Михаил КРУПИН. Последняя звезда.

Стихотворения Валентина Сорокина - я давно заметил - обладают одним удивительным свойством. Если ты устал, и снова одолевают сомнения - а не безнадежна ли возлюбленная наша и тяжело больная Россия, есть ли смысл тратить силы в неравной борьбе за ее прежний свет (а если не будет прежнего, откуда взяться будущему свету), не отвергло ли уже раз и навсегда «русского Бога» некое лихое население, бывшее когда-то русскими людьми, вот если в эти тяжкие минуты открыть любую книгу стихотворений Валентина Сорокина, читать наугад, вмиг все преображается. Существо твое наполнится решимостью и бодростью, и на месте слабого рефлектирующего интеллигента, столь удобного врагам Любви и Жизни, объявляется умный боец.

Вот и сейчас, перечитал написанное и засомневался: а не слишком ли выспренне и горячо получилось, но окунулся в один из стихов Валентина Васильевича, и точно вижу: нет, ничуть. Прав поэт, прав и в том, что сам не боится пафоса, и в том, что вдохновляет на этот пафос других. Сейчас нельзя стесняться честного и яростного жеста, надо кричать каждому в уши, скликать полумертвую рать. Уж таковы дела российские.

Энергетика сорокинских строф такова, что нельзя не видеть - ее может дать только истинная, чистая любовь к родной земле, к ее трудному талому свету. А призадумавшись - по дурной писательской привычке все на свете проверять: что же есть-то у нас кроме этого света, чем мы могли бы его в сердце своем заменить, признаем положа руку на сердце - нечем.

Об этом нам снова напомнил поэт. Напомнил как всегда очень вовремя, безжалостно и сострадательно, рьяно, без совершенно излишних в этом случае кабинетных флексий.

Поразительна природная, есенинская пластичность поэта - пронизывающего в одном стихотворении весь духовно-интонационный спектр: от тончайшей нежности к тому, что он любит, до страстной ненависти к тому, что угрожает этой наследной любви. Переход от любви к ненависти органичен настолько, насколько только может быть прозрачен и целостен сам певчий организм поэта.

Но поэт меньше всего похож на гранитного дола, изрекающего лозунг за лозунгом. Укрепив своей верой души других, он бывает и скорбен, и растерян в иную минуту…

Что ж, если сильный, нельзя ни на миг терять мужества. В стихотворении «Встреча с матерью», кажется, именно спокойное русское мужество поэта наделяет его какой-то пронзительной вселенской мудростью:

Но снова цветет яблоня… И сердце поэта вновь светло и молодо.

И началом, и бессмертным продолжением родной природы для Валентина Сорокина является любимая женщина. Родина и женщина для поэта нераздвоимы, они обе питают своими душами, их таинственными токами, друг друга. Одна другую рождают и пестуют.

Поэт сочетает тончайшую лирику с глубокой философичностью. Но это не абстрактная философия "немецкой школы", не извратное фэнтези Фрейда, купившее "удостоверение" теории. Это - коренное, русское, леонтьевское, розановское, проверенное, прочувствованное до боли, семь раз отмеренное:

Провожающая предавшего, запутавшегося человека "до порога" красота… Это страшно и верно сказано. Здесь словно уже заканчиваются "акварели поэзии", и начинается какая-то даже за-библейская основа мира, куда заглядывать неподготовленной душе опасно.

Что же касается метафор поэта, они - внешне как будто скромны и неброски. А приглядишься, причувствуешься - настоящее роскошество, пир. В особенности там - где речь о родной природе. "Русый месяц", отпылавший и ставший вдруг "тихим и седым". "Стоокая ночь", в которой "жаворонок, околдован золотою тьмой". "Молниеспинные осетры"… Всего не перечислить. И всюду - как оно есть, было, будет и в песне, и в жизни - природа русская переплетена, сращена с душами русских людей. Она говорит им - как жить и что чувствовать… Ну, что ж делать, все поэты немного язычники. И даже лучшие - на мой взгляд - из них православные христиане, и лучшие язычники. Думается, здесь нет противоречия. Все это - в интересах правды и добра.

Ведь помните из "Голубиной книги": "Солнце наше красное - от лица Божьего, самого Христа царя небесного", млад светел месяц - от грудей его отца. А зори ясные - от ризы мамы Боговой, а ветры буйные - от Святаго Духа…" Как видим, на Руси и во времена официальных репрессий, постигавших ее ту или иную религию, стихийное-природное и духовное, тем более душевное, никогда не существовало друг без друга. Проникало одно в другое, озаряло, богатило друг друга каждое своей трудной и высокой порослью под северным небом.

И теперь, убивая наши души, убивают и природу русскую. (Помните - про "месяц над Волгой"? Разве не правда?) Верно и обратное. Не сегодня начали, под индустриальный шумок убивая природу, наступление на русского человека.

"Золотая тьма…" 

Мы не хотим, чтобы звезда эта была последней. "Моисеевым батогом" сковырнут ее на торге, или "восточный дракон" проглотит, не хотим выбирать себе казни. "Из двух зол… оба хуже", - сказал когда-то генералиссимус Сталин. Кстати - положительный герой поэмы Валентина Сорокина "Бессмертный маршал". Поэма более десятилетия пролежала под официальным запретом, и лишь сейчас для многих стало ясно: был пророком поэт. А казалось бы, для подобной прозорливости так немного нужно: честность и верность своему народу. Но эти качество многим в последнее время (и при поэтическом цеху) оказались знакомы лишь понаслышке.

Оговорюсь. Автор этой статьи не в восторге от всех черт и итогов правления тов. Сталина. Но что ж поделаешь, если в России в ХХ столетии это - единственный государственник у кормила власти. Хошь не хошь, фигура символическая.

Когда генералиссимусу предлагали перестрелять или получше воспитать советских писателей, он говаривал: "У мэня нэт других писателей." Теперь писателям впору сказать: "У нас нет другого генералиссимуса".

А я вот еще чего боюсь: а ну как, и остальные патриотические поэмы Валентина Сорокина - скажем, "Дмитрий Донской" и "Коловрат" - запретят к официальной печати. В сущности к тому идет - исподволь, через якобы "рыночные механизмы" в наших "сверх-торговых", а на деле купленных со всеми потрохами изданиях.

Если политическая корона России давно набекрень, то поэтическая, конечно, будет потверже. Но давно по жемчужинке из нее выковыривается. Что не выковырить, покрывается авангардистской мазней.

Однако, мы знаем - мазня варвара не бывает долговечна. Через какое-то время придет реставратор.