Юрий КЛЮЧНИКОВ. «Корни» и другие стихи

* * *

В деревянном старом доме

Мы ночуем на соломе,

В этом доме домовые

До утра в сенях стучат.

Что-то очень дорогое

И родное сердце ловит

Друг у друга в потонувших

В черном омуте очах.

Не спугнуть бы только словом,

Даже вздохом, даже думой

Из глубин души поднявшееся

Чистое тепло.

Много лет назад за Волгой

Или, может быть, под Тулой

Пролилось оно на сердце

И на дно его легло.

Мы его похоронили,

Нам казалось, и надолго

Заросло оно рубцами,

Да, видать, не до конца.

И теперь опять под Тулой

Или, может быть, за Волгой

Всколыхнула души память,

Растревожила сердца.

Нам бы утром да при солнце

Улыбнуться бы друг другу

И запомнить, и запомнить

Полуночные глаза.

До свидания, деревня,

До свиданья пятый угол,

Там, где теплится лампада

И темнеют образа.

1990

Патмос на Катуни

Мы шли по лесу, осенью зажжённому,

мы подошли к висячему мосту,

и замерли на нём заворожённо,

робея наступить на красоту.

Река, замедлив бег и даже пятясь,

чертила бирюзовый серпантин.

В нём плыл подобьем струга чудный Патмос *—

как светлый вестник и такой один.

На струге этом службу нёс Макарий,

он завещал Алтаю Новый Свет…

В Катуни блики светлые мелькали,

как явленного будущего след.

Пылали всюду лиственницы жарко,

сбивая с кедров царственную спесь.

Владыка Хронос, ревностный служака

всех перемен,

как будто замер здесь.

Когда-то обещало Откровенье, -

земную и небесную войну, -

Она же здесь закатом багровела,

преображалась в мир и в тишину.

* Небольшой остров на реке Катунь в Горном Алтае, названный в честь греческого осторова Патмос, где согласно христианскому преданию последние годы жил и писал свое «Откровенье» апостол Иоанн. На острове, освященном в 1855 году был построен храм и его посещал митрополит Московский и Коломенский Макарий, «апостол Алтая». В 1920-е годы храм был уничтожен, а в 2000 году построен заново как храм апостола Иоанна Богослова

***

В голове у меня

Среди желто-зеленых сосенок

Протекает ручей,

Он ленив, словно пленная рысь.

Но ведь где-то бежит

По холодным камням, как бесенок,

И сверкает на солнце

Веселыми пятками брызг.

Это память меня

Возвращает на горные тропы.

…По компьютерным клавишам

Пленными пальцами бью,

Все пытаюсь вдохнуть

В черно-белые строгие строфы

Синь алтайских вершин

И сердечную нежность свою.

Состязаться с природой —

Привычное дело поэта

И, конечно, проигрывать

Спор в безнадежной борьбе.

О, ручьи!

О, Катунь!

О, Белуха!

Полцарства за это!

Но вторые полцарства

Оставлю стихам и себе.

2004

Телецкое озеро

Есть в наших играх еще не открытые козыри,

Есть на земле не затоптанные родники,

Есть среди гор сохраненное Господом озеро —

Светлый кристалл в темно-синей оправе тайги.

Гонят волну плавники белокрылого катера,

Гонит с волны восходящее солнце туман,

Гонит Алтай все печали мои перекатные

От Артыбаша до дальней реки Чулышман.

Золото лиственниц на берегах осыпается,

Золото солнца бликует на темной воде,

Золото радости в сердце моем просыпается.

Как не поверить спасенью души в красоте!

Пусть эта радость пребудет на сердце в сохранности,

Пусть это озеро смоет печали мои,

Пусть эти горы меня возвратят к первозданности,

К светлым истокам забытой Господней любви.

***

Ты вынырнул на свет порой морозной

не из утробы материнской, нет —

ты опустился вниз из пыли звёздной,

с гнездовий самой светлой из планет.

Из золотых берёзовых пастелей,

из пушкинских благословенных строк.

Но также ты возник из тьмы расстрельной

тридцатых, это тоже твой исток.

Сегодня он расписан по неделям

Твой марш-бросок последний на покой

Счёт потеряв надеждам и потерям,

надеюсь, ты не столь самонадеян,

чтобы сказать, а кто же ты такой.

Птица

На алтайской горе Филарет

В соснах прячется птица-поэт.

Спой мне, певчая горная птица,

О мечте, что должна воплотиться,

О сверкающем в синем эфире

Нам завещанном предками мире,

Где не будет вражды и тревог,

Спой мне, вещая птица вьюрок.

Спой о чудных закатных разливах,

Спой о звездах больших, точно сливы,

Спой о нежности и чистоте,

Об отшельниках новых в Мульте,

О тебе подпевающих немо

Белых водах святого Аккема,

Где однажды до Божьего гнева

Окрестили Адама и Еву.

Спой мне, птица, и душу встряхни

В наши песню забывшие дни.

2007

Звезда

Над Белухой вспыхнула звезда,

Что-то шепчет горным склонам глухо.

Что же ты услышала, Белуха,

Что нас ждет, надежда иль беда?

Над Белухой вспыхнула звезда,

Ловят свет алтайские озера,

Что-то здесь случится очень скоро,

Но тиха озерная вода.

Над Белухой вспыхнула звезда,

Мир подлунный в ожиданье замер,

Смотрят вверх тревожными глазами

Ледники, селенья, города.

Над Белухой вспыхнула звезда.

Сердце, ты одно звезду услышишь,

Мужеством и радостью утишишь

Пламена Последнего Суда.

Над Белухой вспыхнула звезда.

1982

Aз есмь!

Когда облечься письменною плотью

Пришел душе славянской звездный час,

Ту плоть Кирилл и брат его Мефодий

Определили первой буквой —

Аз.

«Аз есмь» — мой предок тонкой вывел кистью

Слова Творца, те самые, что Он

Вписал нам в сердце, как венец всех истин,

Как главный над законами Закон.

Летели годы, дни, Россия крепла

На радость Богу — сатане на страх,

То поднимаясь фениксом из пепла,

То падая опять почти во прах.

Когда же чужеземная зараза

Вползла незримо в русские сердца,

Мы отделили наше «я» от Аза

И первым поместили от конца.

Сегодня мир охвачен общим тленьем.

Но мы всему, что утеряло честь,

С российским нескончаемым терпеньем

Ответствуем уверенно:

— Аз есмь!

Жива души уступчивая сила,

Жива в душе торжественная песнь,

Жива Земля, пока жива Россия.

Аз есмь!

1982

***

Клок сена —

Зов пахучий лета —

Упал на синий санный след.

Примета памятная эта

Во мне живет уж много лет.

Да пара синих тонких лент

На весь великий белый свет

В душе струится много лет,

Хотя чего там только нет.

Итак, чадящий сорок первый

На искореженной земле,

И снег,

Торжественный,

Безмерный,

За Волгой в маленьком селе.

Трусит седой Серко в тумане,

Качает длинной головой.

И пахнут, о, как пахнут сани

Блаженной летней муравой!

А в небе синий столб висящий,

Не дым войны —

Но дым кизячный.

Да деревенская труба,

И снег, и сено с санным следом —

Как вековечная борьба

И неизменная победа.

1977

Красный закат

Красный закат. Он погоду к утру переменит,

В пламени алом купают бока облака.

Скоро их ночь в антрацитную пыль перемелет.

Ну а пока ослепительна красок река.

Светлое быстро темнеет в сгустившемся зареве,

Темное тонет в потоке багровых гримас.

Красное с черным всю скатерть небесную залили —

Словно хмельные гусары запели цыганский романс.

Хлюпнула громко под коркой ледовой водица,

Кто-то за дачным штакетником в лужу залез.

Вот промелькнула вдали одинокая птица,

Темная точка на светлом остатке небес.

Снова в Россию приходит эпоха загадок.

Время над ними тебе поразмыслить, поэт.

Красных за век повидал ты немало закатов,

Что же за ветер подарит нам завтра рассвет?

Вечер

Он пока еще дивно красив,

Весь светящийся и величавый.

Но уже из болотных низин

Выползают туманы-удавы.

И шуршат в камышовой тиши,

И ленивыми кольцами вьются.

И утиная стая спешит

Опуститься в озерное блюдце.

Он встречает доверчивых птиц

Канонадой дуплетов бездушных.

После в дымке озерной коптит

Бездыханные, влажные тушки.

Уходящему солнцу вдогон

Золотит по краям облака он,

Попивая лиловый кагор

Из хрустальных закатных бокалов.

Он волшебник, но что за резон

В его сполохах чудных и кратких?

Скоро спрячутся за горизонт

Все его мимолетные краски.

Что он может еще обещать

Уцелевшим от выстрелов уткам?

Бесконечную жажду прощать

В этом мире обманном и жутком?

Или веру великую, что

Непреклонны свободные ветры,

Что за темным флажком на флагшток

Непременно поднимется светлый.

Октябрьский этюд

Перелетная, серая стая

На речной опускается плес.

Трудно уткам, и речка устала

От небесных наскучивших слез.

Речке снятся белые планеры

Облаков высоко над ней.

Много раз ее осень ранила

Обещаньями светлых дней.

Много раз приносили ветры

Письма солнечные, но пока

Лес, как птица, нахохлил ветви,

И застыли на них облака.

Капли дождя

Дождь вторые сутки моросит,

по горам туман мохнатый бродит.

На Алтае скука не грозит

даже при неласковой погоде.

Слишком ярки здешние цветы

и нежны касания пространства

Я – в горах, далёко где-то ты,

мыслями лишь можем прикасаться.

Спрятавшись в палатке голубой,

слушаю, как бьют по тенту капли,

объясниться пробую с тобой

через тучки серенький кораблик,

Шлю с ним, как почтовые листки,

капли влаги на окно и в руки -

письмена весёлые тоски

о тебе, о нас и о разлуке…

Дождь вторые сутки моросит,

и внутри палатка запотела.

Скука, повторяю, не грозит,

светлая печаль - другое дело…

1997

Корни

И дух, и дых —

Родня по корню.

Душа, дыша, трепещет в нас,

Переболев, как в детстве корью,

Игрою слов, нарядом фраз.

И потому, чем дали мглистей,

Чем ближе осень, тем верней

Сквозь шорохи опавших листьев

Мы ловим шепоты корней.