он к тебе еще придет, попозже.

- А вдруг я опять не узнаю его?

- Ну, конечно, в костюме Деда Мороза он вряд ли явится.

Мы опускаемся на эскалаторе. Вот и "Боровицкая". Она нам не мила.

- Знаешь, в эти три секунды, когда он сказал "пока" и смешался с толпой, я все понял. У меня сразу такая слабость в ногах появилась. И страх. В общем, пустота. Чувствую, он уходит, а вокруг пустота. Конечно, разум успокаивает меня, говорит, что это был просто бомж несчастный, денег просил...

- Да не просил он! Он хоть раз про деньги сказал?

- Не сказал, в том-то и дело. Я вообще уже не могу об этом говорить. Нет никакого смысла в словах наших. И если бы я встретил его один, я вряд ли бы тебе стал рассказывать, потому что это бессмысленно. Мой рассказ был бы о другом, ты бы не поняла, что я на самом деле почувствовал.

- Так, может я ему... вам помешала?

- Нет. Если бы он был только моим магом, я встретил бы его один.

И мы раскрыли журналы. Макс "Огонек", я - "Итоги". Мы вернулись в мир людей. Вместе с ними мы вышли на нашей станции, купили молока и сметаны. Мистики в этом никакой не было. И как будто бы ее не было вообще. А между тем, дома, смывая зеленую пену с тарелки, я отмечала сегодняшнее число в мысленном своем календаре и запоминала его как день, в который я так легко переделала свое будущее - я его просто не изменила…