Валерий СУСИ. Ключи отдай дяде...

Блез Паскаль

Участие защитника российской сборной по футболу Вадима Евсеева в осеннем матче против ирландцев, до последнего дня оставалось под вопросом: годовалой дочери футболиста делали сложнейшую операцию на сердце в немецкой клинике. Все, слава Богу, обошлось, на матч после бессонных ночей, после дикой нервотрепки, которую знают по-настоящему лишь те, кто сам пережил нечто подобное, Евсеев успел. Масла в огонь добавили многотысячные ирландские болельщики, сосредоточившие весь свой мстительный напор на фигуре именно Евсеева, имевшего несчастье жестко столкнуться в предыдущей игре с одним из ирландцев. Каждое касание мяча Евсеевым сопровождалось невоздержанным оскорбительным гулом…

Вероятно, ирландские болельщики не очень хорошо разбираются в том, что такое спортивный мужской характер. Злобный гул трибун способен раздавить хлюпика, но для спортсмена, для бойца – это сладкий звук боевых труб, родовой клич, сигнальная ракета к сражению!

Неудивительно, что решающий гол в этом решающем матче забил Вадим Евсеев. Ирландцы вдохновили его на этот гол.

Под градом язвительных реплик болельщиков, под их яростное негодование шел с поля герой матча – потный, усталый, весь в мыслях еще там, в пылу борьбы, в стихии спортивной злости. «Этот гол я посвятил своей дочери», - скажет Евсеев позже, потом, когда оклемается, в себя придет.

А тогда на выходе его атаковали телевизионщики и Вадим, сбрасывая с себя все, что накопилось за последние дни – суматоху перелетов, немецкую клинику, злобствование местной публики, все, что давило на психику – крикнул в камеру, крикнул азартно на весь мир: «Х… вам!»

С позиции человека, привыкшего к фраку и белой бабочке, да и просто с позиции обычной этики, Евсеев переступил все рамки приличия. С позиции, повторяю, обычной этики.

Но вряд ли, думаю, к этому случаю подходит мерка обычной этики. Тут совсем другое, тут та простая человеческая реакция, что так близка с незапамятных времен русской раздольной натуре, и что так часто выручала русского человека в самых непредвиденных ситуациях: будь то фронтовой окоп или футбольный матч.

Да и кто того не знает? Казалось бы, и повода нет, чтобы судачить об этой курьезной истории. О чем тут судачить?

Оказывается, если иметь желание и цель, то есть о чем посудачить.

Например, известный кукловод Виктор Шендерович вывел из этой истории формулу русской национальной идеи. Вот что он пишет 24.11.03 в «Газете»: «Национальная идея, находящаяся в федеральном розыске со времен Бориса Николаевича, на прошлой неделе объявилась сама. Случилось это в прямом эфире Первого канала, непосредственно после матча в Уэльсе. Озвучил идею, неожиданно не только для мира, но, пожалуй, и для самого себя, герой встречи защитник Евсеев».

Вот какой глазастый и ушастый получается у нас Шендерович! Все узреет, все объяснит. Не напрасно, видать, объявил почти в то же время в развлекательной программе «Розыгрыш» по тому же Первому каналу, если не на весь мир, то на всю Россию о том, что евреи самые умные.

Так и сказал. И все россияне это слушали. При этом Шендерович не перестает постоянно возмущаться растущим, как будто, антисемитизмом…

Вот и в декабрьской послевыборной беседе с Александром Кабаковым и слушателями передачи в московской студии «Радио Свобода» не преминул вставить: «В прошедших опросах общественного мнения в странах Европы - Франции, Италии, Греции, Северной Европы и других - враг номер один опять определяется как евреи».

Эта любопытная во всех отношениях беседа опубликована в декабре на сайте радио «Свобода», кто желает познакомиться – нет проблем.

Мне же хочется сейчас привести один фрагмент из этой беседы. Фрагмент многозначительный и, по моему мнению, прямо касающийся святая святых Шендеровича – его творческого подхода к делу, к теме футбольной, как, полагаю, и ко всем другим темам, за которые он берется.

Слушатель: Добрый день. У меня такой вопрос. Мне кажется, вот журналисты вообще сами виноваты. Вот вы говорите о свободе слова и других темах, а они - вот как я, зритель телевизора, слушатель и читатель газеты - за эти 10 лет разделились по партиям, они выражают интересы определенных партий. Поэтому успеха, если так продолжается, успеха не будет.

Виктор Шендерович: Журналисты виноваты, Саша.

Александр Кабаков: Да, журналисты всегда виноваты, журналисты и евреи, как было до этого сказано.

Виктор Шендерович: В нашем случае почти одно и то же.

Александр Кабаков: Вот в другом письме было сказано, что евреи во всем виноваты. И журналисты. Всегда виноваты, понимаете. Если говорить серьезно, ни в чем журналисты не могут быть виноваты, просто потому что они ничего не придумывают. Они описывают, пересказывают, показывают то, что есть.

Виктор Шендерович: Если это журналисты.

Александр Кабаков: Если это журналисты. Да даже и пропагандисты не могут ничего придумать на пустом месте. Для того чтобы показать демонстрацию, нужно, чтобы она была.

Виктор Шендерович: Нет, это уже не обязательно совсем. Вот я тебе как телевизионщик говорю: можно не показать демонстрацию, которая была - это легко делается; немножечко труднее сделать демонстрацию, которой не было.

Браво, Шендерович! Браво, чудотворец, умеющий на пустом месте дворец построить, или из пустого нечто национальную идею выковать. И все это легким движением пера…

Вообще, Шендерович – фигура знаковая, т.е. типическая, выражающая настроения и взгляды целого, преимущественно национального слоя российского, да и не только теперь российского, общества.

Иногда, правда, Шендерович впадает в так называемый - национальный заворот. Как это случилось с ним во время телевизионной передачи в программе «Розыгрыш» или как это вышло в его материале, опубликованном в сорок шестом номере журнала «Огонек».

Шендерович, в частности, делает там неожиданное открытие: «У Бродского есть простая и удивительная мысль: спасти человечество нельзя, но одного человека - всегда можно». До сих пор я считал, что рассуждения «о слезе ребенка», «о спасении одной души» принадлежат Достоевскому.

Но глазастый и ушастый Шендерович все узрел и все объяснил. С точки зрения национальных предпочтений. Спасибо.

Никогда, кстати, не приходилось слышать откровений в духе Шендеровича от Марка Захарова, Константина Райкина, Михаила Казакова, Владимира Спивакова, сотен и сотен других деятелей культуры и искусства. Что-то лежит между Шендеровичем и этими людьми непреодолимое, какие-то совершенно иные представления о мире, об обществе, о России, где они живут.

А Шендерович, вроде как постоялец, но постоялец не особо щепетильный.

Вот, донимал все Кабакова тем, что нет теперь в России свободы слова. Надеялся, видать, на поддержку писателя-провидца. А получил дружескую выволочку: «Если бы была введена тотальная цензура, мы бы сейчас с тобой сидели не в московской студии Радио Свобода... Понимаешь, я, вообще говоря, расстроен многими событиями последнего времени и из всего, что происходит, тем не менее, я меньше всего волнуюсь за свободу слова. Потому что свобода слова, на мой взгляд, кончится тогда, когда нельзя будет говорить о конце свободы слова, - вот в чем дело. Когда свободы слова реально не было, а мы с тобой оба очень хорошо эти времена помним, тогда никто не говорил о том, что нет свободы слова».

Почувствуйте, как говорится, разницу между умельцем варганить щи из топора и писателем.

Небезынтересно упомянут в огоньковском материале Березовский: «Это был дьявольский выбор (имеется в виду ставка на Березовского) - впрочем, не первый и не последний в нашей практике. Многомудрая пресса тут же пришла к выводу, что Березовский нас использует... А то мы не знали! Использовал, разумеется, чем мы хуже других? Березовский использует вообще всех. Если какой-нибудь досужий гражданин прошел мимо Бориса Абрамовича неиспользованным - значит, Борис Абрамович в этот момент отвлекся на кого-то другого». И далее чуть ниже: «Это, конечно, был брак по расчету. Наш расчет состоял в том, чтобы остаться независимыми - не вообще (такого не бывает), а от власти».

Надо отдать должное Шендеровичу: его цинизм обворожителен. «А то мы не знали, что нас имеют. Наш расчет состоял в том, чтобы остаться независимыми - не вообще (такого не бывает), а от власти».

По Шендеровичу выходит, что быть в зависимости от Березовского слаще, чем от власти.

Вот он – момент истины!

Потому что Шендерович – фигура знаковая, т.е. типическая, выражающая настроения и взгляды целого, преимущественно национального слоя российского, да и не только теперь российского, общества.

Потому что так, в той или иной интерпретации, считают и яблочники, и эспээсники. За что и поплатились на выборах в Госдуму.

Шендерович сокрушается по утраченной демократии и свободе слова, Явлинский сокрушается, Немцов сокрушается. В осеннем номере газеты «Совершенно секретно» Борис Березовский назвал середину девяностых расцветом российской демократии…

Время, когда миллионы долларов выносили из Кремля в коробках из-под ксерокса, когда неприметные бывшие комсомольцы скупали за бесценок богатства России и в одночасье становились миллиардерами (Ходорковский), время Григория Лернера (краткая биография: стройотряд, снабженец, срок, покровительство авторитета Сильвестра, криминальные кредиты, знакомство с Березовским, в настоящее время должен вот-вот освободиться после отсидки в израильской тюрьме, миллионер), время Григория Лучанского, бывшего проректора (хозяйственника со скромным окладом) Латвийского Университета, попавшего в Книгу рекордов Гиннеса, как «самого быстро обогатившегося в Европе человека», время Гусинского с собственной империей в центре Москвы, и, конечно, золотое времечко Бориса Абрамовича – фаворита другого, не менее известного Бориса.

Шендерович сокрушается по утраченной демократии и свободе слова, Явлинский сокрушается, Немцов сокрушается, Ходорковский, Гриша Лернер и Гриша Лучанский, Гусинский, не говоря уже о Борисе Абрамовиче. Все они одинаково сокрушаются.

А российский народ не сокрушается. А российский народ взял да и прокатил всю эту скользкую публику. Не видит от них пользы россиянин и трудно ему, россиянину, возразить.

Проигрывать, как оказалось, либералы не умеют, о чем свидетельствует их разносящийся по миру объединенный вопль. Единственным мужчиной из этого лагеря предстал, кажется, Владимир Лукин, мрачно признав очевидное: «Время идет, меняется, и люди меняется. Выборы показали, что в стране совершенно другое общественное настроение, значит, надо к нему приспосабливаться, не оппортунистически, а с демократической платформы. Кто это делает заранее - гений. Кто делает своевременно, тот хороший политик, кто опаздывает - тот плохой политик. Мы плохие политики, но надо это делать, тем не менее, сейчас».

Да, г-ин Лукин, «в стране совершенно другое общественное настроение». Страна ожидает, что теперь, когда вас нет, Дума, наконец, примет те законы, которые вы втихаря топили в славословии, как топят котят. КПРФ, Яблоко и СПС – единственные, кто голосовали против законопроекта о сверхприбылях в нефтянке, о природных ресурсах, отстаивая интересы нефтяных магнатов. Зри в корень, - учил Козьма Прутков. Поменьше слушайте, что обещают на вид вполне приличные люди; следите за тем, за что и в чьих интересах они голосуют.

Первая российская Госдума останется в истории, как образец противостояния с властью, завершившийся кровью.

Вторая Госдума войдет в историю, как мамка криминала.

Третья Госдума, возможно, будет признана частично дееспособной.

Вылет с политической орбиты популистов-лоббистов, неизвестно на каком основании претендующих на право единоличного обладания демократией, создал в России уникальную ситуацию – впервые появляется возможность конструктивного сотрудничества между властью представительной и властью исполнительной. То, что для Запада давно уже стало нормой.

Россия остро нуждается в принятии целой серии законов: о едином сельскохозяйственном налоге, об эффективности частного сектора экономики, совершенствовании налоговой и бюджетной системы, пакета базовых услуг, в сфере коммунального хозяйства, в сфере природопользования, в административной сфере, в банковской (ипотеке, особенно) и т.д. и т.д.

Необходимо сделать все то, что могли, но не сделали три предыдущие Думы, вместе взятые.

Так выглядит положение на самом деле. Не до брани, не до перепалок, не до драк в зале заседаний. Работать надо. Законы принимать надо.

Что касается Запада, то есть ощущение, что Шендеровичей здесь клонируют.

На страницах «Огонька» поэт Лев Лосев (в США живет) заявил, что хотел бы видеть Россию в границах от Урала до Питера.

Ведь что значит "от Урала до Питера" в переводе на язык экономики? Это значит, что Россия добровольно должна отказаться от нефти, газа, золота, алмазов, минералов, руды и т.д. Отказаться, в сущности, от своих рук, ног, почек, сердца, от самой головы. То есть, как говорят в народе в таких случаях: «Ключи отдай дяде, а сам иди к б…».

Почему бы Льву Лосеву не съездить в Новосибирск, собрать на улице людей и сказать им: ребята, на кой вам хрен Россия?

У Тургенева есть замечательный рассказ о том, как один народник-просветитель поехал в российскую глубинку и стал агитировать крестьян. Набили ему морду и бросили в канаву. Но, может быть, Лев Лосев не читал этот рассказ?

И ведь что особенно забирает: человек давно покинул неуютные для себя пределы, живет интересами другой страны, сыт, обут, благополучен. Но неймется ему, все топчется вокруг карты России с пилой в беспомощных руках… Ведь что за напасть?

Впрочем, не все становятся клонами Шендеровича.

Сергей Довлатов, говоря о своей жизни в эмиграции, кощунственно признавался Арьеву: «Как я их всех тут ненавижу».

По свидетельству родственников и друзей Галича, Запад он оценивал в выражениях резких и нелицеприятных, а на работу, на радио «Свобода» шел с отвращением, отчего запивал, бывало, по-черному.

А как шендеровичам клеймить Солженицына, когда он один стоит сотни, а, может быть, и тысячи еврейских отказников. За что клеймить? А хотя бы вот за это:

«А здесь, на Западе, к чему мне и те позиции, где я крепко стою и где как будто слушают меня? Всё это — без истинной пользы, и душа к тому не склонна. Всё больше вижу я, что государственный Запад — и газетный Запад, да и, конечно, бизнесменский — нам и не союзник, или слишком небезопасный союзник для преобразования России.

Да уже и просквозил мой новый поворот, и уже его на Западе различили. Оглядываясь, теперь можно удивиться, что та слитная поддержка, которая так подносила меня в бою с Драконом, — поддержка западной прессы, западного общества, да и в СССР, — то невероятное и неоправданное усиление, которое я тогда получил, — создалось по взаимному недопониманию. А на самом деле всевершащему мнению западной интеллектуально–политической верхушки я так же мало угоден, как и советским правителям, да и советской образованщине.

Тут ведь ещё: какая сомнительная двойственность позиции, когда нападаешь на советский режим не изнутри, а извне: в ком ищу союзника? В тех, кто противник и сильной России, и уж особенно национального возрождения у нас»?

А за «Двести лет вместе»? Ведь «та слитная поддержка», о которой упоминает Солженицын, вся сплошь держалась на еврейских связях, а тут вдруг такое тщательное и подробное двухтомное исследование не особенно удачливого сожительства двух народов… Как же так?

Думаю, Александру Исаевичу не просто было приниматься за этот труд, потому что главная заслуга еврейства не в том, что они одарили мир Книгами Моисея; не в том, что сохранились, как нация, которую веками изгоняли отовсюду; не в том, что пережили страшный двадцатый век; не в том, что отбили у арабов территорию, завещанную им Господом в Торе, а главная их заслуга в том, как они умело наложили табу на свою историю, на свою судьбу, на свою религию, табу для всех остальных, кому позволено понимать их историю, судьбу и религию так, как понимают ее они сами.

Любое отступление и ты – антисемит (так записали в антисемиты Державина за представленный им государю Императору честный отчет о положении дел в Минской губернии). Вот почему, думаю, не просто было приниматься Александру Исаевичу за этот труд. Труд, следует сказать, фундаментальный, со ссылками на существующие законы, с обширным цитированием известных русских и еврейских деятелей.

Сравниться с этим исследованием может, пожалуй, лишь «Спор о Сионе» англичанина Дугласа Рида. Работа интереснейшая, настоящий исторический труд, не бесспорная, но с таким обилием сведений, что мимо не пройти. Когда-то эта работа наделала много шума, но потом, так случилось (тема отдельная!), стала малоизвестной.

Рукописи не горят, рукописи до поры до времени получается скрывать. Кому? Тому, кому выгодно, как говорили римляне.

В любом случае, труд этот - «Спор о Сионе» - достоин прочтения.

Во всяком случае, если Шендерович не ошибается и «в прошедших опросах общественного мнения в странах Европы - Франции, Италии, Греции, Северной Европы и других - враг номер один опять определяется как евреи», то эту работу следует прочесть тем более, для того хотя бы, чтобы определиться в этом вопросе самостоятельно.

Что же касается Финляндии, то лиц, похожих на Шендеровича, у нас вполне достаточно. Но, право, говорить о них совсем не хочется. Да и кому они известны?

Нет, говорить хочется о фигурах крупных, значительных, примечательных для нашего времени, о тех, кто силой незаурядной мысли проникает в подлинную суть вещей. О таких, как, например, Франко Дзеффирелли – титан европейского кинематографа.

Вот некоторые его рассуждения, которыми он поделился с Юлией Шигаревой на страницах «Аргументов и фактов» в первом номере еженедельника за этот год:

«У западной демократии сегодня есть все – деньги, благополучие, стабильная жизнь, которую можно предсказать по дням чуть ли не на десятилетия вперед. Материальное благополучие – это, конечно, прекрасно. Но европейская демократия в погоне за сытостью потеряла самое главное – духовное. Увы, западное общество этого пока не понимает. Поэтому я очень надеюсь и верю в Россию. Когда ваша страна станет стабильной, то, возможно, она будет тем посланцем, который принесет Западу то, чего он лишился. Ведь России на протяжении тех семидесяти лет, пока она была закрыта от мира, удалось сохранить эту богатую духовную жизнь. На Западе уже не знают, что делать со свободой, да и не знали никогда, как правильно ее использовать. Свобода, по большому счету, не принесла людям радости – лишь разочарование. Для России же 70-летняя изоляция пошла на пользу. Здесь со свободой, я надеюсь, будут обращаться бережнее. Возможно, вы сможете научить Запад ценить этот подарок – свободу, и история станет развиваться по-другому. Для нас этот момент просветления, боюсь, уже потерян».

Неожиданно, верно? Головокружительно до абсурда, верно? Совсем не в духе Шендеровича…

Но кто такой, позвольте спросить, Шендерович на фоне Франко Дзеффирелли?

Если, читатель, смысл сказанного великим итальянцем окажется для тебя недоступным, помни, что это не его вина.

Это твоя вина.

Ибо, по словам братьев Гонкуров, «общество карает за всякое превосходство... Самобытный характер, цельная личность, не идущая на компромиссы, повсюду наталкивается на препятствия, со всех сторон встречает неприязнь. Натуры бесцветные и пошлые пользуются особой симпатией...»