Александр ЩЕРБАКОВ. Мой «Венок Пушкину»

Наверное, у каждого пишущего русского человека, а тем более – пишущего «в рифму», найдётся в загашнике хотя бы пяток стихотворений, посвященных Пушкину или навеянных его строками. Вот и у вашего покорного, никогда не ставившего целью создать этакий свой «венок Пушкину», на поверку оказалось немало стихов, связанных с именем Пушкина и его творениями. По крайней мере, полтора десятка могу предложить навскидку из блокнотов разных лет, начиная со школьных и студенческих. Поневоле согласишься с тем, что «Пушкин – наше всё», да и всё Пушкинское – наше. Он незримо присутствует в нашей жизни, наших мыслях, чувствах, словах. Удивительная судьба! В преддверии светлого дня его рождения это чувствуешь особенно отчётливо.

ПОДОБНО ПОЭТУ

Я совсем не похож на поэта,

Я обыден, подобно другим.

Не сменяю погожего лета

На романтику вьюжных зим.

Я не рвусь на вершины Кавказа

Из-за туч посмотреть на мир.

Я солому вожу на базу,

Потому что велел бригадир.

Даже чуба кудрявого нету –

Лыс, как лемех крестьянской сохи.

Но я тоже подобно Поэту

Иногда сочиняю стихи.

1959

ПРИЧАСТНОСТЬ

Всё больше склонен я к надежде

Среди утрат, среди потерь.

И то, чего не видел прежде,

Открылось явственно теперь.

Простором мир не изумляет.

Земля не так уж велика.

Мне каждый труженик-землянин

Стал кем-то вроде земляка.

Я понял сам в пути исканий,

Что краток век и тесен свет,

Что Микеланджело, тосканец,

Мне, таскинцу, почти сосед.

Сменились время и пространство

И убыстрился бег светил.

Острее чувствуется братство

Всех тех, кто землю посетил.

Я рад подобной перемене.

Такой родной, такой земной,

Сам Пушкин, словно современник,

Теперь беседует со мной.

Я верю домыслу, как факту:

Мой прадед знал ямщицкий труд,

Он мог Посланье мчать по тракту

«Во глубине сибирских руд…»

Хотя наш край считают глушью,

Его история громка:

Переворот пошёл от Шуши,

Победа – от сибиряка.

Отец мой был трёх войн участник,

И брат сгорел в огне войны…

Пора и мне понять причастность

К судьбе истерзанной страны

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА

Очнулся Пушкин, слыша голоса.

Пробило два. Подрагивали гири.

И жить всего три четверти часа

Ему осталось в грозном этом мире.

Печален, бледен и почти без сил,

Взгляд обратив к промёрзлому окошку,

Он перед смертью тихо попросил,

Чтоб принесли мочёную морошку.

И, слёзы пряча, Натали вошла,

Присела с блюдцем к изголовью молча

И ложечкой дрожащей поднесла

К его устам целебные комочки.

Что вспомнил он?

Должно быть, псковский лес,

Михайловский, с болотцами и пнями,

И ягоды заветные тех мест,

Которыми его лечила няня…

Он слышал, как душа кровоточит,

Он знал – не исцелит смертельной раны,

Но всё же этой ягодой янтарной

Страдания немного облегчит.

ПОЗНАВ СУДЬБУ КАЛИКИ…

Нет, Пушкина в лицее

Ещё не вижу я:

Всё Фебы да Цирцеи

В его стихах, друзья.

Всё гроты – не лачужки,

Всё парки – не леса,

И, вместо горькой кружки,

Всё чаши пенятся…

Наш Пушкин стал великим

В Михайловском селе,

Познав судьбу калики

На отческой земле.

* * *

Рядят его в легенды яркие.

Судачит каждый знатоком,

Мол, Пушкин хаживал по «ярманкам»,

Переодетый мужиком.

Мол, дворянин, а не гнушается

Общаться с чернью в кабаке,

Со скоморохами якшается,

С блаженными – накоротке.

Иль встретится «полнощный тать еси»,

Он и ему, как брату, рад.

Мол, пил из этих самых кладезей –

И нет живей его пера...

А где твои реченья яркие,

Скажи, седеющий поэт?

Живёшь всю жизнь на этой «ярманке»,

Да что-то в строчках жизни нет.

ПЕРЕВОДЯ С ЭВЕНКИЙСКОГО

«Тунгусы – народ полудикий», –

Век бывший о них говорил,

И даже Поэт наш великий

Напраслину ту повторил.

Коль жив ты охотой на зверя,

Не пим на ноге, а бокарь,

В упряжке олень, а не мерин,

То ты, безусловно, дикарь…

А нынче мы знаем эвенков –

Соседей от древних веков?

Для снега незримых оттенков

Имеют они сорок слов!

И целую россыпь сердечных –

Для дружбы, любви и весны,

Но нет у них и полсловечка –

Для обозначенья… войны.

«Язык – это память народа,

И опыт, и совесть, и свет», –

Когда-то сказал мне поэт,

Потомок шаманского рода.

ПОБЕГ

Давно, усталый раб, замыслил я побег…

А.Пушкин

Решил я тоже, раб усталый,

От злобы, лжи и суеты,

От политических баталий

«В обитель дальнюю» уйти….

И вот брожу пустынным полем

И чернолесьем вдоль ручья.

Как оторочкою, мне полы

Покрыли шишечки репья.

Хожу и думаю о прошлом,

Поскольку будущего нет.

Каким он всё же был хорошим,

Тот мир моих начальных лет!

Родное всё: село и люди,

Да и весь белый свет сродни

(Он никогда таким не будет

В иных краях, в иные дни).

С наивностью провинциала

Я верил в милость и добро.

И для меня заря вставала

Над нашей таскинской горой.

Как мотыльки, мечтаний сонмы

В глазах рябили, вдаль маня.

В моё окно светило солнце,

И птицы пели для меня.

Как из колодца, из глубинки

Я видел звёзды даже днём.

И верой жил неистребимой,

Что все мы к счастию идём…

СОБРАТЬЯМ ПО ПЕРУ

«Что ты ржёшь, мой конь ретивый?

Что ты шею опустил?…»

Все мы, братцы, примитивы,

Лишь признаться нету сил.

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя…»

Нас в земельку всех зароют,

Не услышав, не прочтя.

«По дороге зимней, скучной

Тройка борзая бежит…»

К нам читатель равнодушен,

Нами он не дорожит.

Выпьем с горя, где же кружка? –

Сердцу будет веселей…»

Слава Богу, что хоть Пушкин

Нужен родине своей.

* * *

Боже, как многообразно

Было творчество моё!

Я писал о самом разном,

Отражая бытиё.

И о шумном стольном граде,

И о сельских чудесах,

О мальчишке, что в ограде

Запрягал в салазки пса.

О дворцах и о лачугах,

О крестьянах и купцах,

О друзьях и о подругах –

Переменчивых сердцах.

О пастушке на опушке,

О морозном блеске дня…

Но о всём об этом Пушкин

Написал складней меня.

СТАРЫЙ ПОЭТ

Отсияло, ушло, закатилось

Невозвратное время твоё.

Многоцветная жизнь превратилась

В полусумеречное бытьё.

В прозябанье на свете на этом,

В ожидание света того…

На посаженный голос поэта

Нету отклика ни от кого.

Мир оглох. Стал он глуше подвала.

Иль зиндана, уместней сказать,

Потому как всех замуровала,

Заточила бандитская рать.

Мы в темнице сидим за решёткой,

И орёл не зовёт молодой…

Перестройки закончились шоком,

Обернулись великой бедой.

Кто же вызволит нас из неволи?

Как вернуть нам свободу и свет?

Выход знает кричащий от боли,

Но неслышимый старый поэт.

РАЗГОВОРЫ

Мы думаем, что будем жить века.

Иначе как же объяснить такое,

Что больше говорим о пустяках,

Да о таких, что нету пустяковей.

Прислушайся в театре иль в пивной,

На лавочке, в трамвае, на работе,

О чём судачит современник твой,

Прошедший в школе Пушкина и Гёте?

О шайбах, о голах в чужой игре

Вслед телевизионной передаче,

О галстуке цветастом, о ковре,

Которым застлан пол соседской дачи.

Любезные земляне, земляки,

Соратники, сотрудники, собратья,

Тому ли служат наши языки,

К чему их приноравливал Создатель?

Пока нам смысла жизни не открыть.

И, может быть, с единственною целью

На землю мы пришли – поговорить…

Но не о шайбах же, на самом деле!

ПЕСНЯ О СЛОВЕ

От волненья замирая,

Чудо-книгу для души

В магазине выбираю

На последние гроши.

Русское слово,

Что само поётся,

Болью и радостью

В сердце отдаётся.

Русское слово

Плачет и смеется,

Чистое, свежее,

Словно из колодца.

Счастье выпало большое

Книгочеями нам быть,

Всею русскою душою

Слово Пушкина любить.

Русское слово,

Что само поётся,

Болью и радостью

В сердце отдаётся.

Русское слово

Плачет и смеётся,

Чистое, свежее,

Словно из колодца.

Нет предела той любови.

Пусть летят за годом год,

Русь стоит на честном слове

И вовек не упадёт.

Русское слово,

Что само поётся,

Болью и радостью

В сердце отдаётся.

Русское слово

Плачет и смеётся,

Чистое, свежее,

Словно из колодца.

ВЕЧНЫМ СТАТЬ…

Был когда-то таким молодым

Я в своём захолустном селенье,

Что серьёзно и вовсе не «в дым»

О бессмертье мечтал и не менее.

Вечным стать. Но не как Вечный Жид

Иль Кощей (тоже вроде бы вечный),

А путём, что от века лежит

Через слово к сердцам человечьим.

Пусть не очень кудряв и красив,

Но народен от пят до макушки,

Верил я: буду и возносим,

И любим, как Есенин и Пушкин...

Да, смешно. Только я не о том.

Вы скажите, откуда всё это:

Глушь, деревня, нужда с темнотой –

И мечта…стать бессмертным поэтом?

«МЫСЛИТЬ И СТРАДАТЬ»…

Угасанье, болезни и смерть…

Больше нам ничего не осталось.

Завершается вся круговерть,

Что привычно за жизнь почиталась.

Жизнь – движение? Да, но не то,

Каковому мы следуем с вами,

Называя не зря суетой

И другими плохими словами.

Наша жизнь есть движенье души

И ещё сокровенного чуда

Мысли, что возникает в тиши

Самостийно, как голос о т т у д а.

Видно, правду поведал Поэт:

В этой жизни и ныне и присно

Назначенья иного нам нет,

Как страдать и, страдаючи, мыслить.

СЛАВА БОГУ ЗА ВСЁ…

Слава Богу за всё. За даренье

Многолетия мне на земле,

За горенье души, за прозренье

Правды в мире, лежащем во зле.

За моё, слава Богу, явленье

В деревенской лесной стороне,

За причастность к тому поколенью,

Что крестилось в священной войне.

С ним я рос, Вышней помощью живый,

Не в довольстве, но и не в нужде.

Ради хлеба насущного жилы

С ним тянул в непрестанном труде.

Полюбил его красные стяги,

Серп и молот его полюбил

И подобно ему, работягой

Сам на свете на этом пробыл.

Не дельцов, а жнецов и поэтов

Чтить учил меня тот «гегемон»…

Слава Богу за всё, но за это –

Самый низкий сыновний поклон.

с.Таскино – г.Красноярск