Рената ПЛАТЭ. «Мы всей душою преданы России…»
Предисловие к публикации
Александра Андрюшкина
Мы редко применяем к женщинам слово «мужество» – разве что, когда речь идёт о явном героизме, например, на фронте.
Однако в отношении стихов Ренаты Платэ хочется применить именно слово «мужество», настолько смелый вызов она бросает антирусским и антиправославным силам, при том, что явной мужской «руки» мы рядом с ней не видим. То есть речь идёт о собственном выстраданном мировоззрении; ведь легко быть мужественной патриоткой, если ты – дочь или жена высокопоставленного чиновника или генерала… (Хотя и о примерах такого рода мы тоже слышим нечасто.)
Во время Великой Отечественной войны справедливо говорилось о «героизме тружениц тыла» и о «самоотдаче» многих женщин, работавших на оборонных и других предприятиях страны, превращённой в единый военный лагерь. То есть, вообще-то, к спокойному мужеству русских женщин мы, мужчины, привыкли…
Однако речь идёт всё-таки не о работе на «оборонку», а о стихах, и здесь меня могут спросить: а что же особенного в стихах Ренаты Платэ? Ведь тысячи и даже десятки тысяч поэтесс по всей России неплохо пишут о «берёзках» и «куполах», порой срывая аплодисменты на литературном вечере в местном ДК… Чем же так впечатлила меня поэзия Ренаты Платэ, и что заставило написать о ней – кроме личной дружбы и симпатии, которые, как известно, помогают увидеть литературные достоинства даже там, где их нет и в помине?
Рената Платэ идёт против течения. Да, увы, против того могучего течения нашей культуры, которое почти в обязательном порядке увлекает литератора куда-то на Запад, на Запад… Если не в Европу «новейших достижений», то хотя бы в древнюю «Европу священных камней»…
Закончив один из петербургских гуманитарных вузов, Рената Платэ начинала свою карьеру в музее Блока, – и, опять же, какая мощная, сбивающая с ног волна преклонения перед Западом должна была ждать её, как ждёт любого на этой стезе!
Если сам президент нашей страны благоговейно вешает в кабинете портрет царя-западника и щеголяет знанием немецкого и английского языков, – то где уж нам, простым смертным, устоять против «эстетских» международных семинаров и поездок якобы «для обмена опытом» всё на тот же Запад?
Никому из нас не устоять против этого; сотни и сотни лет должны пройти, чтобы Россия постепенно изжила страшную хроническую болезнь вестернизации. И в стихах Ренаты Платэ тоже, увы, хватает примет и мотивов западной культуры, русская же тема пробивается… как слабенький росток сквозь трещину в мощном слое асфальта?
Нет; всё-таки, русская тема в её стихах звучит громче, мощнее… И она всё усиливается, и то и дело торжествует, как тема главная.
***
Мы всей душою преданы России,
Святым сияньем восхищённых глаз,
Она одна – безбрежная стихия,
Она одна – блистающий Алмаз!
Пускай смешались ярко поколенья,
Но всем единством полны имена,
Ведь ей одной – все наши песнопенья,
Ведь ей одной – все наши письмена!
Мы любим лес и радостные нивы,
Народных песен древние слова,
Далёких рек весенние разливы
И тайных снов приметы волшебства...
Мы любим снег и белые соборы,
В сияньи звёзд златые купола,
Родной Руси богатые уборы
И ясных дум парящие крыла.
Она одна – величие исканий
Среди былых мерцающих теней,
Она одна – всё счастие страданий,
И вся Любовь блаженных светлых дней!
***
Женщинам, работавшим в поле после войны
Тяжела российская глубинка,
Тяжелы промозглые дожди, —
Будто бы обугленная крынка,
С горестью прижатая к груди...
Вдовьи слёзы, песни и покосы,
Вышитый узор на рукавах,
Туго заплетёны утром косы
И молитвы долгие в глазах.
Что же столько выпало России,
Столько неотмеренной беды,
Чтобы с вешней, невоспетой силой
Женщинам идти вдоль борозды?
Чтоб земля дарила только муки,
Плач навзрыд уставших голосов,
А потом измученные руки
Уносила в омут горьких снов!
Где лишь в забытьи слетались птицы,
Что несли любовь в родном краю,
И, тоской измученные лица,
Встретили улыбку лишь в раю...
***
Памяти поэтов Первой мировой и Гражданской войн
Памяти Фёдора Касаткина-Ростовского, Павла Булыгина, Георгия Вяткина, Николая Бруни, Георгия Гончаренко, Николая Туроверова и многих других поэтов
О муза! возгордись заслугой справедливой...
Г. Р. Державин, «Памятник»
О муза! возгордись заслугой справедливой,
Верни златой венец утерянным певцам, —
Нет смерти на земле, — младая ветвь оливы
Прильнёт из наших строк к очнувшимся сердцам!
Единый храм земли и образ всей Вселенной
Взлетят как гимн строфы из вечности Афин —
Нетленной красоты, поэзии нетленной
Трепещущим пером открывшихся глубин.
И памятник души воздвигнут будет вечно,
Покуда вечен мир в светлеющей Руси,
О муза, подожди с забвеньем быстротечным
И царственную честь с любовью вознеси!
Чтоб слава тех имён прошла неумолимо,
Где льются строки книг, божественно тихи,
И вехи давних войн горят неопалимо,
Молитвою вернув нам Русские стихи.
***
А ведёт наши полки — Богородица!
М. Цветаева «Лебединый стан»
Ясно видится нам
И вспомнится
Среди тёмной стези осенней,
Как вела полки —
Богородица
По славянской земле нетленной!
Ясно видится нам
И в сумерки,
Среди ветра и нив уставших —
Всех ушедших в бою
И павших
Уносила война с разлуками...
И сейчас эта боль —
Исконная,
Где чабрец и травы дыхание
Нежным пламенем
Пред иконами
Принесёт своё поминание.
Нам Россия —
Как небо слышится,
И летит она, будто горлица,
Песней кличется, —
Песней дышится,
Воспомянется нам
и вспомнится!
***
Небо над Петроградом
Чёрное, чёрное небо!
А. Блок
Чёрное небо над Петроградом
Кажется вечности гибельным шагом, —
Чёрным знамением Невской столицы,
Вьюжным безвременьем белой криницы!
Кто она, чёрная боль без напутствий —
Русская пропасть трёх революций,
Близкая бездна смертного ада,
Кто она, снежная ночь Петрограда?
Там ли взлетает мучительный профиль,
Там — чёрный пудель* и сам Мефистофель!
Вот уже близки январские дни,
И над Невою — огни и огни!
Кажется, нет уже сил оставаться,
Но нам навстречу шагают ДВЕНАДЦАТЬ, —
Вихри из бездны и ужас тоски!
О, как безумно остры их штыки!
Где же тот синий мучительный профиль? —
С ветром хохочет вдали Мефистофель!
Царствуют вьюга, погибель и хаос,
Бросили нас Маргарита и Фауст!
Только застывшие белые льдины,
Глас вопиющий и отзвук пустынный.
Нет нам спасенья от страшного круга,
Мир — есть круженье и чёрная вьюга!
Но содрогнулись вдруг в ритмах наитий
Чёрные песни сакральных открытий,
И над Невой, где лазурная нега,
В небо взлетают ДВЕНАДЦАТЬ коллегий!
И среди гордых мучительных строк, —
Дом, где родился когда-то сам Блок!
Ректорский домик, где тонкие рамы,
Там осиянны тоской неустанной
Дальние тени таинственных рей,
Тонкие мачты былых кораблей!
Годы печали и снежного танца,
Лики апостолов, — ровно ДВЕНАДЦАТЬ,
И над столетием муки и слёз
Светлый, взлетающий в небо Христос!
* Мефистофель явился Фаусту в обличье чёрного пуделя, как стихия огня, близкая к аду.
