Юрий ГОРЮХИН. Воробьиная ночь. Пьеса для пытливых умом и гибких телом тинэйджеров.
Акт № 1
Сцена № 1
Путешествие трех русских богатырей и суженной одного из них по российским просторам.
Молодой взъерошенный воробей, утомленный бесконечными порывами ветра, спланировал на огромное коромысло железнодорожного моста через реку, по которой медленно плыла длинная ржавая баржа. Воробей огляделся: хлебных крошек под ногами не было, одиноких воробьих в поле видимости тоже. Воробей разочаровано заскакал по широкому швеллеру, клюнул круглую шляпку стальной клепки и в раздумье повертел головой. Вдруг мост застонал, потом загудел, потом затрясся. Воробей испуганно вспорхнул и, взлетая вверх, увидел, как внизу сквозь ажурные железные конструкции над серой тяжелой водой несется стремительный зеленый поезд.
“Пожалуй, начнем” - решил Джирджис.
- Ой! - сказал Алеша и ткнул своим длинным с голубыми прожилками указательным пальцем в пыльное стекло окна купейного вагона поезда Москва - Биробиджан.
- Что такое? - встревожился Никитич.
- Где? - спросил Илья.
- Да вон кто-то громадный на маленьком коне замахнулся на нас плеткой в могучей ручище.
- Ха! Алешка! - это же знаменитый памятник Стеньке Разину, в последний раз гневно предупреждающему княжну Мэри о том, что еще чуть-чуть, извиняюсь, лярва, и выкину в речку Урал с корабля современности.
Звонко хихикнула с верхней полки Оленушка Збродович и свесила вниз длинные тонкие косички с голубыми бантиками:
- Эх вы! Это же друг Пушкина Емельян Пугачев, повязавший остатками его заячьего тулупа себе голову.
- Да ну!
- А где же, Стенька Разин?
- Наверное, где-нибудь на центральной площади мнет кепку в правой руке.
- Вот так-то, Алешка, - а ты испугался.
Строгая проводница Лялька без стука отшвырнула дверь, чуть не сломала алый хорошо отполированный трехсантиметровый ноготь и, слегка расплескивая воду, занесла в купе ведро с торчащей из него шваброй:
- Ноги и обувь!
- А стоянка долгая будет?
- Ну это для кого как.
- А не подскажете...
- Я последний раз подсказывала в восьмом классе своему козлу - теперь до сих пор жалею - оставили бы его на второй год, вышла бы замуж за комсорга Саньку, сейчас бы миллионщицей стала!
- Может быть, нам пока погулять?
- Быстрее надо соображать, и учтите, что за оставленные без присмотра ценные вещи администрация вагона ответственности не несет! Пустые бутылки забираю?!
- Да, пожалуйста.
- Только не надо одолжений!
- Да мы без задней мысли.
- Да ты и без передней!
"Эх", - сказал Алеша и вышел. "Да", - сказал Никитич и тоже вышел. "Хм", - сказал Илья и поднялся с нижней полки. Оленушка прыгнула к Илье на плечо и ничего не сказала.
Застенчивая проводница Анечка стояла в тамбуре и советовала выходящим подышать свежим воздухом пассажирам воздержаться от посещения вокзала, но Джирджис грубо выволок ее из тамбура и запер в купе для проводников. Вместо Анечки вышла Лялька, поставила ведро со шваброй в проходе, бросила тряпку на верхнюю ступеньку и приказала всем выходящим и входящим вытирать ноги не менее тридцати секунд.
Илья, Никитич и Оленушка благополучно спустились на перрон, только Алеша зацепился за торчащую из ведра швабру. Ведро качнулось и, накренившись, замерло.
Сцена № 2
Коварство ифрита Джирджиса. Первое знакомство русских богатырей с подручными Джирджиса.
Тонированные двери вокзала автоматически открылись и четверо пассажиров вошли в огромный зеркальный холл. Джирджис проскользнул за спиной импозантного дирижера Соловейчика и бросил короткое слово: “пора”. Соловейчик расстегнул на животе пуговицу тесноватого смокинга, взмахнул руками и навсегда потерял подаренную на 23 февраля застенчивой тромбонисткой Анечкой запонку с правой манжеты. Оркестр затрубил и запиликал, фотографы встали на правое колено и пустили ослепительных зайчиков из своих фотоаппаратов, раздались бурные аплодисменты. Джирджис направил свернутую в трубочку газету “Правда” на удивленно озирающегося Никитича. Прошлогодняя “Мисс вселенная микрорайона Сипайлово” Ляля процокала к Никитичу, поцеловала его в щечку, потом вытерла бумажной салфеткой свои губы и сказала, что он ровно 666666-й входящий на территорию вокзала за истекший период, и потому объявляется почетным гражданином города, в котором больше миллиона жителей.
- Но, простите...
- Вас ждет ценный подарок.
- Я не один.
- Ваших друзей тоже ждут ценные подарки, но, конечно, не настолько ценные, как у вас.
Илья и Алеша пожали плечами, а Никитич встрепенулся:
- Девушка, нам нельзя задерживаться!
Ляля ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми ноготками льняные волосы Никитича и протерла каждый свой пальчик мякеньким розовым платочком:
- Не волнуйтесь, посетитель вокзала номер 666666, процедура награждения короткая, а напутственная речь лаконичная.
Оркестр заиграл туш, Ляля взяла в руки огромный расписанный золотом деревянный кубок, до краев наполненный пенистым кумысом, и поднесла Никитичу. Илье и Алеше девушки из подтанцовки предложили по пузатому дюралевому стаканчику аксаковской водки, а Оленушке Збродович вручили вазочку крупной сочной клубники во взбитых сливках. Илья и Алеша дыхнули влево, вплеснули в горло аксаковскую и тихонько, но с удовольствием крякнули.
Оленушка заботливо протянула им свою вазочку:
- Закусите клубничкой.
Усмехнулись Илья с Алешой и погладили свои великолепные усы, взволновав и без того неспокойное дыхание почти неприступных девушек из подтанцовки. Никитич слегка пригубил загадочный белый напиток и застенчиво стал искать место, куда можно было бы незаметно поставить кубок. Оленушка Збродович укоризненно покачала головой и наступила Никитичу на ногу:
- Нехорошо, Никитич, обижать гостеприимных жителей хлебосольного города.
- Я не виноват - Антону Павловичу тоже кумыс сначала не понравился.
- Так за эту политнекорректность его и сослали на остров Сахалин рыть туннель под Татарским проливом.
Илья положил свою ладонь на левое плечо Никитича, а Алеша на правое:
- Ладно, Никитич, одолей уж этот загадочный напиток - неудобно.
Никитич зажмурился и без остановки в две с половиной минуты осушил кубок.
В глубине толпы окружающих негромко хлопнул в ладоши Джирджис, зааплодировали и окружающие. Ляля вытерла использованным комочком бумажной салфетки Никитичу подбородок и сказала, что он молодец, но сам кубок надо вернуть, потому что он переходящий и не входит в ценный подарок. Никитич отдал кубок, но вдруг побледнел и сказал, что ему необходимо срочно вымыть руки.
Сцена № 3
Возмутительное коварство Джирджиса. Второе знакомство с подручными Джирджиса.
Импозантный дирижер Соловейчик сложил в маленький карандашик свою раздвигающуюся дирижерскую палочку и ушел переодеваться в служебное помещение. Его оркестр зачехлил инструменты и отправился на трамвайную остановку, чтобы ехать на мясоконсервный комбинат торжественно встречать пятисотмиллионную молочную сосиску. Зрители и слушатели разбрелись по вокзалу. Джирджис что-то шепнул только что вышедшему из служебного помещения милиционеру Соловейчику и кивнул на дверь с неоновой вывеской: “Удачная дефекация – хорошее настроение на весь день”.
Соловейчик упер руки в бока и преградил путь выходящему Никитичу:
- Кто такой?
- В смысле?
- В смысле документики предъявите с верно оформленной и непросроченной регистрацией.
- Какая регистрация? Мы с друзьями на минутку зашли на вокзал с проходящего поезда. И у меня к тому же ярко выраженная славянская внешность.
- Так, понятно, - Соловейчик сдвинул не по размеру просторную фуражку на затылок и расстегнул давящую на живот среднюю пуговицу кителя, - значит, по-хорошему не хотим беседовать?
Для развития темы разговора Соловейчик ткнул дубинкой Никитичу в район солнечного сплетения. Темная пелена упала на глаза Никитичу, в безотчетном рефлексе вырвал он из рук милиционера Соловейчика черную эбонитовую дубинку и сломал ее о колено пополам. Соловейчик с достоинством отпрыгнул на полтора метра назад, сжал крепкими зубами свисток и в мгновение заполнил все своды вокзала пронзительной трелью.
Вздрогнули одиноко стоявшие посреди зала Илья и Алеша, выпали из их рук пустые дюралевые стаканчики и звонко запрыгали по мраморному полу.
- Что-то случилось, - тревожно сказала Оленушка Збродович.
Равнодушный робот-пылесос с легкостью втянул в себя кулечек, мешочек, фантик, банановую кожуру, два дюралевых стаканчика, запонку с правой манжеты и надолго забуксовал на втоптанной в зеркальный пол хорошо пережеванной жевательной резинке.
Никитича и Соловейчика окружил дежурный наряд транспортной милиции.
- Чего свистишь, Соловейчик?
- Опять кого-то поймал.
- Эх! У меня козырной валет и две шестерки были!
Соловейчик, увидев рядом с собой товарищей, перестал свистеть и помахал перед носом Никитича обломком дубинки:
- Да знаешь ли ты, сколько она стоит?! – милиционер Соловейчик расстегнул трясущейся рукой кобуру, и из-за волнения, вытащил вместо тяжеленького пистолета изобретателя Макарова приятно похрустывающую заначку с квартальной премии.
- Не знаю, - честно признался Никитич глухим голосом.
Соловейчик побагровел и, плавно переходя на фальцет, пообещал нерадивым товарищам по службе написать на каждого из них рапорт, а потом, может быть, даже застрелиться. Сослуживцы милиционера Соловейчика не выдержали слез коллеги и арестовали Никитича.
«Пока неплохо» - хмыкнул Джирджис.
- Надо броситься на помощь товарищу! – вскричали Илья, Алеша, Оленушка Збродович и дружно бросились на помощь товарищу.
Сцена № 4
Глумление над богатырями распоясовшихся подручных Джирджиса.
Худенький, лопоухий, похожий на созревающего для взрослой жизни подростка капитан Родион Романыч направил на ввалившуюся толпу хорошо отточенный карандаш:
- Какая мечта капитана милиции на букву «м», с третьей “и” краткой, и майонез не влазит?
- Попробуйте майора, - предложила Оленушка.
Быстро склонился над столом капитан.
- Как раз подходит, - радостно воскликнул он, но тут же нахмурил брови и строго приступил к выполнению служебных обязанностей, - А в чем дело и кто такие?!
- Вот, отказываются предъявлять удостоверяющие документы! – пожаловался милиционер Соловейчик.
- Ну, в чем дело?! – продолжил нелегкое выяснение обстоятельств Родион Романыч, пытаясь незаметно накрыть фуражкой недавно реквизированный “Пентхауз”.
Никитич кашлянул в свой крупогабаритный кулак, Оленушка вышла на середину комнаты и встала под свисающей с потолка яркой лампочкой:
- Мы с московского поезда, отпустите нас поскорее, чтобы не усугублять недоразумение.
- Ну, в чем дело?! То есть, значит так! - сказал Родион Романыч, поднял фуражку и аккуратно заправил под нее розовые уши. Раздался вздох восхищения, но капитан тут же опомнился и снова накрыл фуражкой роскошную блондинку Сьюзи, - А куда и с какой целью вы направляетесь?
Джирджис удовлетворительно кивнул головой. Растерянно захлопал ресницами Никитич и тревожно оглядел милиционеров, потупил взгляд Илья и стал выковыривать носком ботинка из отлакированного пола дубовую паркетину, сосредоточился на своей переносице Алеша и засопел.
- Мы едем в далекий город Биробиджан протестовать против насильственной ассимиляции титульной нации незаконно переплывающими реку Амур иностранцами, - вскинула острый подбородок и острый носик Оленушка Збродович.
- Антиглобалисты, - ужаснулся Соловейчик.
- Значит, вы за вечное разделение безжалостной толщей воды бедных хантов и мансов?! – задрожал голос Родиона Романыча, - И почему ты, можно сказать еще девочка, постоянно вмешиваешься в суровые мужские разговоры?!
- Потому что у меня IQ сто пятьдесят три.
Капитан внимательно оглядел хрупкую фигурку Оленушки:
- Ну уж и сто пятьдесят три!
- Это что-то с мозгами, - шепнул Соловейчик.
- Так! - задумался Родион Романыч.
- Уж больно подозрительные, - опять подсказал Соловейчик.
Капитан Родион Романыч одобрительно потрепал свое оттопыренное ухо и объявил задержанным:
- Уж больно вы подозрительные.
- Имеем право задержать до тридцати суток, - еще раз подсказал Соловейчик.
- Да? - удивился Родион Романыч и строго добавил: - А подозрительных я имею право задерживать до тридцати суток!
- Не торопитесь делать опрометчивый шаг, - сделала шаг вперед Оленушка Збродович, - наш товарищ только что был провозглашен почетным гражданином вашего города, и девушка, прикрытая широкой красной лентой, на которой было написано, что она прошлогодняя “Мисс вселенная микрорайона Сипайлово” вручила ему ценный подарок. Вызовите ее для дачи правдивых показаний!
Капитан Родион Романыч было растерялся, но встретившись взглядом с равнодушно позевывающим Джирджисом, опять приободрился:
- Вот как?! Вызови-ка, Соловейчик, ценного свидетеля для допроса! А чтобы задержанные до ее прихода не разбежались, запри их в обезьянник.
Сцена № 5
Трагическая потеря одного из богатырей.
Джирджис поднял воротник черного длинного пальто, подобрал полы, присел около бомжа Соловейчика и легонько толкнул его в бок. Соловейчик перестал чесаться, расстегнул давящую на живот пуговицу кургузового пиджачка и направился к входящим в железную клетку новеньким. Нежно выдохнув через левое плечо ароматное облачко портвейна номер 666 и обнажив в искренней радости все пятнадцать своих зубов, Соловейчик пожаловался новоприбывшим на невыносимые условия жизни, черствость официальных властей, непонимание окружающих и на постоянные голодные обмороки:
- Прямо как нарком Цурюпа в концлагере, ядреный корень. Субсидируйте сколько не жалко, а?
- Секвестор, - худенький, лопоухий, похожий на созревающего для взрослой жизни подростка вор Родион под одобрительный кивок Джирджиса встал с постеленного на лавке лощеного журнала "Комерсантъ" и глубоко заглянул в широко раскрытую васильковую растерянность свежих узников.
- Я вижу у вас небольшие неприятности. Если не возражаете, то готов предоставить вам свою скромную, но бескорыстную помощь.
Не успели Никитич, Илья, Алеша и Оленнушка Збродович поблагодарить Родиона, как Джирджис вывернул свисающую с потолка яркую лампочку, а потом вкрутил ее обратно. Друзья потеряли из вида Родиона и Соловейчика, капитан Родион Романыч погрузился в текущую работу, дверь без стука распахнулась, и прошлогодняя “Мисс вселенная микрорайона Сипайлово” обворожительно улыбнувшись, прошла на середину комнаты. Капитан захлопнул папку с надписью “Временно неопубликованное” и встал из-за стола, чтобы начать допрос, но Оленушка опередила его, крикнув сквозь толстые железные прутья:
- Благородная девушка! Выручите, пожалуйста, нас из милицейского плена, с нами товарищ, которого вы только что чествовали.
Ляля задумчиво наморщила маленький беленький лобик:
- Это тот, в чьи мягкие, как пух, волосы я запустила свои пальцы?
- Да-да. Уж помогите, пожалуйста! – взмолилась Оленушка.
- Что ж, я завсегда за справедливость, - расправила сладки на лбу Ляля.
Родион Романыч приказал Никитичу, Илье, Алеше и Оленушке Збродович встать, подойти к железным прутьям и смирно вытянуться для опознания.
Ляля внимательно всматривалась в лица. Напряженно глядели в ответ задержанные, только стоящий с краю Джирджис ухмылялся в воротник своего пальто.
- Вот он! – подняла Ляля пухленький указательный пальчик с трехсантиметровым алым ноготком.
Облегченно вздохнула Оленушка, а прошлогодняя “Мисс вселенная микрорайона Сипайлово”, держа под прицелом своего указательного пальца все семь пядей лба Никитича, продолжила:
- Сегодня этот гражданин, после прибытия скорого поезда Москва – Биробиджан вошел в помещение железнодорожного вокзала и на вышеназванной территории попытался изнасиловать меня в извращенной форме.
Капитан Родион Романыч выключил видеокамеру, диктофон, рацию, электрочайник и приказал:
- Выведите негодяя для допроса с пристрастием.
- А как же обед? – расстегнул давящую на живот пуговицу милиционер Соловейчик.
- А мы совместим процедуру протоколирования гадких подробностей мерзких преступлений с приятным поглощением полезных для здоровья продуктов.
Никитича вывели из клетки и завели в маленькую чистенькую комнату с цветами на окнах и большим столом посередине. На столе стояла початая здоровенная бутыль со шнапсом, хлеб, сало, моченые яблоки, открытые банки с разными консервами. Оглядел голодный с утра Никитич стол, и замутило его. Капитан Родион Романыч достал из кобуры пистолет, постоял, подумал, а потом кинул его на стол, налил полный стакан шнапса, взял кусочек хлеба, положил на него ломтик сала и все это подал Никитичу:
- Что ж выпей и закуси, перед тем, как мы тебя допросим.
Никитич взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и сказал:
- Благодарствую за угощение. Я готов, герр капитан.
Посмотрел на него внимательно капитан Родион Романыч:
- Ты хоть закуси перед допросом.
На это ответил ему Никитич:
- Я после первого стакана не закусываю, - поставил стакан на край стола и упал лицом в глубокое блюдо с салатом из крабовых палочек.
Джирджис достал блокнот, раскрыл его на букве Н и стал что-то там вписывать и вычеркивать. Джирджис так увлекся своей писаниной, что не заметил, как выскользнули из незапертой клетки Илья, Алеша и Оленушка Збродович.
Акт № 2
Случайная пауза из-за смены декораций, во время которой ифрит Хусаинов чуть было не сманивает в свою пьесу жертвенных героев Джирджиса.
Площадь имени Куйбышевского направления сияла, колыхалась, благоухала, капризничала, шумела, смеялась и где-то даже рыдала.
Илья, отшатнувшись от промчавшихся мимо него трех огромных черных лимузинов с голубыми мигалками на крышах, помахал двугорбому верблюду, вышагивающему вокруг просторной юрты, в которой на длинных вертелах обжаривали бараньи тушки, вымоченные в пиве "Шихан". Алеша крутанул головой вслед за сложной траекторией стрекочущего вертолета и стал считать этажи небоскреба администрации железных дорог.
- Кто это? - Оленушка Збродович дернула Алешу за рукав, показывая на цепочку людей, растянувшихся в составном транспаранте: "Салман Рушди! Пуля тебя никогда не догонит!"
Алеша растерялся, а крупнейший городской поэт Айдар Хусаинов, повыше поднял плакатик частицы "не" и ласково хмыкнул:
- Мы творческая интеллигенция, приезжая девушка. Встречаем творческую интеллигенцию из других городов нашей необъятной федерации, которая должна прибыть на открытие скульптурной композиции в алюминии, но зато с чугунной оградкой: "Платонов, щипающий младенчика Довлатова".
- А при чем здесь Салман Рушди?
Айдар Хусаинов временно свернул плакат, достал из кармана черного драпового пальто два пухлых томика телефонных книжек, связку ключей, платок, пакет, чью-то рукопись и, наконец, большое белое наливное яблоко, которое потер о свой живот и надкусил:
- Да не при чем, приезжая девушка. Просто мы недавно встречали делегацию любителей изящной словесности из города-побратима Тегерана, и я предложил товарищам по перу не писать новый, а немного подкорректировать старый транспарант в целях экономии сил и времени, которого так не хватает на сочинение высокохудожественных драм и комедий. Кстати, приглашаю вас на торжественное заседание в наш Дворец писателей – будет очень интересно! Обещали приехать знаменитые боксеры-тяжеловесы Битов с Вознесенским и провести показательный бой перед скульптурной композицией.
- А можем ли мы претендовать на высокое звание творческой интеллигенции? – заинтересовался разговором Алеша.
- Творческой интеллигенции, конечно, не может быть так много, но я, так и быть вам помогу, - улыбнулся Айдар Хусаинов, но, увидев вдалеке возмущенный кулак Джирджиса, еще раз ласково улыбнулся: - впрочем, как сказал Пузатый Пацюк кузнецу Вакуле: тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами, - Айдар Хусаинов не попал огрызком яблока в урну, слегка надорвав свой плакат, встал поближе к парадному выходу, за тонированными дверьми которого, в штормовых колыханиях теней угадывалось явное прибытие какой-то делегации.
Не успели озадачиться Илья, Алеша и Оленушка Збродович, как к ним подошел чуть не исчезнувший в толпе, но схваченный за шиворот Джирджисом Родион. Родион охнул от удара по загривку и тут же нежно приобнял Илью и Алешу:
- Ребята, надо срочно покинуть место преступления!
- И куда же нам?
- Куда-куда, в метро конечно! Скрывайтесь там, я вас догоню вскорости!
Сцена № 1
Решительный отпор русского богатыря, данный наглым подручным Джирджиса.
Огромная буква М всосала в себя очередную порцию подземных пассажиров, тут же расчленив нервно семенящий поток по коридорчикам, лесенкам и этажам. Илья, Алеша и Оленушка, запутавшись в указателях, прижались друг к другу, чтобы было не так одиноко и страшно.
Джирджис брезгливо протянул Соловейчику чекушку “Шаляпинской», тот в три секунды влил ее содержимое в воспаленное горло, нахлобучил на голову кудрявый рыжий парик, приклеил под нос длинный черный ус и кивнул загримированному под старшеклассника из неблагополучной семьи Родиону. Родион затушил гаванскую сигару о свой скошенный каблук, бросил в рот сразу три подушечки "Орбит", достал из пакета фотоаппарат "Полароид", сделал страдальческое лицо, оббежал Илью и сфотографировал.
- Мальчик, ты это чего?! - удивился и немного обрадовался возможной и так долго ожидаемой славе Илья.
- Смотрите, как здорово вы получились. Купите, всего пять, то есть десять долларов!
- Нет, мальчик, спасибо.
- Если вы у меня не купите фотографию, то отец меня изобьет до полусмерти - вон он стоит.
Соловейчик, увидев направленный на него указательный палец с синей татуировкой, попытался слепить из своей физиономии свирепый оскал строгого и принципиального родителя.
Илья погладил Родиона по голове:
- Ничего, мальчик, сейчас разберемся, - и двинулся к Соловейчику.
Соловейчик презрительно, но осторожно, чтобы не попасть на ботинок сорок восьмого размера Ильи, сплюнул:
- Чего надо?!
- Вы отец этого мальчика?
Соловейчик хотел еще раз сплюнуть, но почувствовал, что слюна у него во рту кончилась, и шершавый язык безрезультатно трет пустыню пересохшего неба:
- Я! Ну и что?!
- Вы что же бьете его, если он не приносит вам деньги?
Соловейчик пробормотал, что одной чекушки для храбрости явно маловато и повернулся к подмигивающему Родиону:
- Конечно, бью! Если не принесешь денег, - убью! Понял?!
- Понял, - Родион затряс плечами, изображая горькие детские рыданья.
Илья в негодовании шагнул к Соловейчику, Соловейчик на всякий случай зажмурил глаза, Илья тряхнул его за ворот, приподнял и швырнул по эскалатору, поднимающемуся вверх, далеко вниз. Когда эскалатор привез Соловейчика назад, Илья опять его тряхнул и возмущенно спросил:
- Будешь бить?!
Соловейчик не успел собраться с мыслями и членораздельно ответить, поэтому опять пустился вниз отсчитывать ребристые ступеньки. Но зато, когда в следующий раз его привез наверх неутомимый эскалатор, он, не дожидаясь вопроса, выпалил:
- Никогда в жизни! Чтоб мне гореть в Геене огненной, если коснусь хотя бы волоска на голове моего, извиняюсь, херувимчика. Чтоб мне, как Танталу, стоять по горло в пиве и не иметь возможности глотнуть его, если с уст моих сорвется неласковое слово в адрес сыночка ненаглядного. Чтоб мне, как Агасферу бегать и бегать проклятые 42 километра и 195 метров, если мальчик мой вдруг почувствует недостаточную заботу о себе. Чтоб из моей печени, как у Прометея, беспощадный орел выклевывал цирроз, если кровинушка моя познает нужду. Чтоб, как у Онана вытек в песок весь мой спиной мозг, если...
- Ну хватит, хватит. И откуда ты столько реплик знаешь? - Родион удивленно потрогал голову Соловейчика, потом протянул Илье фотографию и попросил:
- Спустите его еще раз, может быть, он овладеет иностранными языками.
- Нет уж, сам спускайся. И, вообще, в следующий раз поменяемся ролями - хватит!
Джирджис растерянно и удивленно пожал плечами и гневно поманил к себе Родиона с Соловейчиком.
Сцена № 2
Потеря Джирджисом контроля над недисциплинированными подручными.
Коварный метрополитеновский сквозняк сбрасывал у солидных граждан зачесанные с затылка волосы на воротник, задирал юбки юным застенчивым девушкам, но ничего не мог поделать с прижатыми полиэтиленовой пленкой к раскладным столикам газетами и журналами. Родион поймал ветерок в свое широкое летнее пальто и спрятал его на своей худенькой груди:
- А я смотрю, вы – не вы! А потом смотрю, точно вы! Друзья, наше освобождение надо отметить - я угощаю, в каком-то смысле. Ресторан "Дуслык", что в переводе с древнегреческого означает “Ужин отдай врагу”, в нашем распоряжении.
Но друзья, почуяв запах типографской краски, повернули к столикам со свежей прессой и не услышали Родиона. Родион догнал беглецов и более настойчиво кашлянул Илье в ухо:
- Предлагаю немного подкрепиться, брат!
Илья взглянул на обложку поваренной книги:
- Наверное, ты прав, брат.
Столик с журналами и книгами покачнулся, Джирджис взял тоненькую брошюрку из самых дешевых и подложил ее под ножку стола. Ножка немного поехала и свезла первую страницу с плохопропечатанной физиономией местного беллетриста Горюхина. Столик устойчиво замер. А друзья по побегу поднялись из-под земли наверх прямо к ресторану «Дуслык».
Официант Соловейчик подошел к большому окну «Дуслыка» и отодвинул тяжелую портьеру. Горячее дыхание Соловейчика расползлось по прохладному стеклу и быстро превратило четкие фигурки спешащих за окном пешеходов в размытые серые тени. У барной стойки послышалось призывное мелодичное позвякивание, Соловейчик сглотнул обильную слюну, расстегнул давящую на живот пуговицу белого пиджака и повернулся на звук позвякивания. Но Джирджис развернул его обратно и стер рукавом со стекла влагу горячего дыхания официанта. Соловейчик вздрогнул, увидев приплюснутый с обратной стороны нос Родиона, Родион одарил Соловейчика улыбкой и, быстро прошмыгнув в помещение «Дуслыка», растроганно смял накрахмаленную рубашку друга и напарника. Но Соловейчик, оглянувшись на барную стойку, вдруг потерял контроль над чувствами, заломил Родиону за спину руку и с остервенением поволок к служебному выходу.
Родион упал в большой картонный ящик посреди мусорных бачков и черных полиэтиленовых мешков, а Соловейчик, вытирая вчерашним меню белые руки, стал сердито выговаривать в гулкое пространство хозяйственного двора:
- Родион, я тебя предупреждал?! Предупреждал! Я тебе говорил не приходи?! Говорил! Так что не обижайся!..
- Друг! Ты не понял!.. Я же не специально Анечку увел с прошлой пьянки, откуда я знал, что Лялька со зла тебе потом вместо клофелина слабительное подсыпит.
Джирджис вытащил Родиона из ящика и сказал, что, если еще услышит отсебятину, то сотрет обоих в порошок и показал для острастки мягкий импортный ластик.
Соловейчик потупился и сказал Родиону:
- Давай, заходи с парадного входа.
Сцена № 2
Штрафной дубль, исполняемый за счет подручных.
Родион быстро оббежал кафе, нырнул в проходной подъезд и снова оказался рядом с товарищами по побегу.
- Куда ты пропал, мы уже стали волноваться?
Родион обнял за плечи Илью и Алешу:
- Все! Договорился в лучшем виде. Прошу!
Оленушка сняла с головы Родиона желтую завитушку картофельной кожуры:
- Там что, пищу готовят в присутствии клиентов?
- Как пожелаете, так и приготовим, - пообещал Соловейчик, пропуская компанию в зеркальный зал.
Официант Соловейчик провел гостей в уютную кабинку и предложил им все великолепие фирменной кухни. Родион подмигнул Илье с Оленушкой и потер руки:
- Для начала, я думаю, салатика и водочки?
Соловейчик быстро принес на тарелочках квашеную капусту, мутноватого вида алкоголь и желтую кривую морковку для Оленушки. Родион кисло посмотрел на плескающиеся в медицинской колбе сто пятьдесят граммов водки, но, встретившись с пламенным взглядом Джирджиса, повеселел:
- Это солидное заведение здесь не положено сразу напиваться. Вот под горячее дадут столько, сколько душа пожелает.
Илья нацепил на вилку капустный лист и обернулся к Соловейчику:
- Салат у вас какой-то странный.
- Это моносалат. Капуста вымочена по старинной рецептуре в специальном рассоле, секрет которого знает только шеф-повар Хван, Никола Черниковский, возможно Шура Затонский, но никак не Мустафа Демский.
- А-а... Понятно.
Родион посмотрел на часы, потом на Соловейчика, потом вылил из колбочки водку в свой бокал, одним махом его осушил и сказал:
- Все, я пошел звонить любимой женщине, а вы обязательно меня дождитесь, но если не дождетесь, то не расстраивайтесь - продолжение нашего знакомства неизбежно.
Через пятнадцать минут Илья, гоняя по пустой тарелке огрызок кочерыжки, сказал, что перерыв между подачами блюд несколько затягивается. Стоящий за стенкой и разглядывающий в глазок посетителей Соловейчик, взял в руки большой блокнот и хорошо отточенный карандашик, а Родион застенчиво предложил Джирджису:
- Может быть их просто зарезать?
Джирджис поморщился.
Сцена № 3
Расстановка силков подручными Джирджиса.
- Просим прощения, в нашем ресторане принято рассчитываться после каждого блюда.
Соловейчик написал в блокноте цифру 123, вырвал листок, показал, каждому из присутствующих, спрятал листок в нагрудный кармашек и сказал:
- С вас 147 южноуральских хумов, которые в два раза тяжелее очень нелегкой валюты евро.
Илья возмущенно разжевал кочерыжку и еще более возмущенно проглотил:
- Ты что, половой, считаешь нас за людей, не читающих в газетах криминальные хроники? Нас на такой мякине не проведешь! Где тут у вас самые могучие жулики? Я буду их бить!
Соловейчик шарахнулся назад, а Джирджис вытолкнул вперед Родиона:
- Может быть, обойдемся без мордобоя? У нас есть замечательный негритянский, то есть афроевроазиатский борец на руках. Победите его в честном поединке – идите с миром, не победите - возьмем в полон всю вашу компанию с обязательной отработкой в самых леденящих кровь преступлениях.
- Что ж, никогда я не пасовал перед приключениями, - поднялся из-за стола Илья и размял шею, - ведите меня к своему батыру.
Сцена № 4
Возмутительное вероломство Джирджиса и его подручных. Трагическая потеря одного из богатырей.
Джирджис равномерно размазывал гуталин по жирному телу Соловейчика, Соловейчик отхлебывал из бутылки ром и рассказывал Ляльке, полировавшей длинные алые ногти:
- Ну тогда я его поднял над собой, как Геракл многоголовую Гидру, и спустил вниз по эскалатору прямо в Авгиевы конюшни...
Лялька принялась за указательный палец:
- А он чего?
- Да ничего: бе-ме. А я ему: пятаки гони, потому что гол человек пришел в этот мир, гол и уйдет из него.
- И чего? – Лялька прошлась пилочкой по ногтю безымянного пальца.
- Вперед! – прервал беседу Джирджис и натянул на голову Соловейчику парик из черных кудрей.
Соловейчик сделал глубокий глоток рома:
- Вот теперь как Демиург дважды в один и тот же огонь вхожу.
Родион под бурные аплодисменты, собравшихся со всей округи грузчиков, и торжественные звуки тромбона застенчивой тромбонистки Анечки вывел Соловейчика к столу для борьбы на руках.
- Откуда ты, как-будто знакомый мне человек странной наружности? – удивленно спросил Илья.
- Из Сьенфуэгос, - развеял сомнения Ильи Родион, а Соловейчик с Ильей крепко сцепили ладони, уперев локти в черту, прочерченную на столе мелом.
Целые сутки просидели друг против друга Илья и Соловейчик, судьи менялись через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей обоих противников сочилась кровь, преимущество переходило от одного к другому всю ночь напролет. А под утро Джирджис кивнул Родиону, и тот поднес Соловейчику рому и зажег сигарету. Соловейчик выпил, затянулся, сделал отчаянное усилие и стал пригибать руку Ильи все ниже и ниже, покуда она не легла на стол.
Вместе с рукой легла на стол буйная голова Ильи, и затряслись в рыданье его покатые, как равнины среднерусской возвышенности, плечи. А Соловейчик обернулся к восхищенным болельщикам и сказал, что еще полон сил и будь где-нибудь под рукой океан, то он бы запросто поймал на товарищеский завтрак какую-нибудь огромную рыбу-мечь.
Джирджис склонился над блокнотом, выводя пляшущих человечков на страничке с буквой «И».
- Скорее бегите через служебный выход! – зашептала застенчивая тромбонистка Анечка стоявшим в сторонке Алеше и Оленушке, - увидите такси цвета «антилопа», скажите, что от меня, шофер Адам Каземирович обязательно вас увезет отсюда.
Акт № 3
Сцена № 1
Манипулирование Джирджиса относительно честными персонажами.
Алеша с Оленушкой выскочили к проезжей части улицы Карла Маркса.
- Где же это такси? - спросил Алеша у растущего около дороги ясеня. С ясеня на Алешу посыпалась листва, а Оленушка махнула рукой зеленому огоньку.
Быстро помчался вдаль Адам Каземирович, и он совсем не собирался притормаживать около Ляльки, призывно вытягивающей свою пухленькую ладошку с алыми трехсантиметровыми ноготками.
Адам Каземирович переключился на четвертую скорость и вдавил в пол педаль акселератора, намереваясь проскочить улицу Пушкина на мигающий зеленый свет светофора. Джирджис аккуратно, но очень сильно пережал шланг бензопровода плоскогубцами. Автомобиль Адама Каземировича конвульсивно закашлялся и остановился. Пуговица форменной курточки таксопарка номер 6 вдавилась в живот Адаму Каземировичу, он вытер испарину со лба и увидел на ладони приятно отливающий в лунном свете мазок гуталина. В это время Лялька открыла дверь, втиснулась на заднее сидение рядом с Алешой и хрипло утвердительно спросила:
- Не оставите же вы беззащитную девушку в столь поздний час на улице неспокойного района?
- Конечно же, мы вас благородно подвезем. Далеко ли вы живете? – участливо согласился Алеша.
- Соловейчик! Тупик Свободы, дом терпимости номер 66.
Сцена № 2
Подлые удары ниже пояса. Трагическая потеря одного из богатырей.
Анечка застенчиво сходила фланговой пешкой и задумчиво посмотрела в окно сквозь ажурные цветочки накрахмаленной занавески:
- По моему, Соловейчик клиентов ведет.
Лялька размашисто сходила слоном и тоже взглянула в окно:
- Шах! Нет, ставлю десять презервативов против одного, что это не Соловейчик.
Анечка застенчиво закрылась конем и сдвинула немного в бок свой парик:
- Ставлю пятнадцать экспресс-тестов на беременность против твоего дезодоранта, что это Соловейчик с клиентами.
Лялька взяла слоном коня, зажала его в кулачке и близоруко сощурилась:
- Тебе опять шах. Ставлю акварельный портрет Васейрмана против справочника Машковского, что это не Соловейчик.
- Девочки, за работу! – крикнул Джирджис и раздался мелодичный звук колокольчика.
- Добро пожаловать! Я Анечка – бурлящий водопад страсти!
Лялька удивлено посмотрела на подругу:
- Ты что несешь?! Это я - водопад!
Но Джирджис погасил возможную ссору:
- Лялька, ты нежный водопад удовольствий.
Лялька ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми ноготками льняные волосы Алеши:
- Какой из водопадов вам больше нравится?
Ни один мышц не дрогнул на нордическом лице Алеши:
- Я люблю только стариков и детей. Ни к тем, ни к другим вы не относитесь.
Тогда подталкиваемая Джирджисом Анечка обвила обнаженной ногой бедра Алеши. Алеша остался стоек, как нержавеющий оловянный солдатик в бумажном кораблике:
- Если бы ты была хотя бы пасторам Шлаком, катающимся на лыжах.
«Ну-ну» - сказал Джирджис, открыл кладовку и протянул Ляльке реквизит.
Лялька отодвинула ширмочку в комнатку для VIP клиентов, включила подсветку ранней зорьки, поставила треногу с криво висящей фанеркой, на которой было написано матерное слово и «Деревня Исаевка», включила магнитофонную запись петушиного крика, овечьего блеянья и коровьего мычания, повязала белой косынкой голову, села на низенькую скамеечку, пододвинула к себе подойник и стала сцеживать с помощью вымяиммитатора на гулкое дно ведра тоненькие струйки воды, окрашенные в густой молочный цвет. Закрутились в голове Алеши бессознательные архетипы, он вытянул вперед руки, и как центральноафриканский зомби шагнул в комнатку, обнял Ляльку за плечи, смял ее упругую, как свежевыплавленный силикон, грудь и повалил на декоративный гутаперчивый навоз.
А Джирджис в это время затащил с заднего крыльца Родиона, одетого в широкое летнее пальто и лохматый парик питерского студента.
Родион распахнул пальто, вынул из пришитой к подкладке петли окровавленный топор и положил его рядом с Оленушкой:
- Здравствуй, Сонечка.
Анечка удержала отшатнувшуюся Оленушку и шепнула ей:
- Это Родька-маньяк. Он как завалит пенсионерку, приходит к нам крестами меняться или сидеть с кем-нибудь из девочек, склонившись над евангелием. И всех Сонечками называет. Ты только не говори, что возможно беременная, а то у него сработает рефлекс добивания свидетелей.
- Что-то ты, Сонечка, молчаливая, прямо как тварь дрожащая! Ты случаем не беременная? – потянулся к топору Родион.
Анечка оглянулась на увлеченно следящего за Алешей и Лялькой Джирджиса, достала из хозяйственной сумочки подсолнечное масло и плеснуло его под грозный шаг Родиона:
- Беги, возможно непорочная девушка! Я тоже когда-то была такой.
Родион поскользнулся и по инерции выкатился через парадное на проезжую часть прямо под ноги упитанного регулировщика Соловейчика, остановившего своей черно-белой палочкой, в виду очевидной опасности для человеческой жизни, бескомпромиссный трамвай.
Сцена № 3
Обретение Джирджисом телесной оболочки. Его нескрываемое злорадство перед последним жертвоприношением.
Оленушка выбежала на улицу и побежала под хлеставшим ей в лицо холодным дождем в неизвестное направление.
Продрогшая Оленушка забежала под козырек крыльца дома номер 28 дробь 02 и застучала беспрекословной рукой в дверь подъезда.
Консьерж дома номер 28 дробь 02 Соловейчик развязал давящий на живот кушак, намазал толстым слоем масла крошащийся ему на колени ломоть белого хлеба, положил сверху полуторасантиметровый пласт сала, прикрыл его кусочками желтого сыра, придавил все это тяжелым кругом докторской колбасы, на которую выложил две столовые ложки горчицы с хреном и большой маринованный огурец. После этого он влил в кружку с откидывающейся крышкой две бутылки вязкого, черного, как смола, потера, раскрыл для поднятия аппетита потрепанный томик и прочитал: "Не успел он докурить, а уж к нему кто-то громко постучал беспрекословной рукой". Соловейчик широко раздвинул верхнюю и нижнюю челюсти, чтобы надкусить бутерброд, одновременно надавил большим пальцем на специальный рычажок, открывая пивную кружку, но в это время кто-то постучал во входную дверь беспрекословной рукой. Соловейчик аккуратно вынул изо рта ненадкусанный бутерброд, накрыл его газетой "Гудок", кружку с пивом поставил в тумбочку, захлопнул книгу и с помощью красной кнопочки, вделанной в пульт управления дверьми, впустил в тесный подъездный тамбур хрупкую девушку.
Оленушка Збродович наклонилась к зарешеченному окошку, отделяющему ее от мужчины с хорошо выбритым зобом двойного подбородка:
- За мной гонится маньяк! Хотя нет, вычеркните, - я в гости пришла.
Соловейчик внимательно оглядел Оленушку Збродович и попросил медленно и членораздельно продиктовать ему фамилию, имя, отчество, адрес прописки и фактического проживания, национальность, контактный телефон, цель своего посещения и основной источник дохода. Всю собранную информацию он аккуратно записал мелким почерком на обширном пространстве папиросной пачки "Герцеговина Флор".
- В какую говорите квартиру? - Соловейчик сладко улыбнулся, но в это время из-за спины Оленушки выглянул Джирджис, и Соловейчик поспешно открыл дверь.
Джирджис взял Оленушку под руку и поднялся с ней по парадной лестнице к отделанному редкими породами дерева лифту, который в несколько секунд домчал их до пентхауза Джирджиса.
Соловейчик поднял трубку и сказал Родиону «отбой», потом расслабленно достал из тумбочки кружку с пивом, взял в руки бутерброд и, подумав, отодвинул потрепанный томик, раскрыл вместо него другой потрепанный томик и прочитал: "...он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот... Но тут его хватил апоплексический удар".
- Что же это такое?! - разочаровался в художественной литературе Соловейчик и решил долго и кропотливо копить деньги на видеомагнитофон с телевизором.
Акт № 280266
Сокрушительная победа сил добра над силами зла.
Джирджис отхлебнул из тяжелого хрустального стаканчика горький ароматный абсент, закусил подцепленным на серебряную вилочку ломтиком осетрины.
- Кто ты? – испуганно спросила Оленушка Збродович.
- Я ифрит Джирджис ибн Раджмус, убийца драконов и соблазнитель принцесс, к тому же, заклятый враг старика Хоттабыча, - Джирджис снял пиджак и расстегнул давящий на живот жилет, - Зови меня просто Жорой, - захохотал Джирджис, отшвырнул на персидский ковер левой рукой пустой хрустальный стаканчик, а правой вилку с ломтем недоеденной осетрины, тут же набросился на Оленушку Збродович и лишил ее невинности. Но Оленушка Збродович вырвалась из объятий Джирджиса, задорно захихикала и лишила невинности Джирджиса. Взревел Джирджис, как медведь гризли, сгробастал Оленушку и, подмяв под себя, овладел ею. Юркой змейкой выскользнула из лап Джирджиса Оленушка, обвилась вокруг его торса и, сжимая объятия, овладела им. Как могучий Самсон, разжал змеиные кольца Джирджис и, вцепившись в шею Оленушки Збродович зубами, овладел ею. Просунула меж зубов Джирджиса Оленушка свой язык и, раздвинув их, вырвалась и овладела им. Изогнулся Джирджис огненным драконом, но Оленушка Збродович ловко привязала белым шелковым шарфиком его запястья к спинке кровати и взмахнула над вздымающейся грудью Джирджиса ножом для колки льда.
- Нет! – взмолился я, - только без голливудской пошлятины!
- Хорошо, - усмехнулась Оленушка Збродович, спрыгнула с моего живота на пол, натянула джинсы и футболку, сказала, что запах моих подмышек будет помнить до самого климакса, схватила со стола мой желтый чемоданчик и выбежала, распахнув настежь дверь. И напрасно я гневно кричал ей в след о коварстве всех женщин мира, в ответ мне свистел только сквозняк.
Эпилог
Так будет с каждым ифритом!
Через полчаса я освободил руки от грязных вафельных полотенец, слез с продавленной кровати, наступил голой пяткой на распластанный по полу лист квашеной капусты, надел тренировочный костюм от китайских кутерье, взял на кухне трехлитровую банку и пошел за дешевым разливным пивом.
Лопоухий, чем-то напоминающий перезревшего подростка дворник Родион Романович Соловейчик расстегнул давящую ему на живот пуговицу маленького школьного пиджачка, сдвинул шляпу на затылок и, выдохнув облачко портвейна 777, грозно крикнул мне вдогонку:
- Вот, сначала одни козлы двери не закрывают в общественный подъезд, потом другие козлы лампочки тырят, а работники ЖЭКа потом после тяжелого рабочего дня спотыкаются о неосвещенные ступеньки.
Послесловие
Продолжение полного приключений и неожиданных встреч путешествия трех русских богатырей и суженной одного из них по российским просторам.
Никитич поймал чуть не опрокинувшееся ведро со шваброй и поставил рядом с проводницей Лялей. Илья подсадил Оленушку, и она ловко вскочила в вагон.
- Пассажиры, проходите на свои места, граждане провожающие, покиньте вагон. До отправления осталось три минуты, - громко прокричала проводница Анечка.
- Где ты была, мы уже стали переживать! – взволновано зашептал Алеша.
- Посторонись! – пронесла мусорный ящик проводница Ляля.
- Что это у тебя за желтый чемоданчик? – удивился Никитич.
- Сейчас посмотрим, - сказала Оленушка и занесла чемоданчик в купе.
Оленушка оттянула в стороны никелированные пампушки, две защелки на тугих пружинках резко подпрыгнули вверх, Оленушка откинула крышку квадратного чемоданчика и тут же зажмурилась, потому что лучики солнца запрыгали по клавишам, прокатились по вееру зеркально отлитых букв и застыли на антрацитовой каретке “Ундервуда”.
Илья растерянно сел на нижнюю полку, Никитич сказал: “Н-да…”, Алеша зачесал затылок. Оленушка вынула “Ундервуд” из футляра и застучала по клавишам проворными пальчиками.
Акт № 1
Коварство ифритов остается в их вещах тысячелетиями.
Она взяла его за руку и сказала:
- Пойдем.
- Куда? – спросил он.
- Жить где-нибудь за городом, - сказала она.
- Зачем? – спросил он.
- Там ты бросишь пить и хулиганить, выучишься чего-нибудь делать, мы поженимся, я рожу тебе девочку и мальчика, у нас будет теплый уютный дом с садиком и прудом, в котором до старости будут жить большие ленивые карпы, и их никто не будет ловить, даже инспектор рыбнадзора.
- Почему бы и нет? – сказал он.
Они повернули на девяносто градусов, и пошли в сторону полярной звезды.
Постскриптум
Постскриптум – он и есть постскриптум.
Я смахнул гусиным пером из нежно-белой пластмассы повисшую в ресницах слезинку, прошел в ванную комнату и громко высморкался. После этого я зашел на кухню, открыл форточку, просунул в нее руку, поймал пролетавшего мимо воробья и съел его.
