Книга Андрея Тимофеева «Навстречу»
Тимофеев Андрей. Навстречу: проза, литературная критика. – Москва: Редакционно-издательский дом "Российский писатель", 2016. - 256 с.
Поздравляем редактора отдела прозы «МОЛОКА» с выходом первой книги!!!
Издательская аннотация:
Андрей Тимофеев – один из наиболее заметных писателей поколения, дебютировавшего в последние годы. Он окончил Литературный институт в семинаре М.П. Лобанова; публиковался во многих журналах, в том числе «Наш современник», «Новый мир», «Октябрь», «Роман газета»; лауреат премии им. Гончарова 2013 года и премии «В поисках правды и справедливости» 2015 года. В течение нескольких лет ведёт рубрику «Дневник читателя» на сайте Союза писателей России. В его книгу помимо прозаических произведений вошли также и литературно-критические размышления.
О прозе Андрея Тимофеева
Для рассказов Андрея Тимофеева характерны психологическая чуткость, нравственная чистота, просветлённый тон повествования. Истории прихода молодого человека к православной вере посвящена повесть «Навстречу». Стоит особо подчеркнуть, что вера здесь – это не та имитация её, которая нередка в около-церковной среде, главное достоинство рассказа – что в нём вера здесь воспринимается не как резонёрство, а как убеждение автора.
В рассказе «Свадьба» – с драматической завязкой судьбы невесты, развёртывающейся затем в череде живых картин происходящей свадьбы с многоголосьем присутствующих, разнообразием лиц, с бестолковыми в промежутках танцами и пляской молодёжи, воспоминаниями в закутке старушек о прошлом, военном, послевоенных временах – во всём этом видны и правда жизни, и писательский талант молодого автора. С особенной пристальностью, бережностью, сочувствием вникает он в душевное состояние юной невесты, травмированное прошлой историей с насильником, который по договору родителей с обеих сторон объявлен её мужем, и вот в непривычной роли «играет свадьбу». А в её отношении к нему – что-то новое, непонятное: человек чужой, враждебный, но уже и чем-то «другой», «свой», «муж».
Пронзительна концовка рассказа: «Наконец она подошла к люльке и наклонилась над ней, будто ожидая увидеть там настоящего ребенка. Но внутри лежала только большая мертвая кукла. Вдруг она поняла, что эта комната – ее будущая спальня, гитара на стене – ее мужа, а люлька загодя повешена для ее ребенка. Маша раскрыла глаза и подпрыгнула с тахты, не сводя глаз со страшной люльки. Ее охватил страх, будто она оказалась ночью на кладбище, и тогда она побежала прочь, ничего не видя перед собой.
Очнулась Маша, сжимая ручки двери в сени, и сильно заплакала. Она не хотела выходить к людям, но и не хотела возвращаться туда, в маленькую комнату. Маша села на ковер у двери и, опершись на стену, устало запрокинула голову. Тикали на стене часы».
В своей автобиографической заметке Андрей Тимофеев пишет: «В литературе меня интересуют темы, связанные с моральным выбором человека, с психологией взаимоотношений между людьми. С тревогой воспринимаю развитие и распространение нигилизма в истории и современном обществе».
Серьёзность этих слов я воспринимаю так же серьёзно, зная Тимофеева по шестилетней работе в нашем семинаре, где он всегда был любопытен в творчестве и в своих профессиональных разборах сочинений своих товарищей. Можно сказать, прославился он в интернете (сайт Союза Писателей России), где постоянно выходят его блестящие заметки о современной, особенно молодой, литературе, привлекающие к себе внимание, отклики, живую реакцию массы читателей. Хочется верить по-настоящему в писательское будущее нашего талантливого выпускника, и дай Бог, чтобы обстоятельства не помешали ему реализовать свои здоровые творческие возможности.
Михаил Лобанов
Андрея Тимофеева от других его ровесников отличает стремление следовать высоким традициям русской классической литературы, находить смысловые сюжеты, в которых с художественной полнотой проявляет характер именно современной жизни.
Умиротворенная, спокойная интонация писателя-реалиста в рассказе «Свадьба» контрастирует с его трагичной завязкой: героиня вынуждена выйти замуж за своего насильника. Медленно, размеренно идёт свадьба, за столом пьют, кто-то сплетничает, кто-то танцует, женщины поют грустную песню. И среди этого спокойствия, бытовой обыденности происходящего трагедия девушки чувствуется особенно остро. Удачна концовка рассказа – автор оставляет свою героиню в тот момент, когда она ходит по пустому чужому дому, где ей предстоит отныне жить. Тикают на стене часы, всё идёт своим чередом, и только мёртвая кукла, которую героиня видит в люльке, приготовленной для её будущего ребёнка, передаёт жуткую тоску её будущей жизни.
В повести «Медь звенящая» автор пытается переосмыслить для себя связь между литературой и жизнью. Героиня повести, молодая студентка, мечтавшая стать писательницей, встречаясь с настоящей трагедией, понимает, насколько мелки её литературные устремления по сравнению с реальностью. И это понимание становится первым шагом к тому, чтобы на самом деле написать что-то ценное. Второй главный герой – взрослый преподаватель филологии, жёсткий человек, непоколебимый в своих житейских установках. Он призывает своих студентов, прежде всего, работать над собой, чтобы быть достойными своего литературного призвания. Но молодому писателю удалось разглядеть в образе этого «христианина» человека мертвенной рассудочности. Несмотря на то, что преподаватель во главу узла ставит христианские ценности и вроде бы даже готов умереть за них, ему не хватает той самой христианской любви, без которой его идейные установки выхолощены.
Вопросы веры и современные вызовы нашей православной цивилизации – центральные в творчестве А. Тимофеева. Так в рассказе «На несколько мгновений». Внешне вполне благочестивый, но поверхностный герой, встречаясь с невероятным рассказом бывшего уголовника о его духовном опыте, никак не может согласиться с тем, что «дух веет, где хочет» и что ему необходимо хоть на несколько мгновений приоткрыть ту завесу «будничной лицемерной реальности», сквозь которую он смотрит на мир.
Геннадий Иванов
Прозу Андрея Тимофеева отличает проникновенность во внутренний мир персонажей, сочувствие им, поиск глубинных человеческих начал. Особенно мне понравился отрывок из повести «Навстречу». Начинается с сильнейшего потрясения главного героя, вызванного нелепой гибелью девочки Саши, в которую он был влюблён. Собственно, любовное чувство лишь зарождалось в его душе, и лишь после смерти Саши он осознал, что уже был влюблён.
Удивительно то, как лаконично описано это первое главное событие. Лаконично, но не скупо. Здесь просто автор не позволяет написать ничего лишнего, а в итоге задевает куда сильнее, чем если бы описанию гибели Саши оказались посвящены многие страницы. «Вернувшись в свою комнату после похорон, я сел на кровать и долго ещё смотрел вокруг. На столе лежали школьные тетради, в шкафу висела одежда. Мне хотелось сейчас же вскочить, что-то ещё сделать, опять бежать в церковь или на кладбище, но ничего уже не надо было. Тогда я лёг, обхватив себя руками, и почувствовал, как тянутся секунды…»
Три страницы туго сплетённого текста. А затем – десятки страниц о том, как Алексей жил дальше. Жил, не теряя в душе светлого и печального чувства к навсегда утерянной девушке, как герой Эдгара По – к Леоноре, как Ботичелли – к Симонетте Веспуччи. Это чувство делает героя повести не таким, как многие его сверстники, более тонким в своём понимании окружающего мира. В его жизни появляется новая любовь, к девушке по имени Женя, в которой он видит замещение своей школьной любви: «Женя казалась мне Сашиной тенью…» Но главное достоинство повести в том, что герой преодолевает это восприятие. Новая, живая любовь становится главной. Жизнь берёт своё, и это прекрасно.
Повесть написана замечательным языком, в ней всё ярко и сочно, персонажи запоминающиеся, не похожие друг на друга.
Рассказ «Свадьба» тоже написан весьма неплохо, но он понравился мне меньше. Какой-то своей унылой и беспросветной безысходностью. «Ранней весной парень из соседней деревни изнасиловал девушку, встреченную в пролески у реки». Когда оказалось, что она беременна, родители решили поженить насильника и изнасилованную. И весь дальнейший рассказ о том, как играли свадьбу, как бедная Маша не могла свыкнуться со всем происходящим: «Маша села на ковёр у двери и, опершись на стену, устало запрокинула голову. Тикали на стене часы». Это безысходное тиканье часов так остро чувствуешь, будто кто-то долбит тебя по голове молотком. Мороз по коже от того, как сильно это написано. Чем будет в будущем жить эта девушка, так нелепо ставшая женщиной? Будущими детьми? Станут ли они радовать её? Возьмёт ли верх материнское чувство над чувством жестокой обиды? Всё это остаётся вне рассказа.
Может быть, так и надо?
Александр Сегень
В повести «Медь звенящая» прежде всего оживает пушкинский сюжет «Онегин – Татьяна». Петр Дубов, профессор Литинститута, получает письмо от пламенной студентки Насти. Она просто, искренне, с достоинством своей чистоты полюбила угрюмого филолога, поразившего ее нездешней духовной статью, полным несоответствием низким стремлениям времени. Дубов – воцерковленный христианин. Он не просто посещает храм Божий по праздничным дням, он стремится к торжеству повседневного христианства, когда каждый твой шаг сразу же взвешивается на самых точных небесных весах. Конечно, он отстраняет возвышенно глупенькую студентку, указывает на ее предназначение, призывает к серьезности.
Но не во всем же Дубов Онегин – не до сплина ему. Не достигший земного счастья в браке с захваченной неврозами и внутренней пустотой Еленой, он не отпускает от себя женщину, бережет полученный в таинстве венец. Крест онкологического заболевания супруги, как и тяжесть ее характера, Петр несет с достоинством – точнее, несет угрюмо, храня уверенность, что так надо, только так правильно. И, забегая вперед, скажем, что в этом похож на своего автора – Андрея Тимофеева, хорошо осведомленного, какой должна быть повесть, решающая нравственные задачи.
Тимофеев знает – слишком знает! – что Павел должен победить Петра. Языко-христианство духа обязано восторжествовать над иудео-христианством религиозного буквализма… «У вас в голове должна быть система!», – кричит Насте Дубов в не самый лучший час своей жизни. Тимофеев понимает ошибку героя, но сам следует системе, дабы слова апостола Павла о сверхсистемной любви получили свою качественную иллюстрацию. Значимый парадокс, который может оказаться в центре дискуссии о христианских контекстах литературного творчества!
Алексей Татаринов
