Андрей АНТИПИН. Ретро

Стихи разных лет

Весенние стихи

В чём счастье и я не знаю,

Но радостно мне до слёз:

Иду и лужи ломаю

И пью из непитых берёз.

Тут неба и пашен – вдосталь.

И прежде твоих стихов

Слышны облакам и соснам

Напевы тетеревов.

Где солнечный луч не редок –

У пня полно мурашей.

И каплет с отволгших веток,

Как с клювов карандашей.

Когда рощи от снега светлы

Шурка-дворник под окна приходит,

Когда рощи от снега светлы.

Ждёт-пождёт, а потом заколотит

Прямо в стёкла: – Здорово буллы!

Под чаёк на осипшем диване,

Где разлезлись гремучие швы,

Помолчит – да и горько обманет:

– Денег – пресс, а вот счастья… Увы!

Ей ли сердцем кривить перед Богом –

Той, что держит во рту карамель

И в журнале «Товар посылторгом»

Выбирает отвёртку и дрель?

На заре – осязательной, синей –

Она служит забытой земле,

Сквозь холодную мглу над Россией

Улетая домой на метле.

Первопуток

Рифмач, никчёмный человек,

Квартиры тесный промежуток

И визг маршруток, чёрный снег

Меняю на змеенье рек

И лай собачий в первопуток.

Там жёлтым облаком в лесу

Плывут отторгнутые листья,

Где ветки

тянутся

к лицу,

А сосны щурятся по-лисьи.

А зачерпнёшь из-подо льда,

Венчая добрую охоту, –

И закачается вода,

Не потрясая позолоту.

Родная речь

Талантливой породы копачей,

В изножье трав, средь отсыревших сучьев

Звенит, как ключник связкою ключей,

Наполнив ров и сосняки озвучив.

Ещё не скоро дом и огород,

Где отворот из плитняка и грунта,

Но он пройдёт, как маленький народ,

Копаньем дыр явив подобье бунта.

А там со всех лесов, полей, излук

Спешат другие словно в птичьем гвалте

И солнце-шар не выпустят из рук,

Как боевое знамя русских гвардий.

Вот для кого возвышенная речь

К слиянью масс единственное средство!

Вот так и я учусь в слова облечь

Всё, что текло мне в душу с малолетства.

Коридоры

Некий классик с погонялом Сукин –

Чёрт ехидный с белою клешнёй –

Звал меня писакой черноруким,

А народ мой – рваной алкашнёй.

Ехал я по надобе столичной,

Чтоб глядеть живому мэтру в рот.

Только встретил поворот отличный

Прям от переделкинских ворот.

Улыбнулся да подался к югу,

Где старинный проживал друган…

А в Сибири за такую штуку

Эту суку взяли б на калган.

Я б хотел бродить по белу свету,

Но вернуться и в Сибири жить!

Там даёт вам бедный сигарету

И выносит женщина попить.

Хорошо, что не из этой пыли!

Хорошо, что я в деревне рос!

Здесь когда б кого б ни хоронили –

А вздохнут об умершем всерьёз.

Эти люди на кусочке тверди

Жили-были все мои года…

Ну а с теми, кто желал нам смерти,

Мы ещё увидимся, поверьте,

В коридорах Страшного Суда.

Бражный ковш

На школьном празднике за школою,

Как прежде, курят и плюют

И водку в паре с «Кока-колою»

Из пластиковых стопок пьют.

Давно бессильны перед фактами,

Одною – там, другою – тут,

Здесь отбывают жизни вахтами

И смерть, как пересмену, ждут.

Твердят, что наша тропка – пройдена,

Все те, кто с пулею в душе,

Но воздымают слово «Родина»,

Как брагу пенную в ковше.

О, есть ещё немного радости,

Из бунтов – гормональный бунт!

И жить да жить бы так до старости,

Но ликвидируют медпункт,

Закроют школу... Дело скверное!

Кругом такая нищета.

Но не любить тебя, наверное,

Как брагу вылить мимо рта.

Деревенские каникулы

Какие, впрочем, облака

Летят, кипящие, как пена!

И дай им Боже – ветерка…

А нам с тобой охапки сена

Вполне довольно для утех,

Вернее, светопреломленья.

Ну кто сказал, что это грех –

Сухих травинок шелестенье,

Лесная свежесть русых кос,

На шеях – дышащие вены,

И тени тёмные берёз,

Россия, лето, берег Лены?

Косьба

Над лугом облаком шипучим

Тягучих ос и мошек рой.

Ни ветерка, ни малой тучи...

А кабы дождик проливной!

А кабы песня гармониста!

Но ниже травы от росы

И рыщет со звериным свистом

Кривое лезвие косы.

На шеях пот, изнеможенье –

Как будто их буравит свищ.

И, словно вёсел обращенья,

Туги движенья косовищ.

Босым ногам вприпляску зябко...

А кабы русские косцы

Под куст присели да из тряпки

Достали хлеб и огурцы:

– Коси, поэт, не будь вороной,

Ты, видно, тот ещё артист!.. –

Колышется в траве зелёной

Разрезанный ольховый лист.

Как много здесь души и духа –

В твоей, народ, простой косьбе!

По-деревенски плюну в руку –

И малость пособлю тебе.

Не забывайте ваших стариков

Вздыхала бабка: «Много ли мне жизни

Осталось, внучек, на моём веку?»

И руки-крюки, будто ветки, висли...

Но не было понятно дураку.

Просила Богом, смертью, сельсоветом,

Чтоб заезжал, её не забывал,

И, как ребёнка, укрывала пледом...

Но только я тогда не понимал.

«Проснусь средь ночи: та же я, не та ли?

На этом свете или уж на том?

Кого расспросишь?! Вот возьму медали

Да укочую в престарелый Дом…»

Но кабы знать, что дико затоскую,

Увидев крест на фоне облаков

И, будто въяве, бабушку живую...

Не забывайте ваших стариков.

Ретро

Я не был там. Но в том селенье

Направо – церковь, налево – клуб,

Где жизнь – «ништя-як!», а вкус осенний –

У этих рюмок, ягод, губ.

Индийский чай наливают в блюдца.

Стихи читают за просто так.

Но если любят – на кольях бьются,

С цепей спуская добрейших собак.

Река, конечно. И лес дремучий.

И нет замков у входных дверей.

И пешеходы – из самых лучших –

Кормят семечками голубей.

Все дни одни и ночи схожи.

И в заповедном том уголке

Не разобрать, кто бомж, кто Боже:

У того и этого хлеб в руке.

Там ни-че-го! И в стиле ретро,

Затмив кочегарку, страну, грозу,

Большой и сильный, летит по ветру

Газетный змей с человеком внизу.

Илл.: Григорий Чайников. У своего сарая. Из серии «Мужики». 2000.