Ольга МОХОВА. Два рассказа

Пармезан

Сыр бывает мягкий или твердый, жирный или легкий. Жена доктора любила легкий. Обычно его рекомендуют всем, кто на диете, фитнес или по здоровью. Узнав, что я бываю в Москве, попросила привезти нежирного. Сработал привычный стереотип, что в белокаменной есть все. Мне не трудно, к тому же сама люблю такой. Привезла на пробу два вида: нежирный мягкий и средней жирности твердый, пармезан. Мягкий пришелся по вкусу, а пармезан растянули надолго, крошив на терку в макароны.

Я не была в Луганске два месяца, и, собираясь домой, хотела порадовать всех, кто дорог. Семья доктора, он и его жена, не то, чтобы дороги, даже не близкие, но он педиатр, со стажем и опытом, а, значит, выращивание моих детей не обошлось без его советов, а иногда и помощи. Мы часто останавливались во дворе поболтать, и не только про медицину. В нем чувствовалась знание жизни и интерес к ней. К тому же мне всегда нравилось то, как он выглядит. Несмотря на почтенный возраст было очевидно, что в молодости доктор был еще тот франт.

Оставив покупку продуктов на последний перед выездом день, я была наказана за непредусмотрительность – нужного сыра не оказалось. Но мысль о том, что я должна привезти им сыра упорно не отпускала меня. И тут я вспомнила, как жена доктора с удовольствием рассказывала, как трут они мой пармезан на мелкую терку и посыпают им так приевшиеся в Луганске макароны. Купила диковинку – уже потертый сыр, к тому же нежирный, как ей надо.

Доктора я увидела в окно кухни, готовилась к приходу гостей. Он куда-то торопился, с то ли хозяйственной, то ли женской сумкой. Бросилась в глаза потерянность его вида и отсутствие привычной щеголеватости. Я побежала на балкон и окликнула его. Раз, другой, на третий он остановился, ища глазами источник крика. И снова что-то кольнуло – он выглядит не так, как всегда.

- Я привезла Вашей жене сыра, правда, не совсем такого, но… - я затараторила придуманные раньше фразы и тут услышала: Валя умирает. И он заплакал. Умный, интеллигентный, пожилой мужчина плакал, не стесняясь своей слабости. Поборов шок, я снова затараторила, что всегда говорят в таких случаях: мол, держитесь, может, все еще обойдется.

- А мне ничего и не остается, - услышала я в ответ, - она и не ест уже ничего. И он тут же добавил: а нет того сыра, который ей понравился?

В его голосе звучала надежда, меня же словно полоснуло чем-то острым.

- Посыпьте ей в кашку этот, его уже и тереть не надо, - ответила я, понимая, что отнимаю у него последнюю возможность порадовать любимого человека.

- Не возвращайтесь в этот город, - сказал он, пряча пачку с сыром в сумку с больничной передачкой. И мы попрощались. Он побежал в больницу, я – накрывать на стол и ждать друзей.

Через два дня мы уехали, а через три ее не стало. Доктор остался один, и я не знаю, есть ли еще что-то на этой земле, что сможет теперь его порадовать, как совсем недавно радовал гостинец из Москвы.

Немосковская прописка

Фирменный поезд «Тихий Дон» сообщением Ростов-Москва стоит на станции Каменская две минуты. Вовремя приехать на вокзал, выйти по объявлению диспетчера на платформу, отсчитать вагоны с головы или хвоста поезда и, показав проводнику свой билет, удобно устроиться в уютном купе. Несложная задача для жителя российского Каменска Шахтинского. И вот уже поезд размеренным стуком колес отсчитывает километры, увозя его из маленькой провинции в очень большую столицу.

Совсем другое дело, если ты - житель территории, бывшей некогда частью страны, а ставшей непризнанной республикой. В этом случае добраться до поезда - все одно, что стартовать в забеге на длинную дистанцию с препятствиями, преодоление которых от тебя в большинстве случаев не зависит.

Но оставим за скобками томительное ожидание в очередях на границе, испытывающее на прочность нервной системы прохождение таможни, унизительное вранье о целях визита в соседнюю страну, где нет войны, а есть работа и все, что хочешь в магазинах.

Четыре луганчанки, выдохнув суету тяжелых сборов и уже оставшейся в прошлом дороги из родного дома до границы, расположились в третьем купе вагона номер 5 поезда «Тихий Дон». Четырнадцать часов до Москвы, в замкнутом пространстве, развязывающем языки и странным образом связывающем разных людей в одну компанию.

Рыжеволосая (чтоб седина не так быстро проступала на отросших корнях), с задорным взглядом лучистых глаз и обаятельной улыбкой Яна вдохнула в купе радость бытия, неиссякаемый оптимизм и потрясающую способность видеть в людях только хорошее.

Вопрос, куда бежать от войны, для нее не стоял. Москва - город студенческих лет, живущих на Рублевке родственников и ежегодных зимних и летних каникул. Востребованный в родном городе косметолог, она сумела завоевать и требовательных москвичек. Умение работать, усердие и безотказность, помноженные на золотые руки и стопроцентное знание своего ремесла, сделали свое дело.

Как чеховские сестры, только в обратном направлении, она все время собирается домой, из Москвы. Вроде и не стреляют уже в Луганске (а она знает не понаслышке, что значит, когда установка «Град» стоит во дворе твоего дома), но в Москве ее удерживает сын-студент и страх, что прежней жизни в родном городе уже не будет.

А что же будет, и когда будет хоть что-то? Этот вопрос не устает задавать себе и всем, кто остался дома, маленькая хрупкая Лариса. Неприметная внешне, с острым язычком и быстрой речью, сложными оборотами, выдающими выпускницу филфака, она встретила войну сотрудником социальных служб. Лариса уехала с семьей в самом начале войны, потому долгое время только по рассказам соседей и друзей представляла, как выглядит ее дом после того, как в соседний подъезд влетел снаряд. В Москве она воспитатель частного детского сада. Скорее всего, без официального оформления, но стоит ли об этом говорить. Она уже сложила мнение о детях и их родителях. Московских родителях, которые в суете большого города и занятиях бизнесом забывают, что иногда важно со своими детьми просто поговорить. Пять дней в неделю с самого утра и до позднего вечера она на работе и в пути на и с нее. Свободу выходных реализует в походах по красивым торговым центрами, паркам и уютным улочкам старой Москвы. Ей столица нравится. Она мечтает о том, чтоб в Москву переехал ее сын.

А вот ее муж, впрочем, как и муж Яны, мечтает поскорей вернуться домой, в Луганск. Но скорей всего, последнее слово будет за женами. Иерархическая расстановка во многих луганских семьях с началом войны претерпела существенные изменения. Мужчины растерялись, оставшись не у дел (без работы, часто без должностей и жилья). Женский инстинкт сохранения потомства и себя ради него, а также генетическое умение обустроить очаг хоть в подвале, хоть у приютивших родственников оказались сильнее столетиями налаженного патриархального быта.

В тоске по дому, но в твердой уверенности, также порожденной войной, что дом там - где есть работа, второй год живет в Москве Юля. Работу предложили мужу, а она с ним и по жизни всегда за ним, хотя главная в принятии решений всегда она. В Москве ей не хватает солнца, близких людей, привычного уклада и статуса. Нервы измотаны, и подкосилось здоровье. Проплакав весь первый год в столице, чтоб не сойти с ума и не свести с ума мужа, пошла на курсы парикмахеров. Учиться полгода, а в итоге - умение, которое даже просто в семье пригодиться.

Между Луганском и Москвой зависла жизнь четвертой пассажирки - Сони. В своем Средиземье она ищет ответ на один из двух вечных вопросов : что делать дальше? Инстинкт сохранения собственной нервной системы подсказал ей, что искать ответы на другой вечный вопрос не стоит. Уже понятно, что в прошлом осталась сложившаяся карьера, постарели родители и снова построить свое королевство в провинциальном Луганске вряд ли получится. А силы, желания и потребности еще остались. Полно. Но пока ее жизнь выстроена между российской столицей, где учится старший сын и временно работает муж, и городком, ставшим волею большой политики малоросским, где растет младший сын и живут родители. Всякий раз, садясь в поезд, она мечтает разложить старую жизнь по полкам и найти алгоритм новой жизни. И всякий раз не находит нужной схемы.

У каждой из четырех пассажирок в довоенной жизни осталось то, что так не хочется терять и что уже вряд ли удастся вернуть. Понимая это, рыжеволосая Яна помчалась с Казанского вокзала прямо в свой салон, зарабатывать деньги и завоевывать авторитет. Уже скучая по дому, маленькая Лариса поехала на съемную квартиру, которую делит на двоих с подругой. Ее перспектива - работа, проблемы чужих детей, состоявшаяся жизнь других людей, таких же, как она, но с которыми вдруг не случилась война. С твердой убежденностью, что нет смысла в ближайшее время рваться домой, поехала с вокзала со встретившим ее мужем Юля. Отдохнуть с дороги, и дальше заполнять смысл бытия заботой о здоровье, построением планов на будущее, переживаниями за сына, который в спокойном, но далеком зарубежье. У Сони с выходом из поезда начался московский период. Временный. Она походит по театрам и музеям, наболтается с сыном и подкормит его домашними вкусностями, повидается с мужем и походит по московским магазинам. А потом назад, в Зазеркалье, где жизнь - лишь слабое и очень неточное отражение суеты большого города.

Поставив точку в разговорах о доме, они разбежались с вокзала кто куда. Четыре луганчанки, чужие Москве, но уже и не свои Луганску. Кто-то живет самообманом, кто-то - надеждой, кто-то давно не питает иллюзий. Их временная московская прописка будто жизнь взаймы. Когда-то они заживут жизнью своей. Когда закончится война, когда политики найдут решение проблемы Донбасса, когда наступит такая долгожданная определенность. Когда-то...