Руслана ЛЯШЕВА. Родина: любви все поколения покорны
Обзор трех книг поэзии
И он – народ! И, значит, царь!
В Москве в представительстве Кемеровской области встречались ветераны Запсиба – в конце мая. 27 мая 1957 года на комсомольской ударной стройке был забит первый колышек. Значит, нынче Западно-Сибирскому металлургическому комбинату (ЗСМК) исполнилось 60 лет. «Комсомольцы» для своих внушительных лет выглядели удивительно молодо, пели прежние песни и радовались юбилею, словно собственному дню рождению.
Я уже писала об этом в статье «Дети войны, но и дети Победы» («Литературная Россия», № 24, 2017), и вспомнила о запсибовцах вновь, листая сборник стихов, авторы которых одного с ними поколения.
«Друзей моих ушедших имена: стихи поэтов, чье детство совпало с иным лихолетьем, чья жизнь оборвалась на рубеже веков» (М., Новый ключ, 2017). Составители В.К. Патрушев и В.Н. Рахманов включили в книгу произведения десяти авторов: Петр Вегин, Татьяна Глушкова, Станислав Золотцев, Геннадий Касмынин, Инна Кашежева, Сергей Поликарпов, Владимир Цыбин, Михаил Шутов, Лев Щеглов, Александр Юдахин, а также воспоминания их друзей и близких.
Казалось бы, что общего поэтами и строителями? Ну да! У тех и у других гражданственность такая естественная, как воздух, которым человек дышит. Они получили ее от отцов и дедов, фронтовиков. Их любовь к Родине была бескорыстной, распад СССР стал для них личной трагедией. Приведу полностью стихотворение Татьяны Глушковой «Час Беловежья».
Когда не стало Родины моей,
я ничего об этом не слыхала:
так, Богом береженая, хворала! —
чтоб не было мне горше и больней…
Когда не стало Родины моей,
я там была, где ни крупицы света:
заслонена, отторгнута, отпета —
иль сожжена до пепельных углей.
Когда не стало Родины моей,
в ворота ада я тогда стучала:
возьми меня!., а только бы восстала
страна моя из немощи своей.
Когда не стало Родины моей,
воспряла смерть во всем подлунном мире,
рукой костлявой на железной лире
бряцая песнь раздора и цепей.
Когда не стало Родины моей,
Тот, кто явился к нам из Назарета,
осиротел не менее поэта
последних сроков Родины моей.
На взрыве эмоций! Сильнее невозможно: сам Бог осиротел не меньше «поэта последних сроков Родины»!
Станислав Золотцев показывает исторические истоки гражданственности в стихотворении о надписи на мече псковского князя Всеволода, ХIV в.
Помню, как в детстве меня поразила
в местном музее, в старинной палате
надпись на княжеском ратном булате:
«Чести моей никому не отдам».
В этих словах заключённая сила
предков моих поднимала на рати,
чтоб чужеземцев орда не грозила
весям, и пашням, и городам.
Чести моей никому не отдам.
Такое вступление прочно переплетается с финалом стихотворения из современности:
И моею судьбою
правит наследье моё родовое
и подвигает к любви и трудам.
Всё отбирайте – вернётся с лихвою.
Всё отдаю вам. И лишь одного я –
Чести своей – никому не отдам.
Здесь не взрыв эмоций, а мужественная сила воли воплощает любовь к Родине.
У Владимира Цыбина трудно не процитировать отрывок стихотворения «Стога, стога...».
И где-то в глубине России
живут
и честный хлеб жуют
те самые,
кого зовут
в иных кривых статьях —
простые!..
Живущий неказисто, тихо
и уцелевший не в одну
войну,
и в "чистку",
и в плену,
и в засухи
хлебнувший лиха,
контуженный не раз на этой,
пропавший без вести на той,
в шинель казенную одетый,
убиты трижды —
и живой,
полмира спасший,
век не спавший,
живет мужик не так, как встарь, —
всему, что делается, — старший,
и он — народ!
и, значит, царь!
Мне самому по положенью
есть чем гордиться на миру,
что по крови и по рожденью
я корень свой от них беру…
У Владимира Цыбина народ и Родина в душе неразделимы, и также неразделима любовь к Родине и народу.
Прекрасный сборник, что и говорить. Книга «Друзей моих ушедших имена» как бы напутствует поэтов последующих поколений следовать в отношении к Отечеству в соответствии с традицией русской культуры.
Прекрасное напутствие и не только для поэтов, но и для читателей.
Поэзия! «...Когда камни возопят»
Вечером 6 сентября я слушала на радио «Радонеж» комментарий эпизода из Евангелия от Марка о том, как Христос излечил бесноватого человека. Нас много, сопротивлялись бесы, нас, мол, тьмы и тьмы, но Бог справился с ними, извлек наружу и пустил в стадо свиней на берегу. Двадцать тысяч свиней ринулись в море и утонули вместе с бесами. Вот и сейчас, растолковал священник, идет Третья мировая, пока информационная война, и появилось множество бесов, чтобы лишить православных разума и выхватить из-под воли Господа, Нельзя поддаваться бесам...
Непроизвольно пришли на ум страницы избранных стихотворений «Духовные мятежи» Станислава Золотова (Кемерово, 2017). «Уже в предисловии автора зашла речь об этом - о роли поэзии в современной напряженной ситуации – приведем разговор с одним из читателей. Не пожалеем места для вопроса и ответа: «Чего вы хотите добиться своими стихами? Ведь же видите, что с этим миром ничего сделать нельзя, что в обществе процветают воровство и стяжательство, обман и подлость. Сильный грабит слабого, государство унижает бедных и пресмыкается перед богатыми. Всюду идут несправедливые войны, мир лежит во зле, и спасение от этого зла нет. Что же может здесь сделать поэзия?
Я ответил ему: «А что такое поэзия? Поэзия - это ведь ни экономика, ни политика, ни юриспруденция, ни власть. А что? Как сказано в Священном писании, «когда и пророки замолкнут, то камни возопят!» Вот поэзия это и есть вопль камней. Последнее, отчаянное средство достучаться до людских сердец, до справедливости, до правды жизни, до красоты. Если и это не поможет, то мир тогда точно погиб, спасения ему нет. Поэтому МОЯ поэзия духовна. А в основе всякого духа лежит мятеж. Мятеж против косности, против уныния, против тьмы и несправедливости. Даже Бог, создавая этот мир, восстал против тьмы и создал свет, который тьма уже н объяла. Вот это и есть поэзия».
Прямо настоящий манифест поэта Зотова, родившегося в 1961 году, стало быть, представителя молодого поколения – двух с небольшим десятилетий до перестройки и дальнейшего распада великой советской державы. Молодость и обращение к православию, вера в Бога спасла их от отчаяния.
Первую свою книгу открывает Станислав Зотов «Евангелием святых страстей: переложением в стихах со старославянского текста», в остальных шести частях («Утоли мои печали», «Солнце ночи», «Белый камень», «Подлое время», «Признание в любви», «Я убит под Луганском») продолжает библейскую тему в сочетании с разными аспектами современности.
В стихотворении «Если храмы штурмуют бесы...» поэт как бы перекликается с тем, что прозвучало в комментарии на радио «Радонеж». Эпиграф из М. Волошина тоже в тон: «Расплясались, разгулялись бесы / По России вдоль и поперек...». Вот что для современного поэта значат вера и церковь:
…Церковь - это ограда света,
Здесь нельзя отступать ни на шаг,
Если церковь разута, раздета -
Не беда, был бы твёрд её Знак,
Её символ - Распятие ради,
Ради света, любви и добра,
Но нельзя подпускать к ограде
Даже тень корыстного крыла…
Если церковь прикормлена властью,
А сама эта власть не от Бога,
Тут-то черти со всею страстью
Так и прут в неё от порога.
Или хуже того - срубают
Крест святой на киевском майдане...
Иерархи наши понимают,
Что не зря все эти испытанья?..
Что Господь опять, как в прошлом веке,
Свой народ ведёт путём страданий,
Чтобы вновь наполнилися реки
Жаждой Духа среди всех исканий.
О мужестве защитников Белого дома, о преданности и любви к России говорится в стихотворении «Под стенами Белого Дома», посвященном 15-летию расстрела Парламента России. Процитируем вторую половину текста:
Ах, Арбат, ты, Арбат - до сих пор не отмоешься.
Ты от гари и пепла позорных тех дней,
Но от русского солнца ты ничем не укроешься,
Не спасешь от суда ты «своих» палачей.
Потому что запомнилось, запечатлелось,
На иконе златой в кровь и дым отлилось...
Эта осень - последняя русская верность,
Эта русская гибель, любовь и злость.
Там под стенами Белого Дома России,
Где я был, где вся жизнь моя сжалась в комок,
Я запомнил лишь небо изголубо-синее,
И на блещущем небе - Господень чертог.
Завершается эта небольшая по объему, но полная высокого гражданского пафоса книга разделом «Я убит под Луганском» (перекличка в названии с А. Твардовским: «Я убит подо Ржевом») из трех стихотворений о Донбассе. «Покой нам только снится» - пророческие слова А. Блока раскрывают смысл русской истории и наставляют нас, читателей, сохранять в душах гражданский пафос любви к Отечеству.
Подражание или перекличка? Шарль Бодлер и Григорий Шувалов
Первая книга стихотворений Григория Шувалова «Весточка» (М.: Литературная Россия, 2017) вначале мне не понравилась; скулеж какой-то в стихах открывающего сборник раздела «Свобода» и следующего - «Третий Рим». Вот, например, представление молодого поэта о счастье.
Классно тем, молодым и влюбленным,
что летят по путевке в круиз,
а их лайнер над солнечным склоном
неожиданно падает вниз…
И осталась минута до взрыва...
полминуты... И скоро рванет.
Он глядит на нее молчаливо
и до боли за руку берет.
Да, родители будут в печали,
будет водку глушить лучший друг,
но зато они горя не знали,
не хлебнули измен и разлук,
и друг друга уже не обманут,
и любовь свою не предадут,
взявшись за руки, так и предстанут
на последний, на божеский, суд.
Ну а нам, друг от друга уставшим
и в глаза научившимся лгать,
много раз свою честь потерявшим,
о таком можно только мечтать.
С высоты самолет наш не падал,
теплоход не стремился ко дну.
Здесь - мы жизнь свою сделали адом,
там - и вовсе гадать не рискну…
(И так далее и тому подобное! - Р.Л.)
Такая унылая нота подпортила восприятие стихов в следующих пяти разделах книги: «Весточка», «Иллюзии», «Реалии», «Социум», «Поэт». Станислав Зотов готов был умереть, но где (!).. на баррикадах при защите Парламента России; он был среди защитников Белого Дома в октябре 1993 года. Слава Богу, конечно, остался жив, его мужество вызывает у читателей уважение.
Григорий Шувалов на 20 лет моложе (родился в 1981 году), он принадлежит к первому, так сказать, постсоветскому поколению в России.
Однако что-то меня заставило второй раз прочитать книгу Шувалова. Два последних раздела - «Социум» и «Поэт» - понравились и неожиданно напомнили о поэтах-бунтарях Шарле Бодлере и Артюре Рембо. Не поленилась извлечь с верхотуры книжного стеллажа сборник «Цветы зла» Бодлера (Серия «Литературные памятники». М., Издательство «Наука», 1970). Книги Артюра Рембо у меня, к сожалению, было. Решила перечитать Бодлера, открыла первые страницы не оторвалась: от книги до последних страниц. Точно! Есть сходство стихов Шувалова с шедеврами французского символиста. Уровень, естественно, разный. Не думаю что выпускник Литературного института (поэтические семинары Юрия Кузнецова и Евгения Рейна) сознательно подражал Бодлеру. Вряд ли! Тут иное: исторические эпохи средины XIX века во Франции и конца XX века в России похожи как две капли воды. Три революции во Франции - 1830 год, 1848 год, 1871 год - закончились поражением пролетариата и победой буржуазии. В России конец XX века стал эпохой распада могучего Советского Союза, разграблением его финансов и ресурсов и замены социализма олигархическим капитализмом.
О.И. Ильинская охарактеризовала Бодлера: «В поэзии Б. ненависть буржуазному миру, сострадание к обездоленным, анархичное бунтарство, тоска по гармонии соединяются с признанием неодолимости уродства и зла в жизни, с эстетизацией пороков и язв большого города... Побуждаемый презрением к лицемерной моралистике мещанской литературы Второй империи, Бодлер противопоставлял ей только культ аморальности. Суд посмертно осудил целый сборник стихов Бодлера, не вошедших в «Цветы зла», - «Обломки», и это было еще одним проявлением буржуазного лицемерия» (КЛЭ, Т1 I, М. 1962, стр. 662-663). Ильинская отметила, что французские коммунисты в 1946 году добились кассации приговора и сняли с памяти поэта пятно судимости, то есть признали справедливым суд самого Бодлера над Второй империей после переворота Луи Бонапарта.
Стихи версию подтверждают. Сравним два примера.
Стихотворение из раздела «Социум» - «Переход» Григория Шувалова.
На бедность пиликает скрипка
за совесть, обиду и страх.
Недетской выходит улыбка
на детских, поджатых губах.
Мотивчик тоски и неволи
запойный отец стережет,
И тычется классика боли
в московский глухой переход.
Стихотворение Шарля Бодлера «Рыжей нищенке» из раздела «Парижские картины». Оно большое, ограничимся отрывками.
Белая девушка с рыжей головкой,
Ты сквозь лохмотья лукавой уловкой
Всем обнажаешь свою нищету
И красоту.
Тело веснушками всюду покрыто,
Но для поэта с душою разбитой,
Полное всяких недугов, оно
Чары полно!
Носишь ты, блеск презирая мишурный,
Словно царица из сказки - котурны,
Два деревянных своих башмака,
Стройно-легка…
Если б просить ты заставить умела
Всех, кто к тебе прикасается смело,
Прочь отгоняя бесстрашно вокруг
Шалость их рук:
Много жемчужин, камней драгоценных,
Много сонетов Бело совершенных
Стали б тебе предлагать без конца
Верных сердца…
Ныне ж ты нищенкой бродишь голодной,
Хлам собирая давно уж негодный,
На перекрестках продрогшая вся,
Робко прося…
Что же? Пускай без иных украшений,
Без ароматов иных и камений
Тощая блещет твоя нагота,
О, красота!
На страшный контраст между роскошью одних и нищетой других оба поэта смотрят одинаково, осуждая «верхи» и сочувствуя «низам». Шувалову можно добавить строчек из другого стихотворения для убедительности их равенства в гуманизме.
Вот вторая половина стихотворения «С утра проснешься на работу»
...низы молчат, верхи воруют,
сосед спешит за наркотой,
и так же женщины торгуют
своей фальшивой красотой.
Бушуют войны и раздоры,
в умах разруха и бардак,
и бесполезны уговоры
и обещанья райских благ.
И ты уже придумал кары:
болезни, бедствия, потоп,
готовишь бури и пожары
И истребление нон-стоп.
Готов раарущить все на свете,
сам свет тебе уже не мил.
Но вот во двор выходят дети,
и ты прощаешь этот мир.
Перекличек у Шувалова с Бодлером много. Например, стихотворение Бодлера «Погребение проклятого поэта» заставляет вспомнить у Шувалова стихотворение «Комната приема передач»; одно о том, как «за кучей сорной» зароют «бесславный прах» бедного и непризнанного поэта, а второе о приёме передач в тюрьме: «И как любить страну, похожую на зону?».
О пренебрежении к поэту в обществе и Бодлер, и Шувалов говорят одинаково в стихотворении «Альбатрос» у Бодлера и в стихотворениях «Колпак» и «Сорняк» у Шувалова. Сравнение двух поэтов можно долго прожать, но это тема для отдельной и большой статьи, которую, возможно, кто-нибудь напишет.
Наш короткий обзор пора завершать. Пусть память об ушедших советских поэтах будет долгой и крепкой. Поэтам Станиславу Зотову и Григорию Шувалову пожелаем успехов: и их первым книгам, и новым, которые придут к читателям вслед за дебютом.
