Александр НЕСТРУГИН. Парень с нашего берега
От редакции: 14 марта 2017 года исполнилось 60 лет славному сыну России Святославу ИВАНОВУ. "МОЛОКО" присоединяется к поздравлениям и желает Святославу Павловичу новых свершений на благо Отечества, крепкого здоровья и семейного благополучия!
Святослав Иванов: штрихи к непарадному портрету
Сказка о топоре
В Воронеж осенью 1986 года Святослав Иванов приехал журналистом молодым-начинающим, но сложившимся человеком: с непростым характером, с неприятием околичностей и условностей казавшегося до поры незыблемым литературного и социально-нравственного «свойского миропорядка» - и твёрдым желанием этот «миропорядок» изменить. Такие амбиции могут показаться завышенными: работать герою этих заметок в первое время пришлось корреспондентом многотиражных газет с малопримечательными названиями «Экскаваторщик» и «Мебельщик», а много ли возможностей у сотрудника заводской многотиражки? Тем не менее, возможности нашлись: именно стараниями Святослава Иванова – в многотиражной газете, впервые в Воронеже – была опубликована статья Александра Солженицына «Жить не по лжи». Да, фигура А. Солженицына весьма неоднозначна, но факт, согласитесь, примечательный. В то непростое время, казавшееся многим из нас преддверием воплощения самых светлых надежд, Солженицын был среди героев и духовидцев.
Поработав затем недолгое время корреспондентом областной газеты «Коммуна» и не «вписавшись в коллектив», С. Иванов за малым не ушёл из журналистики вообще. Печатных изданий в то время в Воронеже было не так много, и удивительно ли, что их руководители принципиальному (читай - строптивому) работнику предпочитали предсказуемо-своговорчивого? Помог случай. Как раз в это время в Воронеже « с нуля» создавалась независимая газета «Левый берег». Предполагалось, что в сферу ее интересов будет входить не только социально-политическая злоба дня, но литература. Возмутителя журналистского спокойствия Иванова, студента-заочника Литературного института имени М. Горького, пригласили участвовать в конкурсе (всё серьёзно!) на замещение должности главного редактора. На заседание конкурсной комиссии не слишком рассчитывавший на благоприятный исход С. Иванов явился « с вещами», среди которых был и… остро отточенный топор. И когда выяснилось, что устроители этого действа колеблются и окончательное решение намерены отложить, раздосадованный Святослав…
Вы правы, по законам драматургии упомянутый выше топор, как то пресловутое театральное ружьё, должен непременно «выстрелить». Но русский сюжет не уважал бы себя, стань он развиваться по шаблонам голливудского боевика.
Так вот, раздосадованный пустой тратой времени соискатель заявил, что ждать у моря погоды не намерен и сейчас же едет на вокзал. Его ждёт работа: с бригадой реставраторов будет восстанавливать храм. Всё необходимое – вот оно, в рюкзаке…
Так обыкновенный плотницкий топор изменил ход истории: вопрос о назначении его обладателя главным редактором газеты был решён в считанные минуты.
Спасительный «Берег»
Шёл октябрь 1990 года. Что это было за время, пространно объяснять не надо. Благие намерения партийных лидеров «нового типа» оказались всего лишь словесными завесами для реализации их наполеоновских амбиций. Страна рушилась на глазах, в магазинах – пустые полки, в глазах людей – недоумение и растерянность. Но растерялись, опустили руки не все. Возглавляемый С. Ивановым еженедельник быстро набирал силу, завоевывал доверие, и вскоре «Берег» (так стала называться газета с 1992 года) стал поистине спасительным для многих пловцов-читателей, уже почти отчаявшихся найти хоть какую-то твердь в разливанном море исторического беспамятства, лжи и пошлости. Вокруг «Берега» сформировалось крепкое патриотическое ядро, потянулись к газете воронежские литераторы. Среди них был и подающий надежды молодой прозаик Вячеслав Дёгтев – ныне широко известный, автор полутора десятков книг, получивших признание и читателей, и взыскательных коллег по писательскому ремеслу. Иванов и Дёгтев, молодые и полные сил пассионарии, скоро сошлись как товарищи, и это стало заметным событием для каждого из них, жизненным и творческим. Спустя многие годы в эссе «Азбука жизни и смерти Вячеслава Дёгтева» Святослав Павлович так вспоминал об этом: «Мы познакомились с ним сразу после образования газеты «Берег», которую я редактировал со дня образования до 2004 года… Слава Дёгтев был молодым, дерзким, талантливым и фантастически работоспособным, внутренне дисциплинированным и таким же неприкаянным и чужим для всех, как и я. Его также преследовали неудачи в личной жизни. И мы подружились… Слава частенько оставался ночевать у меня. Наши вечера в коммуналке он довольно точно описал в рассказе «Осенние грёзы»…Дёгтева я публиковал широко и часто. Его читали, им восхищались, ценили. Популярность его в Воронеже росла… В 1993 году у Дёгтева с моей помощью вышла первая солидная книга в твёрдом переплёте под названием «Викинг». Издание сборника рассказов спонсировала моя давняя знакомая, на тот момент директор «Московского торгового дома» Алла Яровицына… Таким образом, не хочу преувеличивать, но «Берег» сыграл, несомненно, в писательской судьбе Вячеслава Дёгтева свою важную роль. Дёгтев, конечно, всё равно стал бы Дёгтевым. Но газета «Берег» помогла ему стать на крыло. И Слава сам признавал это. В 1998 году он подарил мне вышедший в свет сборник своих рассказов «Десять заповедей» с такой подписью: «Моему другу Иванову Святославу Павловичу, прекрасному человеку и прекрасному журналисту, редактору самой умной газеты «Берег» ( в ней впервые напечатана половина этой книжки) – от автора, с самыми тёплыми чувствами. Слава России!»
Да, Дёгтев всё равно стал бы Дёгтевым, - но тем ли, которого мы знаем? И как скоро? И как бы это ему далось, не будь рядом с ним в те трудные, переломные для него годы такого друга? Если не было бы тогда в Воронеже той странной газеты, где наряду с острыми и честными «безоглядными» публицистическими статьями (часто их автором был главный редактор) не публиковались бы – щедро, целыми полосами – стихи и проза, талантливые и совестливые произведения, которые по тем временам просто негде больше было опубликовать…
И не одному только В. Дёгтеву помог «Берег» в своём творческом становлении. Так, именно благодаря публикациям в этом еженедельнике обрели прочную читательскую известность талантливые поэты Владимир Шуваев и Светлана Ляшова. Было и ещё одно имя, дотоле совершенно неизвестное – Пётр Кузнецов. Сельский учитель, переселившийся после развала Советского Союза в Воронежскую область из Казахстана, он делал только первые шаги в литературе. Между тем было ему уже около пятидесяти лет – не самый подходящий возраст для начинающего литератора. Однако Святослава Иванова это не смутило. Разглядев в прозе П. Кузнецова тонкий лиризм и психологическую достоверность, С. Иванов публиковал этого автора с радостью, гордился его успехами. Спустя годы Пётр Тихонович Кузнецов стал членом Союза писателей России, его рассказы опубликованы во многих авторитетных литературных изданиях.
И не зря сегодня не только друзья, но и недоброжелатели (а их С. Иванов нажил немало) признают: «ивановский» «Берег», который почти полтора десятилетия был олицетворением болевого русского слова,- это целая эпоха в постсоветской журналистике и литературной жизни Воронежа.
Не Суворов, а Суворин…
Когда мы говорим о российской истории, то звучит обычно достаточно короткий ряд имен: государи и военачальники, фавориты и самозванцы, первооткрыватели и бунтари. В истории литературы ряд выдающихся имён тоже не так уж длинен. А если взять отдельный регион, так имена эти, как теперь говорят – брендовые, и вовсе наперечёт. В Воронеже это, конечно, Кольцов, Никитин, Бунин. Ну, ещё Платонов, Прасолов – из более поздних времён. В постсоветские годы очень оперативно записали местные литературоведы «в свои» Мандельштама, отбывавшего в Воронеже ссылку. Зато одно имя, до революции широко известное, у нас долго ещё не звучало. И, возможно, не прозвучало бы – не появись в Воронеже герой этих заметок.
Ещё четверть века назад, задай вы моим землякам на улице вопрос о том, слышали ли они о такой исторической личности как Суворин, многие ответили бы: « Суворин? А вы не ошиблись? Может быть, Суворов?». Между тем уроженца села Коршево Бобровского уезда Воронежской губернии Алексея Сергеевича Суворина (1834 – 1912) вполне можно было бы назвать Суворовым российского книгоиздания и журналистики, культурно-просветительского и даже театрального дела конца 19-го – начала 20-го веков. Владелец газеты «Новое время», одной из самых крупных и влиятельных в России, блистательный журналист, заметный прозаик и драматург, он долгие годы, в том числе и при жизни, имел репутацию неоднозначную: патриота, издателя-просветителя, друга Чехова – и ярого противника революции, русского националиста, монархиста-охранителя. Не зря в конце жизни Суворин получил от царя его портрет в золотой раме с надписью: «Алексею Сергеевичу Суворину, честно проработавшему на литературном поприще в течение 50 лет на пользу родной страны».
Вот стыд-то – такой подарок от тирана – не правда ли? Хотя… Сейчас вот у нас царя нет, замеченным властью деятелям культуры президент свои золочёные портреты не вручает. Но когда глава государства вешает на шею этим самым деятелям, почти сплошь либералам-западникам, золочёные ордена «За заслуги перед Отечеством», тихо ненавидящая «эту страну» либеральная тусовка почему-то не возмущается. Более того – в ладоши хлопает. Но это так, ремарка, реплика в сторону…
Святослав Иванов, решив вернуть в культурный обиход имя нашего выдающегося земляка, взвалил на свои плечи нелегкую задачу. Слишком много негативных суждений пришлось оспаривать. Ленин сказал о Суворине так: « Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути – миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути». Иванов, оспаривая мнение вождя пролетарской революции, назвал его продиктованным конъюнктурой политической борьбы. С этим трудно не согласиться. Но Владимиру Ильичу «подпевают» многие голоса из писательского лагеря, среди которых и бесстрашный обличитель социальных язв Салтыков-Щедрин, и всемирно известный писатель Максим Горький. Последний даже в частной переписке в сердцах назвал Суворина «сволочью». С. Иванов, вступая в заочный спор со своим именитым оппонентом, непримирим, бьет наотмашь: «К этому времени (1905 год – А. Н.) Горький был уже невменяемым революционером…» (статья «Сто лет без Суворина»). Конечно, и то, и другое суждения – не более чем полемические перехлёсты. Такими аргументами трудно убедить. А какими можно?
В 2001 году в Воронеже в издательстве им. Е. А. Болховитинова вышла подготовленная «береговцами» книга «Телохранитель России. А. С. Суворин в воспоминаниях современников». Во вступительной статье «От составителя» Святослав Иванов писал: «Собственно, книга эта о русском успехе, о человеке, который, родившись в крестьянской избе под соломенной крышей, стал одной из центральных фигур русской истории в конце 19 и начале 20 веков, создал единственную в своём роде национальную газету «Новое время» с таким уровнем русской журналистики, который и по сию пору является образцовым».
Переходя к современности, составитель также отметил: «Либеральная критика очень спешила застолбить своё толкование жизни и деятельности русского патриота. Мы не могли и не хотели согласиться с этим. Так родилась эта книга. Собранные в ней воспоминания создают цельный портрет русского человека, подвижника и патриота Алексея Сергеевича Суворина».
Не знаю, был ли этот ход тщательно просчитанным или импульсивным, но он оказался очень своевременным, очень точным. В самом деле, почему мы, внимая доводам одних современников - недоброжелателей, политических противников Суворина, забыли выслушать другую сторону – его друзей и единомышленников. Ведь среди них есть фигуры заметные: Василий Розанов, Михаил Меньшиков, Александр Амфитеатров, основатель зарубежной Русской Православной Церкви митрополит Антоний.
Думаю, многие читатели тогда впервые открыли для себя совершенно иного А. С. Суворина, читая строки, повествующие о его детстве и юности, о первых литературных опытах. Я, например, с интересом читал воспоминания Суворина, приведённые в биографическом очерке Б. Глинского: «Около М. Ф. де-Пуле группировался небольшой литературный кружок, в котором участвовал поэт И. С. Никитин, с которым я дружески сошёлся и виделся почти ежедневно в его магазине, а два раза в неделю, когда уроки были до обеда и после обеда, жена приносила мне обед в его книжный магазин, так как квартира моя была очень далеко от центра города… Раз я возвращался с уроков мимо книжного магазина; Никитин стоял на его крылечке. Поздоровавшись, он прочёл мне тут же, на улице стихотворение «Вырыта заступом яма глубокая…», которое он написал накануне ночью и которое входило в «Записки семинариста» Слёзы градом потекли у него из глаз, когда он его кончил. Это одно из самых прочувствованных его стихотворений».
Ничего сенсационного, никакого самохваления, но как много говорят эти подробности о рассказчике!
После выхода «Телохранителя России» «толкование жизни и деятельности русского патриота» на его родине – конечно, не вдруг и не само собой – пошло куда более живо. И результаты не замедлили сказаться. В статье «Сто лет без Суворина» Святослав Иванов подвёл предварительные итоги: «Важным шагом в борьбе за доброе имя Суворина стала установка 17 июля 2003 года на доме Тулиновых в Воронеже, по адресу проспект Революции, 30 памятной доски. На родине Алексея Сергеевича отреставрировано здание начальной школы, построенной Сувориным, а в октябре 2006 года в Коршевской средней школе открылась музейная экспозиция, посвящённая Суворину. В 2007 году, 11 сентября, на территории областного училища культуры в городе Боброве по инициативе Союза писателей России был открыт памятник Алексею Сергеевичу Суворину. Бюст работы московского скульптора Сергея Полегаева выполнен на пожертвования жителей Бобровского района и на средства местного бюджета».
Об одном только «забыл» автор статьи: чьими усилиями всё это было сделано. Позволю себе устранить этот пробел: главный вклад, позволивший всем этим славным свершениям стать реальностью, внёс именно он, Станислав Павлович Иванов. Хотя порой казалось, что он просто пытается пробить лбом стену…
А совсем недавно, в минувшем году случилось ещё одно примечательное событие: Воронежскому областному училищу культуры было присвоено имя А. С. Суворина. На состоявшемся 30 сентября 2016 года митинге заместитель главы администрации Бобровского района Юрий Шишкин с удовлетворением отметил: «Мы отдали долг памяти великому человеку, нашему земляку. Инициатором того, что мы для себя возродили память о великом земляке, был публицист и член Союза писателей Святослав Павлович Иванов».
На митинге выступил и герой этих заметок. И говорил он, конечно, не о себе, а о Суворине. Вновь напоминал нам о его достижениях: 1,6 тыс. наименований книг тиражом шесть с половиною миллионов; первое доступное для широкой публики собрание сочинений Александра Пушкина; основание Малого театра в Петербурге (в настоящее время – БДТ имени Товстоногова)…
«Мы вспоминаем своих пророков и гениев, мы изучаем их наследие, мы учимся у них любить Родину и быть непобедимыми» - констатировал Святослав Иванов. На этом, казалось бы, можно поставить радостную точку в непростой «суворинской» истории. Но Святослав Павлович так не считает. Заканчивая своё выступление, он заявил, что следующим логичным шагом было бы учреждение в Боброве ежегодных Суворинских чтений.
И снова Коршево…
В 2004 году С. Иванов вынужден был уйти из газеты «Берег». Городская администрация, пользуясь правами учредителя (к тому времени «Берег» был городским еженедельником) сделала всё от неё зависящее, чтобы газетная жизнь строптивого редактора стала невыносимой. Причины были разные («слишком русский», слишком независим в суждениях), в том числе – личная неприязнь. Причём усердствовал не столько даже мэр Б. Скрынников, казавшийся в кресле градоначальника человеком случайным, сколько его «ближние бояре». Иванов плюнул и ушёл в никуда – по сути, с «волчьим билетом». История эта тогда наделала много шума в воронежских СМИ. Но скоро шум стих. Нужно было жить дальше, а как? В «провластные» СМИ дорога закрыта, а издания независимые в Воронеже можно перечесть по пальцам одной руки. И никто не держит в запасе место главного редактора специально для публициста Иванова. И пошел Святослав Павлович «в люди»: первый заместитель главного редактора газеты «Экономика и жизнь – Черноземье», заместитель главного редактора газеты «Русский формат» (2005-2006), редактор ОАО «Издательско-полиграфическая фирма «Воронеж»…
В 2010 году в Воронеже возникла, скажем так, властно-общественная инициатива об издании собрания сочинений Егора Александровича Исаева, восьмидесятипятилетние которого область собиралась отметить в мае следующего года. Это было вполне естественно, Исаев эту честь заслужил. Но право подготовить «Избранное» получила издательско-полиграфическая фирма «Воронеж», для которой издание книг было не главным делом, а всего лишь дополнительным приработком. Почему именно она?
Ещё более удивительным было то, что написать предисловие к юбилейному изданию было поручено не маститому «остепенённому» литературоведу, а «просто редактору» С. П. Иванову. Впору было ставить три «почему» подряд, с восклицательными знаками.
Тут самое время сделать «нелирическое» отступление. Мне порой кажется, что четверть века назад с распадом Советского Союза «распались» и мы все, вовсе не жестокосердные, взращенные в дружбе и согласии граждане великой страны. И дело даже не в республиках, ставших в большинстве своём не слишком дружественными России национальными государствами. В этом как раз ничего удивительного нет. Но и здесь, в России подлое «время маркитантов» разметало нас – как взрывом. Оглушённые, мы долго выбирались поодиночке из-под обломков. Потом – то ли по сердечному наитию, то ли просто из страха быть растерзанными волчьей стаей «новых русских» - мы стали искать друг друга…но как? Образовались какие-то кучки, группки – по прежним советским меркам просто жалкие, едва способные защитить себя – и совершенно неспособные к соборному действию, к собиранию Отечества. Эти группки назвали себя союзами, объединениями, сообществами, партиями - и стали есть друг друга. В фигуральном, понятно, смысле, но – яростно, жестоко, непримиримо. Политический, социальный, этический, эстетический каннибализм этот привёл к тому, что всюду, куда ни ступи, явилось взаимное недоверие, глухая обида, противоборство и противостояние. И ладно бы противостояние это было историческим¸ ещё не полностью изжитой народной болью, ещё не зарубцевавшейся раной - как, скажем, это: « красные – белые». Так нет! Монархист сходится «грудь на грудь» с республиканцем, националист – с интернационалистом. А нововоцерковлённый христианин-ортодокс, примеряя на себя доспехи непримиримого духовного воителя, зачисляет вдруг в супротивники невоцерковлённого своего соседа, с которым рос на одной улице, играл на выгоне в «войнушку», грёб деревянной лопатой зерно на току. И не потому, что сосед этот дурной человек, забывший о совести, а – «по определению», априори. Потому что теперь они – разные люди.
А разные ли? Чужие ли?
Криком кричать, выть хочется от этих совсем не детских «войнушек». На человеческом уровне это обидно и горько, а в преломлении Отечества – тупиково, страшно. И как же радостно бывает, когда жизнь порой являет нам примеры совсем иных человеческих взаимоотношений!
…Однажды редактор газеты «Берег» С. Иванов, влюблённый в А. С. Суворина, решил сделать интервью с другим уроженцем села Коршево - знаменитым советским поэтом Егором Исаевым, приехавшим подлечиться в воронежский санаторий имени Горького. Исаев согласился. Удача? Это как посмотреть… Монархист-суворинец – и «советский литературный генерал», лауреат Ленинской премии, Герой социалистического труда и прочая, и прочая. Образно говоря, порох и спички.
Как позднее признавался С. Иванов, ехал он на эту встречу не без предубеждения. Надо думать, что и Егор Александрович, вдоволь нахлебавшийся напраслины от «демократических» СМИ, встретил журналиста не без опасений. Но открытость, искренность, глубина суждений поэта, его вроде бы шутливые афоризмы («Мы ребята с придурью, но не дураки») скоро изменили характер общения. Разговор получился. Беседа была опубликована в газете, завязалось знакомство. На семидесятипятилетние Святослав Павлович подарил Егору Александровичу только что вышедшую из типографии книгу «Телохранитель России». Исаев позвал Иванова с собой в Коршево. По дороге, когда разговор зашёл о Суворине, возвращении доброй памяти о нём на родную землю, Исаев повернулся к Иванову, вгляделся, будто видя того впервые: «Откуда ты взялся? И почему ты?» Очень многое заключалось в этих словах. И оба они знали, что вопросы эти не требуют ответов…
Думаю, теперь понятно, почему опальный журналист Иванов стал «главновыпускающим» юбилейного издания Почетного гражданина Воронежской области. А ведь быть ответственным за выпуск трёхтомника живого классика, да ещё в «юбилейные» сроки - ещё та головная боль. Нужно определить объём издания, состав каждого тома, согласовать всё с автором, вычитать тесты, выстроить их в наилучшем порядке. А ещё нужно представить автора, который уже сто раз был прежде представлен, - по-своему, никого не повторяя.
А раз так, то без встреч с автором не обойтись. Со временем рабочие встречи эти превратились в откровенные разговоры, которые обоим собеседникам не хотелось обрывать. Исаев рассказывал о себе, но рядом с личным, и даже в самом этом личном, - угадывались поколение, эпоха, страна. Звучали и стихи – как без них обойтись в таком разговоре? Так творчество, категория, казалось бы, отвлеченно- книжная, постепенно срасталось с жизнью, высвечивало её; а жизнь, в свою очередь, помогала творчеству раскрыться, стать понятным до конца, до каждой запятой.
Избранное Е. А. Исаева – в хорошем полиграфическом исполнении, на обложке – милый сердцу поэта речной пейзаж - явилось в срок и стало в Воронеже значительным литературным событием. Замечена была и вступительная статья Святослава Иванова. Святослав Павлович, почти не знакомый воронежскому читателю как критик и литературовед, и в этой специфической ипостаси предстал фигурой крупной. Статья его, названная «Не по своей лишь только воле…», была просто блестящей. Чувствовалось, что личность говорит о личности, и при этом никакой мировоззренческой пропасти между ними нет.
Прежде всего, последователь непреклонного «охранителя» Суворина высказался объективно, честно о советской литературе: «Воссоединение трёх ветвей русской литературы показало, что художественная правда была во всех ветвях. И в настоящее время, как отмечают те же критики, возрастает интерес как раз к лучшим образцам советской литературы… Её основной пафос – любовь и доверие, главная задача – быть достойной своей эпохи… Нельзя забывать и об огромном вкладе советской литературы в дело духовного окормления народа в богоборческие времена».
На этом фоне автор «Избранного» предстал фигурой значимой, даже знаковой – и в то же время очень живым, очень близким, укоренённым в русском просторе и чувстве человеком: «Егор Исаев – одно из самых громких имён в нашей литературе. Только голос Егора Александровича не для городских площадей. Чтобы понять до конца Исаева, надо хотя бы раз побывать в его родном Коршево, выйти на высокий берег Битюга, почувствовать неустанный ток воды в проступающих, словно вены, речных протоках, окинуть взором весёлое, зелёное море Хреновского бора и, уходя взглядом до самого горизонта, обнять душой этот великолепный простор, эту бесконечную даль… Вся поэзия Егора Исаева вскормлена этим пейзажем. И вся она – попытка обнять всю эту родную землю, а вместе с нею и всю большую Родину и весь земной шар. В этой попытке докричаться до каждого живого человека, сродниться, или, как любит говорить сам поэт, обрадоваться всему этому живому миру – ключ к его творчеству».
Вот оно, оказывается, как просто всё и понятно – если смотреть на творчество русского поэта не через призму мутных идиологем и эстетических пристрастий. А нам-то в последние четверть века россиянская либеральная печать (не только критика!) твердила об Исаеве как о некоем мифическом персонаже, порождённом советской литпропагандой.
Разумеется, в статье С. Иванова есть и то, что называется анализом творчества поэта – с деталями, цитатами и их истолкованием. Анализ этот получился убедительным и очень искренним, пересказывать его не имеет смысла, слишком многое придётся цитировать.
Остановлюсь лишь на нескольких характерных штрихах, с помощью которых автор «сшивает» историческое и творческое пространство статьи.
Рассказывая о малой родине Исаева, автор вступительной статьи очень к месту вспоминает и Суворина: «В 1892 году в селе по «голодному делу» вместе со своим издателем А. С. Сувориным побывал А. П. Чехов. На средства Алексея Сергеевича в 1904 году была построена 4-классная школа. Именно в суворинской школе учился отец Егора Исаева».
Всего несколько строк, а в памяти уже завязался узелок.
А вот ещё одна интересная подробность: «Мало кто знает, что Егор Исаев на посту заведующего редакцией русской советской поэзии издательства «Советский писатель» сыграл если не главную, то решающую роль в литературной судьбе таких разных поэтов России – Николая Рубцова и Евгения Рейна».
История с Рубцовым известна, о ней писали и другие авторы. Поэтому продолжу цитату применительно к Рейну: «А вот рукопись Евгения Рейна пролежала без движения 16 лет! После скандала с альманахом «Метрополь», автором и составителем которого был Рейн, первую книгу его стихов сняли с редподготовки… Неудача с первой книжкой подталкивала его к мысли уехать из страны, вслед за своим другом Бродским. И вот в 1982 году в помещении правления Союза писателей на Поварской он встретил Егора Исаева. «И то, - вспоминает Евгений Рейн, - что 16 лет мы не могли сделать, за 2 минуты решили. И через год книжка вышла. Мне было сорок девять лет».
Показательный пример, не правда ли? Но об этом эпизоде творческой жизни Е. Рейна, ныне известного поэта, профессора Литературного института им. Горького, либеральные СМИ помалкивают, как в рот воды набрали. Стесняются, что ли…
Исаев трехтомником своим остался доволен, своему редактору был благодарен, пригласил его на презентацию в областную универсальную научную библиотеку им. И. С. Никитина. Святослав Павлович пришёл – и испытал разочарование и обиду. Проводивший презентацию «главный культурный начальник» области ухитрился так извернуться, что даже выпустившее «Избранное» издательство не назвал, не говоря уже об авторе вступительной статьи. После презентации Иванов сказал этому начальнику всё, что о нём думает – без обиняков, по-русски. Скоро выяснилось, что фамилии Иванова нет и в списках тех, кто должен был ехать на юбилей поэта в Коршево. Исаев, узнав об этом, возмутился: «Ты обязательно должен поехать!» Позвонил «кому надо», и место нашлось. И пока жив был Егор Александрович, знаю это не понаслышке, он всегда откликался на это имя – Святослав Иванов – с радостным удивлением и теплом.
А ведь, казалось бы, такие разные люди.
А по душе, по сердечной заботе, по отчеству-отечеству - не чужие.
Несколько «датских» слов в заключение
14 марта 2017 года у Святослава Павловича Иванова «круглая дата»: 60 лет. Дата торжественная, но и строгая, заставляющая задуматься, оглянуться. Так реке, сильной и полноводной, ещё не видящей своего устья, хочется порой повернуть назад, прикоснуться к своему истоку.
Родился и вырос Святослав Иванов в селе Бовище Полесского района Киевской области. Тогда это была Украинская советская социалистическая республика, а теперь… а теперь боль и боль, и не хочется об этом говорить. Там, на украинской земле учился Святослав в школе, окончил институт – Киевский политехнический. Мог бы остаться на «материке», но захотелось испытать себя в нескучном мужском деле – и он рванул через всю Россию к океану. Несколько лет работал гидроакустиком на судах Базы океанического рыболовства на Камчатке. Журналистом стал вроде бы случайно: отстаивая права своих товарищей-рыбаков, пришёл за помощью в редакцию «Камчатского комсомольца». И «прирос», став вскоре штатным сотрудником этой газеты. Если это и случай, то вовсе не слепой, а очень глазастый. И даже дальнозоркий: и Иванова разглядел, и жизнь его, на много десятилетий вперёд, увидел.
…После издательско-полиграфической фирмы «Воронеж» была опять журналистика: редактор (руководитель проекта) газеты «Чернозёмочка», главный редактор газеты «Экономика и жизнь – Русь». Иванов – известный публицист, писатель, общественный деятель, участник многих важных культурных проектов, человек, способный на поступок – востребован непростыми нашими днями, нужен людям. Но второго «Берега» в его жизни не случилось. И это не его вина. И не Иванова только это личная грусть- печаль, а всех нас: гражданского общества, патриотической мысли, деятельного, не трибунного отечествоведения.
Но без «Берега» Святослав Иванов сделал для Воронежа немало. К сожалению, не всё сделанное по достоинству оценено. А что-то так просто замалчивается – и если бы только идеологическими и эстетическими противниками. Я уж не говорю о непреклонном отстаивании Ивановым русской традиционной культуры, теснимой повсеместно (не без потакания властей) так называемым «современным искусством». Но многие ли знают, что ныне широко освещаемый в прессе, признанный областными властями, позиционирующий себя как событие всероссийского масштаба фестиваль русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба» без «оппозиционера» Иванова просто не явился бы на свет? Святослав Павлович не только автор идеи этого фестиваля, но и один из самых активных воплотителей этой идеи в жизнь. Именно он вывел фестиваль в СМИ, к литературным изданиям, обеспечил поддержку Союза писателей России. Но теперь Иванова на фестиваль не зовут; я даже не уверен, имя его – там, в Борисоглебске – помнят ли…
Итак, у Святослава Иванова юбилей. Шестьдесят лет. Не сомневаюсь, что родные, друзья, единомышленники скажут ему много добрых слов. Он это заслужил. А что же Воронеж – тот, официально-властный, в строгом костюме, застёгнутом на все пуговицы? А он об этом не знает. Или делает вид. Дескать, а что я могу сказать об этом странном гражданине, который почему-то предпочитает костюму и галстуку рубаху с расстёгнутым воротом? Не наш он, чужой человек…
Пройдут годы, может быть, десятилетия. Отсеется всё наносное, пустое, личное – как полова на ветру. И ведь вполне может статься, что однажды славный город Воронеж произнесёт имя сегодняшнего «неудобного» юбиляра с гордостью. На площади. Прилюдно.
И процитирует – как своё, пережитое и глубоко осмысленное: «Мы вспоминаем своих пророков и гениев, мы изучаем их наследие, мы учимся у них любить Родину и быть непобедимыми».
И цитата эта будет очень к месту.
