Леонид ТАТАРИН. «Маунду»
Не успел я отдохнуть после шестимесячного рейса в Тихом океане, оформив отпуск за три года, как мне позвонил Главный капитан: «Предлагаю год поработать в Мозамбике – срочно нужен капитан на траулер «Маунду» под флагом Мозамбика. Вылет через три дня самолётом. Если согласен, завтра с утра оформляем». Не успев подумать и оценить все плюсы и минусы этого предложения, я ответил согласием.
Только на следующий день утром, оформляя все документы, узнал, что работать мне придётся с экипажем, в котором будет только семь наших моряков, а остальные двадцать три – негры. Разговорный язык у них – португальский. Мне с португальским встречаться не приходилось. Обычно, прежде чем направлять капитана на эти суда, его направляли на три месяца в Москву на курсы португальского языка. В Мозамбик СССР продал десять морозильных рыболовных траулеров с условием, что на них будут работать наши капитаны до тех пор, пока не обучат себе смену из местных жителей, окончивших штурманские курсы при разных мореходных училищах в Португалии, Испании, некоторые в Таллинне или Баку.
Когда я напомнил Главному капитану, что мне не помешало бы хоть немного поучиться португальскому языку на курсах при Калининградском институте повышения квалификации, он вполне серьёзно ответил: «Справишься! Тебе приходилось бывать в более сложных ситуациях. Тем более, что капитан там нужен срочно. Капитаном на «Маунду» был Цыганков, но он заболел. Судно стоит в порту Мапуту без капитана. Сейчас у нас в стране настолько сложная ситуация – не забывай, что уже третий год идёт «перестройка».
Через три дня в аэропорту Храброво перед вылетом я познакомился с моряками, которые летели со мной через Москву, Найроби до Мапуту. Вместе нам предстояло работать на одном траулере целый год. За полчаса до посадки в самолёт одна из работниц отдела кадров «Тралфлота» вручила мне «Судовую роль» – список экипажа. В этом списке я увидел и её фамилию. На мой удивлённый взгляд она спокойно ответила, что летит с нами, как сопровождающая. Только позже она сказала мне по секрету, что родственники, занимающие высокие должности в министерстве, сделали ей подарок – на месяц посетить мужа Костика, работающего в Мозамбике механиком на траулере «Амарамба». Выяснилось, что дама сумела очень ловко прокатиться в гости к мужу за счёт рыбаков.
В аэропорту Мапуту нас встретил начальник представительства МРХ СССР в Мозамбике В.И. Дедов.
Всех моряков отвезли на судно, и Дедов сразу сказал, что с рассветом мы должны выйти в море, так как всё снабжение и топливо получено, все документы оформлены, надо освобождать причал. Когда я попросил местного лоцмана, так как выходить надо было полтора часа по довольно сложному фарватеру среди мелких глубин, мне ответили от руководства порта, что свободных лоцманов нет и надо выходить самому – на судне есть карты – капитан должен их понимать!
Все три штурмана и рулевые матросы – негры. Но они все заявили, что не понимают русского языка. На португальском языке я знал только два слова «штиборду» и «бомборду» – «право на борт», «лево на борт». Пришлось мне поставить на руль русского тралмастера, который раньше работал матросом, а самому внимательно следить за ограждением фарватера, за картой, за встречными мелкими рыболовными судами, лодками, чтобы никого не утопить….
В открытое море вышли благополучно. Тралмастер пошёл на промысловую палубу готовить тралы к промыслу, а мне пришлось «воевать» с помощниками, которые, как оказалось, имели рабочие дипломы штурманов…
Через месяц я уже довольно сносно мог разговаривать на португальском языке, так как ещё в Москве купил несколько учебников и словарей. Негры старательно помогали мне.
Возвращаясь из очередного короткого рейса в порт Мапуту с полными трюмами мороженой рыбы с романтическим названием карапао (обычная ставрида среднего размера), запросили разрешения на переход по морскому фарватеру, но лоцман сказал, что свободных причалов в порту пока нет – надо стать на якорь на внутреннем рейде и ожидать до утра. Мне лоцман разрешил самостоятельно пройти фарватером – он сам будет давать рекомендации навигационного характера по радио, указывая, у какого буя поворачивать на новый курс, с какой скоростью следовать. Этот путь мне был хорошо знаком, да и мой старпом Ришет, присутствовавший при этом разговоре, посоветовал идти самому под мудрым руководством лоцмана по радио. Но сразу намекнул, что после швартовки к причалу надо будет вручить лоцману, который будет стоять на причале и показывать руками, куда и как надо швартоваться, коробку мороженой рыбы – обычный презент в порту за «тяжёлую и ответственную» работу.
На место указанное лоцманом на внутреннем рейде, мы прибыли уже в темноте и отдали якорь – стоять до утра. Ришет заботливо предложил мне отдыхать, взяв на себя ответственность за обеспечение охраны и безопасности судна.
В экипаже было 23 местных моряка. Все они сразу выстроились вдоль бортов с удочками – надо же и для себя немного рыбы наловить! Встречать будут утром жёны, дети – их тоже надо угостить! Наши, русские, тоже с удочками начали рыбалку «для себя» – судовладелец не возражал против такой рыбалки. Во время работы в районе промысла, когда тралить ночью на ровных грунтах запрещалось – попадалось много креветки, которую нам нельзя ловить по условиям контракта, мы становились на якорь на каменистых банках и на удочки ловили – каждый «для себя», крупный прилов – снэк, нигрита, окунь, барракуда, акула. Судовладелец покупал у нас и платил наличными по доллару за каждый килограмм – дополнительный законный заработок для экипажа. Негры очень аккуратно обрезали плавники акул, сушили на солнце, складывали в мешки – в порту у них это покупали местные бизнесмены. Мне самому тоже нравилось ловить на удочку ночью крупную рыбу – леска диаметром два мм, мощные крючки выдерживали даже крупную рыбу. Обычно на крючок попадались экземпляры весом от пяти до двадцати кг, но однажды мне попался окунь, которого мне не удалось вытащить – пришлось звать двоих негров. Вытащили на палубу при помощи багра с пожарного щита, взвесили – 72 кг. Негры попросили отдать им голову – отличная уха получилась!
К полуночи к нашему борту подошёл катер. На него моряки очень оперативно перегрузили всю рыбу, которую успели наловить «на крючок».
(Позже мне удалось узнать, что это был катер не нашего судовладельца, а местных бизнесменов, которые платили наличными по три доллара за каждый кг.).
С рассветом диспетчер порта разрешил нам швартоваться к причалу, от которого вышел в рейс траулер «Сатине». Когда мы начали швартовку, на берегу я заметил негра, который бегал и размахивал руками, что-то громко выкрикивал.
После того, как все швартовы были закреплены, на причал был установлен трап, к нам на борт поднялся этот самый негр. Оказалось, что это и был лоцман, который сразу заявил, что для него эта швартовка была очень тяжёлая и ответственная, что он очень устал и поэтому надо бы ему не одну коробку рыбы дать, а две. Я сразу позвал старпома и поручил ему решать эти сложные отношения с местным чиновником. Ришет увёл лоцмана к себе в каюту, а судно начали готовить к выгрузке рыбы, получению снабжения и топлива, чтобы через три дня можно было выйти в следующий рейс.
К вечеру, когда выгрузка рыбы шла полным ходом, я заметил на причале белого человека, который растерянно ходил по причалу. Невысокий, худощавый, сразу обратил на себя внимание среди негров своей неуверенностью. Я вышел на причал, спросил его:
– Вы явно кого-то пытаетесь найти. Может быть, я смогу помочь вам?
– Я договорился с капитаном траулера «Сатине» сегодня встретиться в порту, но уже больше часа ищу его…
Познакомились. Оказалось, что Валентин Алексеевич – врач из центральной больницы Мозамбика, работающий здесь по контракту. Капитан «Сатине» обещал ему сегодня помочь поговорить по радиотелефону с сыном, который живёт в Симферополе, но найти его не смог. Пришлось мне объяснять, что «Сатине» вынужден был выйти в море ранним утром – нужен был причал для выгрузки рыбы с траулера «Маунду». Расстроился Валентин Алексеевич – сын ждал телефонного разговора. Собрался уходить домой, но я его остановил – в быстро наступающей темноте идти пешком больше часа по Мапуту слишком опасно. Пригласил его на мой траулер и предложил поговорить по радиотелефону из моей радиорубки. Радиста нет. Пришлось самому настраивать радиопередатчики, выйти на радиоволну Калининграда. Радиоцентр по моей просьбе соединил с домашним телефоном в Симферополе – доктору удалось пять минут поговорить с сыном. Слышимость хорошая. После переговоров мне еле удалось уговорить Валентина Алексеевича не пытаться идти пешком домой – слишком большой риск попасть под руку ночным грабителям. В это время к нам приехал на машине начальник флота «Мосапешка». Владимир Иванович сразу согласился отвезти доктора домой. В качестве сувенира я вручил Валентину Алексеевичу крупную рыбу снэк, которую сам поймал раньше на удочку и положил в морозильную камеру. Такую же рыбу подарил и Владимиру Ивановичу.
Через пару дней, когда мы уже заканчивали выгрузку рыбы, Валентин Алексеевич пригласил меня и Владимира Ивановича к себе домой – в центре Мапуту, рядом с центральной больницей ему была выделена пятикомнатная квартира со всеми удобствами, в которой он жил с женой, которая тоже работала в этой больнице по контракту.
Знакомство это было очень интересным, Людмила Николаевна – врач-офтальмолог. Доктор медицинских наук. К тому же у неё оказался изумительный голос – она показала записанный на видеомагнитофон концерт в посольстве СССР на 8 марта, на котором она исполняла несколько русских народных песен. Пела без музыкального сопровождения – даже Алла Пугачёва и прочие наши знаменитости выглядели бы мелко рядом с Людмилой Николаевной. Когда мы высказали восхищение и удивлялись, почему она не пошла по пути, на котором она могла без особого труда достичь мировой славы, она очень просто ответила: «С детства мечтала стать врачом. Всегда принимала участие в концертах, но всё это было для меня второстепенным, не более, чем развлечение, игра. Вот вы послушайте Валентина Алексеевича – он ведь оперирующий кардиохирург, доктор медицинских наук. Вот его работа – это шедевр!»
Валентин Алексеевич рассказал нам об одной, самой сложной операции на сердце. В Мапуту по ночам стреляют на улицах, убивают людей… Однажды, совсем недавно, во время его дежурства, прямо у ворот госпиталя произошла перестрелка. К Валентину Алексеевичу, прямо в операционную принесли рослого парня лет двадцати с огнестрельным сквозным ранением. Положили на операционный стол – он ещё вздрагивал в конвульсиях. Вскрыли грудную клетку, подключили искусственное кровообращение. Первое впечатление – спасти невозможно – сквозное ранение по центру сердца. Но молодой ассистент, оперирующий кардиолог, кандидат медицинских наук, недавно прибывший из Москвы, попросил сделать попытку спасения. Он доставил из Москвы новейшую работу кардиолога из Каунаса. Большая книга с отличными иллюстрациями, которую пришлось изучать на практике – подробные схемы мышц и всех, даже самых мелких нервных волокон. А перед ними в открытом виде – человеческое сердце с мышцами и нервными волокнами, порванными пулей. Пока ещё живыми. Врачам предстояла длительная кропотливая работа. Сразу была включена видеозапись – всё оборудование операционной было самым современным.
Операция длилась больше семи часов. Человек жил при включенном искусственном сердце. Когда всё было закончено, наложены последние швы, ассистент предложил переключить искусственное сердце на отремонтированное. Проведя все необходимые операции, с удивлением увидели, что сердце начало работать! Смотрим на приборы, на человека, который лежит перед нами, ждём – сколько времени выдержит наша работа? Ждём минуты, час, второй – сердце продолжает работать….
На вторые сутки больной пришёл в сознание. Через месяц начал вставать на ноги – остался жить!
Самые ответственные моменты операции Валентин Алексеевич показал нам на видеомагнитофоне.
Эта операция с подробным описанием, с видеокадрами – докторская диссертация ассистента.
После следующего моего рейса мы с Владимиром Ивановичем ещё раз были в гостя у Валентина Алексеевича и Людмилы Николаевны.
Ещё один эпизод из богатой практики врача-кардиолога. В их доме на соседнем этаже была квартира одного из работников нашего посольства – начальника службы безопасности. Константин, стройный мужик лет тридцати, мастер спорта по самбо. Утром, выходя на работу, сосед Николай, тоже работник нашего посольства, услышал приглушенный вскрик и увидел негра бомжеватого вида, выбегающего из квартиры. Все двери в квартире были открыты настежь. Поняв, что было нападение воров, Николай зашёл в квартиру и увидел, что Константин лежит ничком, в спине его торчит рукоятка морского кортика. Ничего не трогая, Николай сразу позвал Валентина Алексеевича. Вызвали скорую помощь из нашего посольства, Константина доставили прямо на операционный стол больницы. Спасти жизнь удалось только благодаря тому, что спасатели не тронули кортик, который пронзил сердце насквозь. Извлек оружие врач-кардиолог, профессионал. Операция длилась больше трёх часов.
Через месяц Константин встал на ноги. Тогда он и смог спокойно рассказать о том, что произошло в то жуткое утро. Приготовившись выйти из квартиры на работу, открыл входную дверь и увидел перед лицом руку негра с кинжалом, направленным ему прямо в лицо. Сработал непонятный инстинкт – вместо того, чтобы применить приёмы самбо, он побежал вглубь квартиры. Негр догнал его у выхода на лестницу и ударил кортиком в спину. Наверное, сосед и услышал крик этого бандита и увидел его...
На илл.: порт Мапуту, Мозамбик
