Дмитрий СТЕПАНОВ. «Года великого позора…»

* * *

Человек, твой разум слаб и жалок!

Инженеры строят на века,

Чтоб обломки рушащихся балок

Поглотила пропасть и река.

 

И железо ведает усталость:

Рвутся тросы, рушатся мосты,

И, внушая трепетную жалость,

Вырастают скорбные кресты.

 

А душа не лучше и не хуже,

Но быстрее, нежели чем сталь

Устает смертельно, и к тому же

Точит душу ржавчина-печаль.

 

Все равно, недели или годы,

Но судьба ее предрешена:

Там, внизу, бушующие воды,

А вокруг глухая тишина.

 

* * *

 

Порошей посыпаны травы.

Ноябрьский легкий мороз.

Оставил я храм пятиглавый

Среди облетелых берез.

 

На старом забытом погосте

Крессов перекошенный ряд.

Деревья, сухие, как кости,

Мне вслед исподлобья глядят.

 

Иду по разбитой дороге.

В сапог просочилась вода.

На холм подымаюсь пологий,

Съезжаю по корочке льда.

 

Иду, а куда – и не знаю,

Откуда – навряд ли скажу.

Воронья крикливая стая

Садится, галдя, на межу.

 

Всегда невеселые мысли

Приходят под крик воронья.

Свинцовые тучи нависли,

Глухую угрозу тая.

 

* * *

 

Жнецы свободы вышли рано

На зов несмысленной толпы

Из предрассветного тумана,

И засверкали их серпы.

Они трудились терпеливо,

И опустела скоро нива,

И были связаны снопы.

 

Совсем не тот лелеял всходы,

Кто, завладев затем зерном,

Держал годами хлеб свободы

В своем амбаре под замком.

Но победил всеобщий голод,

И вот – остаток хлеба смолот

И жадно съеден. Что потом?!

 

Барон Унгерн

 

Он не предчувствует едва ль,

Что сложит голову на плахе…

Блестит «Георгия» эмаль,

И треплет ветер мех папахи.

 

Тяжелый, исподлобья, взгляд

Заворожен степным простором.

Монгольский шелковый халат

Покрыт затейливым узором.

 

Всё позади: дымы пурги,

Борьба с врагом и лютой стужей.

А впереди – погром Урги,

Измена, плен, двенадцать ружей.

 

Но он еще не побежден,

Но он еще не обессилен:

Упьются кровью и барон,

И друг его – даурский филин!

 

И дышит в нем могучий дух,

Залог безудержного нрава.

Его безумный взгляд потух,

Померкнет ли лихая слава?!

 

* * *

 

Как никогда, народ унижен –

Удар бича и крик: «Прорцы!»

Ничуть не меньше стало хижин,

Хоть всюду выросли дворцы.

 

Года великого позора!

Веселье пляски на гробах

Всегда проходит очень скоро,

Но остаются стыд и страх.

 

От жадно выпитого зелья

Мутит несчастную страну.

Но близок горький час похмелья,

Конец мучительному сну.

 

И плачут по Руси иконы,

Да потешаются над ней

Невыполнимые законы

Все изощреннее и злей.

 

Подумать страшно о расплате.

Она все более близка.

Помилуй нас, благая Мати!

Молчи, проклятая тоска!