Екатерина ГОДОВЫХ. Иванна

Рассказ

В этот високосный год у Иванны всё было не слава Богу: мать умерла, муж ушел к ее лучшей подруге. И только растущий живот не давал будущей маме совсем упасть духом. Ближе к вечеру тринадцатого числа молодая мама разрешилась мальчиком. Спустя шесть часов после родов Иванна стояла у окна и вглядывалась в холод и ночь улицы. Куцым желтым светом фонарь освещал огромный плакат Богоматери с младенцем. Щека к щеке прижимает мать родное дитя, а он тянет к ней свои маленькие ручки. Недоступное после стольких мук счастье.

В палате мирно посапывали матушки с младенцами, около кровати Иванны бювета не было.

Раз за разом, прокручивая в голове моменты родов, силилась вспомнить каждую деталь, но мысли путались. Вот падает и разбивается аппарат КТГ в предродовой. Как они буду слушать сердечко? Малыш заплакал сразу, врачи сказали, что здоров, но куда-то понесли.

– Куда вы его относите? Куда вы его понесли? – все переспрашивала.

– Да кровь сдавать! Три раза уже сказали, что глухая что ли? – переходя на крик раздражался персонал.

И Иванна перестала спрашивать, она всегда прекращала и отступалась, когда на нее кричали. Кто-то подсовывает ей бумагу на подпись, оказалось согласие на прививки: «зачем сейчас?» только и успела она подумать, с трудом разжимая ладонь и отрывая ее от поручней. Глаза все еще бегали, и Иванна отметила, что почему-то по часовой стрелке.

С соседнего зала послышался рык, а за ними детский плачь – Юля отрожалась, понятно теперь почему окситоцин поставили всем в одно время. Еще удивлялась, как это утром девочки одна за другой за 20 минут.

Спустя два часа две роженицы и один бювет поднимались на этаж выше. Акушерка объясняет:

– Он слаб, сосательный рефлекс слабый, а ты отдохни, выспись, силы еще понадобятся.

Надо поспать, акушерка сказала, надо поспать! Иванна пошла в свою палату. Садясь на кровать, сетка предательски скрипнула и провалилась чуть не до земли, простынь съехала, обнажив холодный дерматиновый матрац.

Прижав голову к крашенной эмалевой краской стене, она боялась закрывать глаза. Сон не шел.

– Не хочу видеть темень и пустоту, мне нужен хотя бы какой-то источник света.

Душ, надо сходить в душ, обязательно полегчает. С лестничных пролетов адски сквозило, подошвы, казалось, примерзнут к стальным поддонам душевой, горячие струи из куцей пластиковой лейки не согревали, швы сковывали движения и тело плохо слушалось.

Вернувшись в палату, Иванна опять скрипнула кроватью, колючее больничное одеяло никак не хотело греть.

Уставившись на тусклый свет в коридоре, уговаривала себя: «Ну и что, я тоже маленькая родилась». «Господи, такой куренок была», – сокрушалась когда-то ее мать.

Опять смотрела на мобильник – сколько еще осталось до обхода? Часы показывали только час ночи.

Мигрень усиливалась, невыкричанными стонами застряла в горле, распирала голову выдавливая глаза. Сил находиться в таком состоянии не было, Иванна решилась сходить до детского отделения.

– Ну чо ты пришла опять, спит он, завтра принесут, – недовольно шипела разбуженная дежурная.

– Во сколько?

– В обход и принесут.

В обход, поставила себе цель, Иванна, надо обхода дождаться.

Почему они все спят? Ей казалось, что все в больнице должны сейчас замереть в позе Богоматери с огромной иконы. А во сколько обход? Сколько ждать? Иванна поняла, что не спросила, идти будить ее снова?

Замерла у окна. Опять будут ругаться.

Встречая рассвет, она подумала: «Ну, вот и сутки прошли, как я начала рожать».

Как просветлело и деревья из темных очертаний прояснились красками, стало понятно, что магнолии, на которые так любовалась вчерашним утром в перерывах между схватками, почернели от мороза.

С наступление утра Ивана закрыла глаза.

– Так, встали, подъем четырнадцатая. Обход.

Господи как проспала? Уснула, ну, ничего сейчас я отдохнула, мне же сейчас силы понадобятся, да? Побитой собакой смотрела девушка на вошедший медперсонал.

– Откинули одеяла! – скомандовала бойкая женщина в белом.

– А кода мне принесут ребенка?

– Не знаю, я за детьми не смотрю.

– Но мне обещали.

– Ну кто обещал, у тех и спрашивай, на обработку швов придешь.

И опять одна, в палате начали ворчать и просыпаться. Иванна только озиралась. В детское отделение идти было страшно, а вдруг его уже там нет? А вдруг они мне ничего не говорят не просто так? Ивана как могла откладывала вынесение приговора.

– Мама, мама, мамочка, забери меня отсюда! Он не ест, он все время спит, я не могу его разбудить, я не знаю, что мне делать, мамочка забери! Они ничего мне не говорят! Мама забери! – навзрыд закричала девочка в коридоре.

И тут Ивана не выдержала и расплакалась, не из-за себя, конечно, из-за девушки, ее жалко, а она сильная, она, конечно, так бы не плакала.

Топот нескольких пар ног застучал по коридору. Через 10 минут ребенок был разбужен и накормлен.

– А звонить никому не надо, смотри-ка, сразу звонить! – все так же бойко говорила женщина в белом.

Мимоходом заглянув в 14-ую выкрикнула:

– Так, коханки помыли и ко мне!

– Какая она прикольная, – умилялась девочка с соседней кровати.

Пришел детский обход.

– А мой где, когда забрать? – заметалась в надежде молодая мать.

– Как врач скажет.

– А она когда будет?

– Как сможет так придет!

Пока малышам проводили осмотр, Иванна поплелась на обработку, где все так же бойкая медсестра заключила:

– Будешь сношаться, будешь квакать!

Ковыляя обратно, Иванна с трудом держала свинцовые веки открытыми, немилосердно жгло в паху, затылок гнулся к земле словно под тяжестью гири. Коридор кишел такими же хромыми, косыми, держащимися одной рукой за живот, другой за стену, роженицами. Навстречу бодро ковыляла Юля.

– Ты чо такая?

Иванна смотрела на нее и не могла произнести ни звука. При таком количестве людей рядом не оказалось ни одного близкого человека, ей некого было звать на помощь.

– У тебя что, послеродовая? Не спала что ли? А у меня, представляешь, 8 внутренних. Ты в детское? – Указывая в сторону отделения. Иванна кивнула и решилась идти к заветной двери.

Глубокий вдох, задержка дыхания, как учила вчера акушерка.

– Я пришла за сыном! – заявила Иванна.

От группы чаевничающих оторвалась одна из работниц и вышла, остальные вперились на Иванну, мол, чего смотришь?

Из двери выкатили ее бювет, где мирно спал запеленутый малыш.

– Он иногда срыгивает, но я, думаю, вас это не испугает.

Везя сыночка в палату, Иванна смогла поднять распухшее лицо и увидела улыбающиеся светлые лица, доносились отрывки фраз:

– Тебе тоже говорили: «А теперь т какаешь долго-долго-долго!» – и хохочет.

– Не смеши, больно!

Присаживаясь на скрипучую кровать, Иванна подумала, что родила она только что, и прижала руку сына к своей щеке.