Александр КЕСТЕР. Другой дорогой
Рассказ
Свитер, куртка на замок, перчатки. Мама напутственно чмокнула в щёчку и сунула в руки пакет. Спустился по лестнице, брезгливо перешагивая остатки полуночного пиршества. Привычно заверещала и щёлкнула магнитным замком ободранная парадная дверь. Вышел. Глубоко вдохнул. Утро, воздух свежий. Похолодало. Ветер гоняет пожухлые листья по асфальту, они сталкиваются, недовольно шуршат и сбиваются в кучи. Пришлось сделать крюк до стоянки, чтобы выбросить мусор.
Белянка, так мама называла их первую с отцом машину - Москвич, и это стало традицией, стояла покрытая опадом. Завёл машину, достал щётку и смёл эти мёртвые части растений, слетевшие на поверхность. Залез внутрь, поёжился, включил радио: «Бабье лето придёт уже на следующей неделе», - сообщили синоптики. Осень. Для меня она - нечто особенное: восхитительный взрыв ароматов и цвета. А ведь это – последний выдох природы, уходящей в зимний покой, чтобы затем вновь возродиться…
В салоне потеплело. Голос в динамиках сменила музыка. Выехал. На светофоре направо, вдоль бывшего машиностроительного завода с красочной вывеской на его обшарпанной стене: «Промышленная и бытовая химия. Оптом и в розницу». Если прямо, через железнодорожный переезд и на трассу, то через пятнадцать-двадцать минут буду на работе.
Всё лето вместо того, чтобы отдыхать возле речки, купаясь в ультрафиолете – работал. Работал без выходных, за себя и за тех ребят, что брали отпуска или отгулы. Всё забросил, от всех отстранился. И в жару и в духоту разносил освежающие коктейли посетителям, помогал на кухне, развозил заказы. Обычно в сезон руководство ресторана берёт работников со стороны, но я себя предложил: деньги нужны. Когда выпустили новую модель яблочного смартфона, понял, что созрел, решил - куплю. В нём и погоду посмотреть можно, и пробки на дорогах и маршрут проложить: телефон с функциями компьютера, но главное – это просто круто! Мама называет всё это «игрушки», а сама радуется, что дожила до таких технических чудес. В годы её молодости и телевизор был редкостью, а телефон – подавно. Их устанавливали только особо важным персонам: учёным, политикам, военным. Позднее, один на несколько семей в коммуналке.
Еду, район знакомый: первое время после свадьбы Юрка... когда-то мы были товарищи, жил здесь... с женой, у неё. Потом квартиру продали, взяли кредит и купили новую, в новостройке. Родители переехали жить на дачу, теперь здесь другие люди, другая жизнь.
Дорога змеится между двух-, трёхэтажных деревянных домов. В прошлом - заводской район. Облагородили, подлатали. В эти часы дорога оживлённая. Проезжаю парк, за парком – её дом. Вдруг, меня будто вожжой! Торможу со свистом, сзади кто-то надрывно сигналит, сворачиваю, замелькали деревья, кусты, встревоженные голуби сорвались врассыпную; лечу по узкой улочке, проскочил пандус и во двор… Там чудесная детская площадка и скамейка за высокими кустами. Мы со Светой, девушкой моей, там часто сидели вечерами. Болтали, целовались, тянули время – не хотелось расставаться.
Остановил машину. Сердце колотится. «Как я тут оказался? Зачем? Что за чёрт меня дёрнул свернуть?» – недоумевал я. Меня охватило странное беспокойство, чувство, будто не я управлял машиной. «Ведь нет тут ничего, всё в прошлом! Ладно, пройдусь, успокоюсь».
Вышел, прошёл вдоль ограды. Зашёл в калитку. Голые ветки кустарника, скамейка… Света. Светка! Сидит. Будто и не было «вчера», будто и не было суматошного рабочего лета, будто и не расставались.
На Светке её любимое пальто, белый пушистый воротник - поднят, розовая беретка, телефон в руках, сумочка рядом. На меня смотрит, улыбается:
- Звоню, звоню - не отвечаешь… Смотрю, машина во двор въехала… Ты! Вот это да!
- Дёрнуло что-то, - подбирал я слова, захотелось сказать что-то приятное: - на наше место потянуло, соскучился.
- Так «что-то дёрнуло» или «соскучился»?
Ох уж эта Светка, и ничего-то от её внимания не ускользает.
- Сам не знаю, так захотел, будто не я, будто должен был это сделать, со всей непреложностью, понимаешь… А ты как тут оказалась?
- Ножками, - рассмеялась Светка. - Почему не отвечал на звонки, где твой моднявый с огрызком на корпусе, а?
- Дома забыл, - ответил и неожиданно для себя добавил. - Надоел!
- И стоило тогда из-за этого всё лето батрачить, друзей позабыть?
- Не знаю… Стоило. Стоило!
- Не злись, пожалуйста, - примиряюще произнесла Светка, подсела ближе, взяла меня под руку и слегка прижалась, - подумай, что у нас впереди: сидеть вечерами после работы на этой скамейке, жить в одной квартире с родителями, ездить на работу на Москвиче...
Эта память, эта чёртова физическая память, куда от неё деться: взгляд, дыхание, прикосновение, голос – всё тело ожило и, затухшее было, чувство захлестнуло вновь, я сжался в комок и почти выкрикнул:
- Так и говори, прямо: ездить на отстойной машине, ходить с отстойным телефоном...
- А я так и говорю... - она отстранилась, насупилась и поджала губки, - сплошная романтика, а жизнь то идёт. Люди, вон, каждое лето уезжают к морю, на курорт. Я что, не человек?
- Но я же заработал, я же купил новый телефон, и машину со временем поменял, и квартиру постепенно справлю, - сказал, и с надеждой посмотрел на Светку.
- Ты думаешь, мне сейчас легко, и я ни о чём не жалею?
Порыв ветра пробудил пожухлые листья, они недовольно зашикали, и образ рассеялся. Сколько раз я прокручивал в голове этот прощальный диалог, с того самого места, с её примиряющего: «Не злись, пожалуйста...». Понимая всю тщетность своих попыток оправдаться, всё же раз за разом пытался подобрать нужные слова, которые помогли бы тогда прервать, остановить разрыв. Какая глупость!
Вот Юрка умел говорить то, что от него ждут девушки, поэтому пользовался у них успехом. Он выглядел серьёзным, основательным и старше своих лет. Как только представилась возможность, взял кредит, обзавёлся всеми атрибутами успешного человека и ходил щёголем. Так до сих пор из долгов не вылезает.
Что Светка на него запала, я понял в ту поездку, на озеро. Они долго сидели вечером у костра, болтали, а всю обратную дорогу задумчиво отмалчивались, искоса следя друг за другом. Через неделю мы встретились, и Юрка как-то невзначай, в сторону обронил: «Хороша Маша, да не наша». Затем всё как обычно, по сценарию: Светка стала избегать встреч, звонков, разговоров. Последний состоялся на этой скамейке.
Я сидел и теребил в руках ключи от своего почти нового, недавно приобретённого Форда, глядя в никуда перед собой. Отпустило. Встал. Сел в машину. Прокатился по району. Заехал на заправку, купил кофе, постоял у обочины, глядя на проезжающие мимо фуры. И поехал окружной дорогой.
На работу опоздал. Ничего, день – будний, до обеда спокойно. Не успел переодеться, как меня позвали к телефону. Тёмный, массивный, с большим циферблатом, как в фильме «Покровские ворота», который безумно любит моя мать. Телефон висел на стене в проходе, на перекрёстке всех дорог: раздевалка, склад, кухня, кабинет начальства – не потреплешься. Пользовались им редко, поскольку все давно уже обзавелись мобильниками. Под телефоном был прикручен маленький столик, куда клали трубку, когда звали кого-то. Взяв её, я услышал взволнованный голос:
- Сынок! Слава Богу! На телефон не отвечаешь, на работе говорят – ещё не приехал, а по новостям объявили, что на переезде авария такая страшная… – услышал я взволнованный голос.
- Мам, всё хорошо, всё в порядке. Я другой дорогой поехал, - успокоил я её. А про себя подумал: «Мама... есть в этом слове что-то тёплое, вечное», и улыбнулся. – Прости, телефон дома забыл. Работать пойду, до вечера.
Я стоял с увесистой трубкой в руках, из которой раздавались короткие прерывистые гудки. Мимо проходили люди, здоровались, я приветственно кивал в ответ и что-то им отвечал. С кухни доносился шум посуды, голоса и приятные запахи. Новый день набирал обороты. Повесив трубку на рычаг, вернулся в раздевалку. Подвязал чёрный передник, положил в карман блокнот и ручку.
Я не осознал, что именно мне сказала мама. Больше меня занимало другое: пока переодевался, вспоминал, как мы со Светкой в детстве учились читать мысли. Один загадывал и записывал на листочек, для верности, чтобы без обмана. Второй угадывал. Иногда получалось.
Накинул салфетку на руку, вышел в зал. Он был пуст.
