Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН. Обучался у рек и неба!

От редакции: 19 января 2018 – День славного юбилея замечательного русского поэта из знаменитого армянского рода Аршака Арсеновича ТЕР-МАРКАРЬЯНА. Мы гордимся тем, что он – автор нашего журнала! Желаем Аршаку Арсеновичу здоровья, радости, любви и вдохновения! Спасибо ему за самобытный, красивый мир художественного слова!

* * *

Я родился в донской степи.

На душе – голубая небыль…

И клянусь, что писать стихи

Обучался у рек и неба!

У любимой моей глаза,

Как вершины курганов, синие…

Цвет я брал у тебя, гроза!

Твёрдость брал у тебя, Россия!

Широту у пшеничных полей,

Что лежат от Цимлы до Маныча…

Черпал мудрость я у людей,

Чистоту – у тебя,

Дон Иванович!

«Астраханец» поднимет вой,

Зазвенят у затона подковы…

Я, наверно, учился у волн –

Угловатости

непокорной!

И сроднился в донской степи

С хуторами,

тропинками,

хлебом…

И клянусь, что писать стихи

Научился у рек и неба!

* * *

Все улетает! Ну и пусть.

И сад представится

оленем,

И сквозь кору

услышу пульс

Румяных

яблокобиений!

Еще сине. Толпится лето

Дождем у водосточных труб..

Кропает сторож заявленье,

Чтоб

выдали ему тулуп!

И, распахнув подвал,

мгновенно

Седеют, ахнув, мудрецы:

Ведь на жилплощадь Диогена

Вселились нагло огурцы!

* * *

Еще с тобою рядом были.

И аистом

Стоял

Апрель.

О, как немилосердна била

Пощечин синяя капель.

И шаркали шаги у шатких

Заборов –

под раскрыльем крыш.

Я шел. Кашне шуршало.

Шапка

Касался щеглинных крыл.

Трамваи,

вызвенев, замолкли.

И грузно рухнула

тоска!

Ты уменьшалась,

как в бинокле.

Хоть локоть в бок меня

толкал.

Переиначить? Только знаю –

Не воротишь,

ведь неспроста,

Словно

предатель

наизнанку,

Вокруг такая темнота!

Душа безжалостно ранима.

Дождь

стынет снегом на висках…

Ты где-то сердце уронила,

А мне его не отыскать!..

* * *

Литья. Звезды. Причалы. Станции.

От жары - кипяток в бачке

Как шары на демонстрации,

Спеют дыни на бахче.

Празднично. И сквозняковой ранью

Шевельнулись пчелы в кельях сот…

Видимо, из полотна тумана

Август платья свадебные шьет!

У лобастых пригорков, как стебель,

Я душой повернулся к заре…

Движутся по циферблату неба

Часовые стрелки журавлей.

Это месяц медовый… У окон –

Песни. Пляски. Цветы. Огни…

В свернутые листья, как в бинокли,

Смотрят крыши в ливневые дни…

1960

БАЛЛАДА О ТОПОЛЕ

А в степи давно цветы завяли.

Стала осторожной тишина.

Как старик в тулупе

на завалинке,

Прислонился тополь у окна.

И сидит, шумя листвою сонно,

В гости, приглашая облака.

Что поделать – возраст пенсионный:

Отдыхай да грей себе бока.

Слушай скрип веселого порога,

На забор ветвища положив,

Да смотри на стертую дорогу,

Хитрые глаза свои смежив.

Не спешат ли через мостик шаткий

С гиканьем да свистом холода…

На затылок

сдвинута

ушанка

Теплого грачиного гнезда.

И когда вечернею порою

Приумолкнут ветры на реке,

Речь ведет с пернатой детворою

На своем зеленом языке.

«Незаметно весны проходили,

Кружевной оставили рассвет.

Всяко было. Годы не щадили

Мой когда-то щегольский вельвет.

Нынче шрамы вряд ли дождь залижет,

И тревожно чувствует листва:

Поселились люди к нам поближе,

Чтоб рубить

зимою

на дрова.

Не уважат вечную прописку,

Что дала земля моим корням:

Скоро вспыхну алым обелиском,

Молодое

небо

накреня»…

И замолк.

И было слышно только,

Как гремела за селом гроза…

Что сказать?

Прощай, дедуся-тополь,

Стыдно мне смотреть в твои глаза.

Кряжистые сумраки вставали,

Нараспашку

шли

по борозде.

Видел я,

Как слеза заплутались

В желтой от махорки бороде…

НА ВОДНОЙ СТАНЦИИ

Надолго в памяти останется…

Над головой – небесный зонт.

Я сторожил на водной станции

Не день, не два,

а весь сезон.

Я брал с собою хлеба ломтик

На всякий случай, на потом…

Мое хозяйство – двадцать лодок

Да пляшущий во тьме понтон.

То мой начальник тараторил,

То резал душу, как пилой:

«…И не впускай на территорию,

Смотри, чтоб все не уплыло.

Чтоб ни гу-гу,

чтобы ни шуму,

Чтоб не ложился на диван…»

И чтоб не спал я, даже шубу

Он дальновидно не давал.

И грелся я у света окон,

Стихи пописывал в тетрадь…

А на начальственное око

Мне было попросту начхать.

Чем до утра себя заполнить?

Я проклял медленность минут!

Как только наступала полночь,

Я брал в товарищи луну.

Она качалась у причала,

С волною рослою кружа,

Шептала тихо: «Не печалься

И не скучай, мой друг Аршак…»

Потом туманы в дали ватные

Стелились над землей –

Тогда

Сдавал напарнику я вахту,

Расписывался.

И – айда!

Мне было радостно рассветы

Встречать под звездами Стожар…

Перерождаются в поэтов

Бессонной ночью сторожа!..

1962

* * *

Я никогда не забуду

Послевоенной поры…

Все по утрам меня будит

Тенор электропилы.

Выйду на речку пораньше,

Где за скрипучим мостом,

Как на спине

школьный ранец,

Грузно

елозит

паром.

Как опустели деревья

Этой погожей весной!

Наша степная деревня

Вся обросла тишиной.

С плотником дедом Игнатом

Я говорю без конца,

Как бы поставить ограду

Мне

на могилу

отца.

Вечно он занят делами:

Гроб кому,

Дом кому, и –

Спросит: «Куда подевались

Сельские соловьи?»

Словом его не обижу,

Вижу и впрямь у зарниц –

Небо становится ниже,

Если в нем нет певчих птиц!

Я никогда не забуду

Послевоенной поры…

Все по утрам меня будит

Тенор электропилы!..

СТАНЦИЯ МИНУТКА

Состав устал за сутки,

Смахнув железный пот…

Есть станция Минутка,

А за горой – курорт.

На солнце снег поджаристый.

Висят плакаты зорь.

Минуточку, пожалуйста,

Мне постоять позволь.

Уеду. Затоскую,

Меняя города…

Я тридцать лет впустую

Растрачивал года.

А жизнь летит ночами,

Пуская дым колец,

От станции Начало

До станции Конец!..

г. Пятигорск, 1971

МАТЕРИ ПОЭТА-ПАРТИЗАНА

Старый домик на тихой улице.

На окошке стоят цветы.

Одиноко фонарь сутулится,

Натянув зябкий плащ темноты.

Никого мне не надо спрашивать.

Захожу в тень железных ворот…

Мать поэта Цветана Спасова

Тридцать лет в этом доме живет.

Сколько раз ветер хлопает дверью –

Столько раз ее сердце замрет!..

Сын убит. Но она не верит!..

Все ей кажется – он придет!..

Шла война. В доме – хлеба ни корки.

Голодала – его ждала.

Даже свитер, в локтях потертый,

В годы трудные не продала.

Тридцать раз расцветали маки!

Очень длинными были дни…

В горе – матери все одинаковы,

В горе матери – все равны!

Оглядела меня внимательно,

Улыбнулась. А грустно ей…

Знает, что у поэтов матери

Часто дольше живут сыновей!

Полночь сонно деревья качала

И завьюжила в поле погост…

Ты прости, что глазами печальными

Не него я немного похож…

Ты не плачь, вспоминая рассветы,

Окровавленную траву…

Я от имени всех поэтов –

Можно – Мамой тебя назову?..

С. Ясен, Болгария, 1974

ПЕТУХ

Третий год войны.

Снега

Вьюга закрутила…

На базаре петуха

Мать моя купила.

Объявила: «На завод

Можно и без валенок,

Но зато под Новый год –

Будет борщ наваристый!»

В нашей горнице давно

Голодно,

Не топлено.

Восемь душ. Одно окно.

Одеяло тонкое.

Так и жили.

Белых мух

Он клевал и кашу…

Инкубаторный петух –

Член семейства нашего.

На крыльце

скрипели

дни

В сапогах кирзовых…

Оставались мы одни

В комнате казенной.

Говорил ему слова,

Хвастался. Куда там!...

Мой петух,

как самовар,

На окне кудахтал.

У него был голос,

слух.

Перья ярко-красные…

Третий год войны.

Петух

Жил у нас до праздника.

Занавешивал наш дом

Сумрак,

словно шторы…

Он вставал.

Гремел ведром.

Пол

царапал

шпорами!

И в голодной тишине

Он стучался в ставенки.

Пел петух

назло

войне

На буфете стареньком.

У печи рыдала мать,

Двигала горшками.

Пел петух.

А старший брат

Нож вострил

о камень!..

* * *

Рейсовый автобус

За неделю

Столько километров

Намотал,

Что подумал я:

И в самом деле

Устают

И люди и металл!

В сумраке тревожно

Светят окна.

Мне опять сегодня

Не до сна,

Вижу:

Под открытым небом

Мокнет

У него железная спина!

И, конечно,

Не моя забота,

Но немного жаль тебя,

Старик.

Ты обут в резиновые боты,

В луже у обочины

Стоишь

Как хлыстом,

Стегает небо

Молния!

Я тебе ничем

Не помогу.

Мимо пронеслись

Машины модные,

Фарами

обидно

подмигнув.

И пропали…

Спал автобус мокрый.

А дорога

Вдаль текла, текла..

Было больно очень,

Что не мог я

Дать ему

Домашнего тепла…

ЗНОЙ

Стекало

солнце

нам на робы,

В глазах веселый день рябил…

Был зной такой высокой пробы –

Бери

чекань себе рубли!

А нам грузить зерно в машины –

Не пить у бочек свежий квас!...

Нам бригадир сказал: «Мужчины!

Покажем сельским людям класс!»

О грозы лета, где гремите?

Куда ушли дождем скучать?

Соль – на спине. Огородите

Меня –

и будет Баскунчак!..

Был зной такой,

что травы немо

От жажды раскрывали рты!...

Казалось, он не только небо,

А землю всю озолотил.

Всю – от былинки до деревьев,

Всю – от крыльца и до реки,

Где по тропе глухой деревни

Шли золотые старики…

Еще покуда не смеркалось,

И бронзовели горы дынь,

И роща вдалеке сверкала,

Как ювелирный магазин!

Еще на тихие ромашки

Садился

бабочкою

жар…

Как боцман в голубой тельняшке,

Закат у пристани лежал.

Но в молодом июльском звоне.

Где поднимался

терпкий пар.

Где был под стать червонным зернам

Донской

студенческий

загар,

Хороших песен не хватало.

А в остальном –

кого ругать?..

Я, как подкошенный, устало

Валился

в пышные

стога!

И видел в дальнем полусне,

Как вся земля дремала…

Река лежала на спине

И звездочка считала…

1973

ЦЕЛИНА

Треплет шапку

ветрила грубый

И швыряет песок из мглы…

Я вбиваю

железные трубы

В мерзлый грунт

казахстанской земли!

Ух!

Целует металл кувалда –

Я такую работу чту!

Ух!

И мне с большака кивает

Головой

полынок

за версту!

И впервые так захотелось

Отдохнуть в теплом доме чуток…

Бью наотмашь -

всем юным телом,

Чтоб трубу превратить в цветок!

Степь поет, словно домра бессонная,

Будит эхом орлиный рассвет…

Под рубахой

звенит приглушенно

Горсть тяжелых соленых монет!

Мне еще далеко до пенсии,

Рукавицей, стирая пот,

Я кричу бригадиру весело:

«Не геолог я –

цветовод!»

Бродит ветер за дюнами волком.

Телогреечку сбросив с плеч,

Хорошо бы на желтом войлоке

Семиреченских трав прилечь!

Эти степи не знали плуга.

Табуны да верблюжьи горбы…

Бью!

Танцует земля упруго

И заходит в горло трубы!

Ветер злой выжимает слезы

И швыряет песок из мглы…

А за мною железные розы

Среди первого снега цвели!..

* * *

Мама моя,

Анаид Мкртычевна! –

Холм оседает

В степной стороне…

Вряд ли твой след

На Кавказе отыщется,

Вот отчего

Мне печально вдвойне…

Криво свистят –

Как в ночи ятаганы

Ветры,

По колкой гуляя стерне.

Как вы сюда добежали,

Армяне?

Холм оседает

В донской стороне…

В поисках крова –

Голодные дрогли

(Память,

Она не сгорит на огне),

В спину вонзались ножами

Дороги!-

Холм оседает

В степной стороне…

* * *

Я, годы свои подытожив,

Подумывал грустно не раз:

Вот были бы песни моложе

Меня молодого сейчас!

Вот были бы чувства острее.

И пусть не осудит молва:

Ведь старость приходит быстрее,

Чем нужные людям слова!