Вячеслав БОГДАНОВ. «Заводские тополя» и другие стихи

(1937 – 1975)

Природа

Отлого дремлют берега,

И подо льдом река сонлива.

Лениво падают снега,

И облака плывут лениво.

А за околицей села,

Придя от снега в удивленье,

Берёза ветви подняла,

Остановилась, как мгновенье…

Роняют сосны колкий свет,

Зелёный свет весенней жизни.

И кажется, в природе нет

Ни бурь, ни зла, ни катаклизмов.

А есть лишь даль, где лес встаёт,

Камыш желтеет над рекою…

Природа тоже устаёт,

Природе хочется покоя.

Чистые снега

Жёлтым стоном в октябре простонет

По лесам прощальная листва.

И в объятья полевых просторов

Упадёт дождями синева.

Прослезится на корню капуста,

Из-за веток вытают дома…

С плеч осенних золотая усталь

Скатится зарёю в закрома…

Встанет утро из густых туманов,

И в разгуле солнца и ветров

Будет степь казаться океаном,

И стога – как головы китов.

Разбредутся по жнивью коровы,

Собирая время на рога…

И однажды лягут в изголовье

К нашим думам чистые снега!..

Васильевка

Моя Васильевка родная,

Тебя забыл я до поры.

Но снова память вырастает,

Как воз идёт из-за горы.

И воз горит зелёным светом:

Свободен путь! Свободен путь!

И думы, словно росы с веток.

Мне освежили разом грудь.

В твоих, Васильевка, широтах

Я жизнь познал под шум листвы –

От воробьиного полёта

До горя матери-вдовы…

Я на ветру дорожном, гулком

Провею думы в нужный срок,

Как мать в войну в глухом проулке

Пшеницу веяла в платок…

Сгущался сумрак, словно ужас,

А зёрна, падая, цвели…

И, озарясь, запали в душу

И через сердце проросли.

К тем дням свежа моя дорога.

Судить о жизни не тому,

Кто только что сошёл с порога,

А кто вернулся вновь к нему!..

Деревушка

До войны в деревушке безвестной,

У степной безымянной реки,

На гулянках протяжные песни

Распевали мои земляки.

Выезжали, веселые, в поле.

И до осени с самой весны

И пахали они, и пололи,

Полевыми ветрами пьяны.

Возвращались в деревню под вечер

На телегах рабочего дня.

И бежала к ним стайкой навстречу

Босиком от реки ребятня.

Сколько жизни в мальчишеском беге!

От загара черны, как гольцы,

Окружали ребята телеги,

Отдавали им вожжи отцы.

Но однажды с неслыханной силой

Степь качнула взрывная волна.

На устах деревушки застыло

Распроклятое слово – война.

И в степном трудовом захолустье,

Над привольем земли и удач,

Не вмещался в широкие устья

Над рекою растерянный плач…

Пахли дали слезами и рожью.

На телеги садились мальцы.

Ведь не зря им упругие вожжи

Доверяли когда-то отцы…

Много лет с той поры миновало.

Каждый дом в деревушке притих.

И вернулся с войны запевала,

Но не слышу я песен былых…

У летней воды

Сижу над летнею водою,

Пью охмеляющее пиво.

А берег пахнет лебедой,

Бегут часы неторопливо.

Но не вперед бегут – назад…

И путь указывают стрелки

Туда,

Где срублен старый сад,

Где лебеда горька в тарелке…

Где среди дум и бедноты

Я от бесхлебья изнываю.

А на окне стоят цветы,

Цветут и к жизни призывают.

А за окном закатный мрак

И, не по-детски злой и мрачный,

Иду я поливать табак,

Презрев навеки дым табачный…

…Сижу над летнею водой,

Пью охмеляющее пиво.

А берег пахнет лебедой,

Бегут часы неторопливо.

Волна седая, что ковыль,

К ногам ласкается печально.

И хмель – не хмель,

И быль – не быль,

Лишь речка летняя реальна.

Да сад реален молодой,

Да луг в ромашковой пороше…

И хорошо, что лебедой

Здесь берег пахнет,

Словно прошлым,

Что нет в деревне бедноты

И что о ней не забывают.

А на окне стоят цветы,

Цветут и к жизни призывают.

Русь

Обжитый мир под солнцем, под луной

И под лучами звездными косыми,

Где дух веков кружится надо мной

И распахнулся далями России.

И я иду навстречу тем векам,

Голубоглазый, русый, коренастый.

Колосья прикасаются к рукам,

Озера колыхаются глазасто.

Земля вовсю вращается, кричит

Холмом, золой, что с ней на свете было…

Роняет солнце тихие лучи на обелиск,

На братскую могилу,

И кланяюсь я прошлому опять,

Родной земле за все крутые были.

Я в мир пришел – творить, а не рыдать,

Века и так к нам на слезах приплыли…

Нам пришлое сегодня, как броня,

И в нас живут его земные боли.

Не потому ль мы встали у огня,

Не потому ль мы распахали поле?!

И, вглядываясь в лица наших дней,

В лицо огня и пашни, неба, пущи…

Мне каждый раз становится видней

Прямая связь меж прошлым и грядущим.

Я гнул его,

Рубил зубилом

Под сводом заводских небес.

С железом я к высотам лез,

Когда плечом своим нехилым

Познал его удельный вес.

Оно покорно,

Словно глина.

Его секреты я постиг.

Оно певуче,

Словно стих.

А чья в нем гибкость?

Балерины.

Чья стойкость?

Рук мастеровых

В январский день,

Когда и птицы

К плавильной жмутся духоте...

Железом грелся я в труде,

Хоть примерзали рукавицы

К обледенелой высоте...

За то всегда,

Зимой и летом,

В час перекура с высоты

Я видел:

Шли за мною следом

Цехов железные скелеты,

С монтажной выправкой мосты...

Была и стужа, и жара,

И вспомнить радостно и лестно,

Как покорялось мне железо,

И что меня небесполезно

Учили делу мастера!

[1974]

Заводские тополя

На земле апрельской небогатой

Тополя сажали всей бригадой.

От работы отойдя монтажной,

Лунки рыли с превеликой жаждой.

Всех земля далеким зовом тянет,

Каждый сердцем – чуточку крестьянин...

Саженцы теснились в лунках тесно.

Рядом в цехе - плавилось железо.

И высоко пламя восходило,

Густо в ведрах воду золотило...

Тополя мы к солнцу поднимали,

Огненной водою поливали...

Чтоб они прижились,

Не завяли рядом с громом

И кипеньем стали,

Рядом с нашей усталью железной,

Заводскою славой повсеместной.

И они прижились, задышали,

На ветру листвою задрожали.

Может, кто придет и удивится -

Как сумели тополя прижиться,

Разветвиться пышно и крылато

На земле, от плавок рыжеватой?

Мы не зря их к солнцу поднимали,

Огненной водою поливали.

Как детей, растили и жалели, -

До печей бегут теперь аллеи.

И о нас потом расскажут были:

Мы огонь с деревьями сроднили!

[1975]

***

Дуют ветры, и дымы бугрятся,

И встает завод среди огней -

Многотрубный, в золотом багрянце,

Отлитый из славы наших дней.

Под его искристою короной

У стальных и у чугунных рек,

Рядом с печью, домною, колонной

Неприметен, вроде, человек.

Неприметен, чуть сутуловатый,

В грубой куртке, молчалив на вид...

Человек в груди своей, как атом,

Силу непомерную хранит.

За работой звонкой, многотрудной

Он, в свои поверив чудеса,

Глянет в печь - и закипают руды,

Глянет вверх - и встанут корпуса...

Он стоит у пульта, неторопкий,

И огонь работает в печах...

Но завод он возводил не кнопкой –

На своих покатистых плечах.

И глядишь, взволнован, удивленно:

У стальных и у чугунных рек,

Рядом с печью, домною, колонной

Неприметен вроде Человек.

Задыхаясь от огня и дыма,

Он прошел сквозь тысячи наук

И встают мартены, коксохимы -

Продолженьем дум его и рук!..

[1975]

А жизнь идёт…

Я так давно не слышал соловья,

Мной эта птица издавна любима.

Как никогда, теперь необходимо

Мне навестить родимые края,

Я так давно не слышал соловья.

Среди машин, железа и огня,

На площадях и в городских кварталах

В рассветный час без этой птахи малой

Грубеют руки, сердце у меня,

Среди машин, железа и огня.

А жизнь идет. И солнышко встает,

Даря тепло, рассветы и закаты...

Но разве мы на свете виноваты –

Нам что-нибудь всегда недостает,

А жизнь идет.И солнышко встает.

Нет, я судьбу за это не браню,

Ведь может быть, что, соловья заслышав,

Мне так побыть захочется поближе

К стальному грому, к площадям, к огню...

Нет, я судьбу за это не браню!

[1969]

Покой

Хочу весны и тишины - до звезд,

От долгих верст окреп и притомился.

Из всех покоев я люблю погост,

Что за селом в деревьях притаился.

Березы там - как белая молва

О людях тех, что на земле гостили.

А по крестам стекает синева

И закипает травами густыми.

И с детских лет я чту, как торжество,

Небес с землей извечное слиянье.

И ощущаю кровное родство

С могилами, где спят мои селяне.

...Была война. И острием беды

Морозы шли сквозь стены, словно гвозди...

В печах горели крыши и сады,

Но все ж топор не звякнул на погосте.

В моем селе степей и васильков,

Когда война пожаром отметалась, -

Не только работящих мужиков,

И деревца в округе не осталось.

В село весна врывалась напролом.

Но спотыкалась о пеньки у дома...

И лишь погост - зелёным островком

Летел на вечных крыльях чернозёма.

[1971]