Олег МОШНИКОВ. Теперь не страшно

* * *

Долго-долго сын не засыпал…

Зачастила на сердце тревога.

Дом затих. Но сон не наступал.

Все темней осенняя дорога…

Встать под утро, ожидая снег,

Первого свечения предзимья.

Ожиданью света отдан век

И любви, случившейся, во имя –

Отойдет пожухлая волна,

Захрустит окалиной калина;

И еще прозрачней – от окна –

Мягкий свет у изголовья сына.

Запустенье озаряет свет,

Темноту душевную – без края! –

Детским сном

Желанный первый снег

Непокой осенний укрывает.

СМОЛЯНОЕ СЕРДЦЕ

Мальчик достиг вершины:

Долго ль сорваться, эка!..

Бережными, большими

Лапищами человека

Дерево подхватило –

Будешь еще резвиться? –

Раны ожог строптивый

Заворожив живицей…

Выше домов деревья,

Каждое – древо рода…

Долго б жила деревня! –

Исстари – год от года –

В кроне селились птицы,

Северное ярило

Ягодник и грибницы

Возле корней хранило…

Гулко трещал морозный

Полог, подбитый ветром.

Наземь летели звезды

С белых пушистых веток,

Масленый месяц капал.

Вспыхнув хвоею рыжей,

Древо простерло лапы

Над сиротливой крышей.

Над серебристым снегом –

Дыму печному ввысь бы

Взвиться столпом до неба!

Только родные избы

Нынче стоят пустые.

Время пришло иное.

До сердцевины стынет

Семечко смоляное…

Как на худую дачу

Брешут собачьи стаи.

В летечко – на удачу –

Редкий бредет хозяин,

Битый судьбою злою,

В серой, смурной фуфайке…

Разве что раз зимою

Звякнул запор сарайки:

Звонкий металл, горячий,

Ствол разбудил шершавый –

В светлом зашелся плаче

Кряж под пилою ржавой…

Древо, роняя слезы,

Все сорванца жалело,

Жарким огнем – с мороза –

Руки его согрело…

БРАТЫ

Ползут

Весенним бездорожьем

Изломины речного льда…

Зовется сущим страхом Божьим

Другая русская беда:

Сошлись три брата

В рукопашной,

Схватилась водка за ножи…

От драк семейки бесшабашной

В деревне стало

Страшно жить.

Когда работали в совхозе,

Хошь за советские рубли, –

При комбикорме,

При навозе –

Домашность разную вели:

Коровы, куры, минитрактор –

Мужичий норов, что репей! –

Держался крепко

Брат за брата

И – первой истины:

Не пей!

А нонче…

Брошено хозяйство.

Совхоза нет.

Свели коров.

Вгоняет в беспросветность пьянство

Деревню о семи дворов.

Скрипят полозья,

Брешет шавка,

Пометив мартовский снежок.

Протарахтела автолавка.

И – тянут саночки мешок

Крупы, баранок –

Жалких пенсий

Совместный векооборот.

И все неплохо было б,

Если –

Не знали бабушки забот

О братовьях

Шальных,

Беспутных…

Едва тропинки размели,

В избе

Загулов беспробудных

Троих порезанных нашли.

Один живой…

Старшой, бедовый:

Дырявый ватник, раны – вскользь…

Явился к ночи участковый,

В райцентр брательников увез.

Страх –

Пережить опрос вчерашний,

Обход домишек у реки:

«Не страшно вам?»…

– Теперь не страшно, –

Крестясь, вздыхают, старики.

ЗАПОЙ

В деревенском баре-караоке

Всяк входящий – в стадии любой –

Прочитает слоган недалекий:

Вместе с нами – стало быть – запой! –

На деревне, где и так безбожно

Ночь-полночь гужбанят мужики,

Даже в долг – догнаться в баре можно,

А дойти до дому – не с руки…

Кличет бабка: где ты, деда Милка? –

Больше говорит сама с собой:

Нет бутыли начатой – гляди-ка! –

Как на фронт, ушел старик – в «Запой»!..

Сколько раз он клялся и божился:

«Навсегда, Наталья, завяжу!»

Видно, где до пенсии – разжился.

Удержаться – нету терпежу!

Не удержишь ветер: «Милка, милка…» –

Всех подряд он «милкою» зовет;

За словцом цветастым, за бутылкой

К деду разный тянется народ.

Ну, а там – далече ли до бара:

Безработных, жаждущих – полно! –

Без труда найдется деду пара –

Распивать проклятое вино…

Дед – по части выпивки – не спорил,

На неделе трезвым не бывал:

Печи клал и плотничал – запоем –

И Европу – было – воевал!

В баре – перед «музыкой» – расселся,

Накатить и повторить успел…

А потом очнулся дома, в сенцах,

Как в окопе… Налетай, кто смел! –

В двери, в стены – Милка с немцем бился! –

Смех и слезы – бабкина напасть…

Дед «в завязке» долго не зажился…

Помер дома, с милою простясь.

ПУТЬ К ПРИЧАЛУ

Борису Андрееву

Все глубже пауза актера,

Его народность и печаль

Смурного брошенного взора

На исчезающий причал

И лик луны сереброкрылый,

Зависший в гибельном дыму

Всего, всего, что с нами было –

И предначертано ему.

Зачем я спрашиваю сына

О нем? За что благодарю?

К чему иным, живущим мимо,

О том молчанье говорю?

Песчинка в звездном Интернете –

Ночной Ваганьковский софит…

Еще фонарь причальный светит,

И – мгла забортная кипит.