Анатолий ТИШКОВ. Путешествие на хутор
Рассказ
Опять между мамой и отцом нелады! Может чёрная кошка между ними постоянно бегает? Только её никто не видит.
Мишка задумался… Наступал Новый 1966 год, а настроения никакого! Одиноко! Тоскливо! Старшая сестра учится на журфаке в Университете. Уж ей-то точно не до него! На последнем курсе учится, да и от поклонников отбоя нет. А младшая со своими подружками пропадает, с куклами, наверное, возится. Маленькая она ещё, только в третьем классе учится.
Мишка-то в седьмом, как-никак, неинтересно ему с ней бывает. Закадычный друг Колька где-то с родителями пропадает — то ли с ними в село Гремячье уехал, то ли ещё где-нибудь путешествуют...
Но больше всего Мишу мучает очередная размолвка родителей! Маму он любит, а вот с отцом отношения напряжённые. Не может он простить ему мамины мучения! Пьёт он довольно часто, а когда выпьет, то дурак дураком становится. Руку, гад, на маму поднимает! Любовницу завёл. Ну так и проваливай к своей Акулинке, чего ты тогда здесь живёшь и жену с детьми мучаешь? Что ты так грубо со старшей сестрой поступаешь? Пусть она тебе не родная, падчерица! Всё равно нельзя! Ты же знал, на ком женишься!
И всё-таки Миша тянулся к отцу! За те редкие разговоры с ним, за рассказы о том, как он воевал с японцами в Китае и о том, как он служил на Дальнем востоке и Средней Азии. И руки у него золотые, всё в руках ладится, мастерит такие интересные вещички. Это когда не пьёт.
Только мало они общаются, отец на него внимания почти не обращает. Чаще всего на его вопросы один ответ: «Подрастёшь — поймёшь!» А Мишке так нужен друг и наставник! Только вот сейчас ему хотелось одного — уйти, убежать куда-нибудь, задерживало одно – маму одну оставлять не хотелось. И было сильное желание уехать на хутор, к дедушке с бабушкой. Уж они-то никогда не ругались! Так, побурчат друг на друга и всё.
Когда мама пришла, и Миша сказал ей о своём желании, та неожиданно согласилась. Ура! Сборы! Последние мамины наставления (отец не присутствовал). План был следующий: ранним утром добраться поездом до станции Давыдовка, а там, по тракту, на любой попутке добраться до села 2-е Сторожевое, а уж оттуда до хутора рукой подать! Какие-то пять-шесть километров! Смотря откуда идти, а если, например, сойти за три-четыре километра до села, то ещё ближе. Таков был план. И был строгий наказ мамы — если попутки не будет, то немедленно возвращаться в Воронеж! Ага! Щас! Согласившись для видимости, Мишка и не думал о последнем варианте…
На следующее утро парнишка уже катил в сторону Давыдовки. Парнишка!? Незнакомые люди принимали его за четырёх-пятиклассника, росточком он был лишь ненамного выше Любочки — своей младшей сестры. Но она-то только в третьем классе учится! А он в седьмом!
До Давыдовки время пролетело незаметно. Казалось, что даже колёса так приятно отстукивают: скорее, скорее, скорее! А когда он был совсем маленьким, то его очень волновали гудки паровоза! Не то, что сейчас электрички пищат.
Проехали Аношкино, вот-вот Давыдовка появится. Показались первые дома, низина, железнодорожный мост через маленькую речку Хворостань. Завиднелась станция… Выйдя с поезда Мишка устремился к небольшой площадке за станцией под громким названием «автовокзал». Покрутившись там и не найдя нужной машины подросток решился на то, что и хотел раньше сделать! А именно! Миша решил идти вдоль тракта до 2-го Сторожевого и сесть на первую же попутку. Он даже представить себе не мог, что его по дороге никто не подберёт. Решил — делай!
Давыдовка — небольшой городок. Прошло меньше часа, а позади остались последние дома и по обеим сторонам тракта раскинулись снежные поля. Ближе к краям дороги прошлогодняя трава пробивалась сквозь снег. Мёртвые стебли уныло торчали на заснеженном фоне. Солнышка за серой пеленой облаков Мишка так и не увидел. Поднялся лёгкий ветерок, пошёл небольшой снег, даже не снег, а так, крупа какая-то. Впереди, примерно через километр, начиналась посадка и тянулась она почти до самого 2-го Сторожевого. Пока Мишка добрался до неё, ветер и снег усилились. Но за деревьями ветер уже не так дул. Мелькнула было мыслишка вернуться обратно, пока не поздно! Ну уж нет! Почему-то она показалась ему позорной! Да и домой обратно не хотелось.
По левой стороне тракта показался курган. Когда-то здесь стояла триангуляционная вышка, сгнила потом. При виде кургана мысли подростка приняли другое направление. Мишка шёл и представлял себе, что там похоронен какой-то вождь из кочевого племени и что хорошо бы сделать там раскопки. Он любил историю и знал, что здесь когда-то жили кочевые племена, родственные скифам. И что эти племена участвовали в разгроме войск царя Дария, пошедшего войной на здешние непокорные народы. А ещё он представлял, как удивятся дедушка и бабушка его приходу! Пока суть да дело Миша уже прошёл приличное расстояние. Лесополоса шла по правую руку от тракта, она же и защищала его от снега и ветра. Но всё же ветер частично дул и в лицо, а левую сторону дороги уже прилично замело. По другим посадкам, перпендикулярно примыкающим к тракту, Миша знал, где он находится.
Пройдено уже больше половины пути. Начала сказываться усталость! Как-никак, но около десяти километров он уже отмахал. В начале своего пути Мишка чуть не поминутно оглядывался назад, надеясь вдали увидеть попутку. Потом, уже после того как миновал курган, уже не оглядывался. А когда дорогу начало заметать понял, что попутки не будет! И что надо надеяться только на себя. Где-то рядом, за основной лесополосой, остался хутор Берёзовский. Совсем рядом важная боковая посадка — у неё надо было выбирать дальнейший путь.
Имелось два варианта. Первый — идти вдоль тракта к 2-му Сторожевому, основная лесополоса не даст сбиться. Второй вариант — сворачивать налево и идти вдоль посадки до Захарова лога. Это отрог огромного оврага по краям которого, собственно, и располагался его родной хутор Яблочный. Решать не пришлось.
Не дойдя трёх-четырёх метров до нужной посадки, Миша заметил огромное серое существо, беззвучно мчавшееся через поле. Стало очень страшно! Прижавшись вплотную к одному из деревьев, Миша наблюдал, как нечто похожее на огромную, очень худую, серую собаку пересекло поле, тракт и исчезло в главной лесополосе. Всё это происходило на фоне падающего снега и заснеженного поля. Какое-то время подросток стоял неподвижно, боялся пошевелиться. Когда страх немного отпустил, Миша стал думать, что делать дальше. Отходить от деревьев было страшно, тут хоть на одно из них можно было взобраться. Благо — некоторые толстые ветви росли низко от земли. Идти в сторону села!? Но эта жуть в той стороне исчезла. Оставалось одно — идти к Захарову логу, то есть в сторону хутора, она же та сторона, откуда этот ужас появился. И Миша решился, пошёл. Из двух вариантов выбирать не пришлось.
Кончилась боковая лесополоса, началось открытое поле. Впереди лог, его надо было оставить по левую руку. Довольно быстро стало темно, только снег, ветер и поле. Началась метель, сначала небольшая. Миша был тепло одет, но ботинки! Хоть и зимние, хоть и на шерстяной носок, уже не очень-то спасали. Идти пришлось по щиколотку в снегу, а кое-где по колено и даже выше.
Мишка шёл, откуда только силы взялись. По расчётам он должен был пройти между логом по левую руку и берёзовой рощицей по правую. Только никакой рощицы он не разглядел. И ещё надо было стараться не провалиться в овраг. Уже стемнело так, что ничего не было видно. Вьюга, темнота, снег, чёрное небо и белое поле — всё сплелось вокруг Миши в единый хоровод! Отчаяния не было, было страшно, что этот серый ужас опять появится. Да и усталость брала своё. Идти пришлось наугад.
И тут, можно сказать, повезло. Миша провалился в небольшой овражек, а когда выбрался, понял, что он близко к цели. Этот овражек был частью Захарова лога. Надо только продолжать держаться, как раньше, — лог должен быть по левую руку. В этой круговерти трудно было держаться, как задумал. Да ещё была опасность вновь провалиться в заснеженный лог, но уже не так удачно! Ведь глубина оврага кое-где достигала высоты двухэтажного дома, а то и трёхэтажного.
Миша немного отошёл от лога, чтобы не провалиться и… опять заблудился! «Я же где-то рядом с хатами, но где?» Примерно так думалось ему, никаких примет не видно, видимости-то, как раз, никакой, а кроме шума ветра ничего слышно не было. И снова повезло! Вдали стал виден, еле-еле виден, мерцающий огонёк.
Миша воспрянул духом и, несмотря на сильнейшую усталость, ринулся вперёд! Не пройдя и ста метров, паренёк уткнулся в сарай. За ним оказалось подворье родной хаты. И в окошке горел огонёк! Когда становилось темно, старики зажигали керосиновую лампу. Хотя электричество к тому времени, наконец-то, провели. Как в сказке про заколдованного мальчика Нильса, Миша подобрался к подслеповатому окошку и постучал… Трудно описать удивление дедушки, когда он попытался что-то разглядеть через стекло. Но ещё больше удивились старики, когда увидели Мишкино «явление». Когда нежданный внучек умылся, поел, то его со страшной силой потянуло на сон. Сначала он стойко держался и отвечал на нескончаемые вопросы. Но долго так продолжаться не могло. Глаза уже слипались, даже языком стало трудно ворочать. Старики это заметили и отправили спать. Едва забравшись на полати, Миша отключился…
Проснулся он только поздним утром — бабушка затопила печь так сильно, что стало нестерпимо жарко. И снова расспросы. Особенно заинтересовал дедушку с бабушкой рассказы про огонёк и про серое страшилище. Получалось, что огонёк Мишка мог видеть, но!!! Это были бы огни хат, расположенных на другой стороне лога. Метель и вьюга были сильные, и увидеть огни хат за полкилометра было бы очень проблематично. А огни ближних хат Миша не мог увидеть, потому что они были закрыты хлевами, амбарами и сараями. Загадка! А ведь огонёк-то Миша точно видел...
И серый, страшный призрак. Тоже вопрос! По описанию это мог быть только волк. Спрашивали, может ты собаку видел? Последнего волка здесь видели несколько лет назад, истребили их тут всех. Ну уж нет! На всю жизнь Миша запомнил безмолвный, страшный, серый призрак, мчащийся в сумерках, в метель в сторону посадки…
Пошли чудесные денёчки. Днём Миша пытался чем-то помочь хозяйстве, и вся его помощь сводилась к переноске воды из колодца. Оный находился в глубине оврага, далеко от хаты. Вниз, с пустым ведром, было легко идти, а вот обратно! Не очень-то!.. Да ещё с домашней живностью помогал возиться, но это было скорее удовольствие, чем помощь старикам. И Мишка был рад помочь хоть в этих-то делах. Вода была нужна только для питья и еды. Один раз нечто вроде бани устроили. На остальные нужды снег топили.
Метель утихла, только снег шёл, да и то несильный. Мише было грустно наблюдать, как прошлогодняя, мёртвая трава пробивается через снег и уныло покачивается под напором ветра. Солнышка почти не было видно. Всё равно было здорово! Можно кататься на склонах лога.
Лыж не было, зато были чудесные санки. Деревянные, с широкими, тоже деревянными полозьями. Надо было выбирать склоны покруче, иначе не прокатишься — рыхлый снег не давал. Разгонялись они хорошо, зато обратно наверх их тянуть была морока. Ребят сверстников было всего ничего, да и они на каникулы с хутора уехали. С девчонками скучно. Совсем мало молодёжи тут было — хутор вымирал. Выстоял он и во время революции, и во время Гражданской войны, и во время страшной голодовки 20-х годов. Во время Отечественной войны фашисты сюда не дошли. Здесь располагались знаменитые «катюши» и военный госпиталь. Из хуторских на фронт забрали около полсотни мужиков, вернулось же только несколько человек! И то — почти все калеки.
Даже после этого хутор выжил. Бабы рожали, как могли. Начиналось возрождение, да только нашёлся человек сумевший уничтожить хутор до конца. Этот человек — Хрущёв со своей командой. У хуторян отобрали даже выпасы в логах. Уничтожили начальную школу. Жители стали разъезжаться. Многие осели в Давыдовке и Нововоронеже. А старики умирали. Жить хутору оставалось всего шесть-семь лет.
Впрочем, Мишка тогда об этом не задумывался. Ему было просто хорошо со стариками. Он помогал им чем мог. А развлечений у него и тут хватало – санки, книги, в гости ходил. Как-никак, а на время он стал героем дня, правда, очень легкомысленным. Ещё бы! В метель и вьюгу, пешком добраться от Давыдовки до хутора, а это для городского школьника совсем немало. Хотя Мишку и не ругали за такой необдуманный поступок, всё же буквально все пытались ему объяснить, что этого не надо было делать.
Любимое время суток в эти дни стало время перед вечерней молитвой. Старики были очень набожны. Но до молитвы! Как заворожённый Миша слушал их воспоминания. Всё воспринималось, как страшное и героическое сказание, но это была быль…
О том, как дедушку, тогда молодого женатого парня, забрали в армию в 1912-м. И ему пришлось оставить молодую жену с годовалым ребёнком, да ещё и на сносях. Как грянула Первая мировая война, и опытный уже солдат стал разведчиком в армии Самсонова. И как их корпус попал в окружение. Потом долгий шестилетний плен. Три побега, воссоединение с семьёй.
А голодовка и мор после революции! Из шестерых детей в живых остались только двое — Мишина мама и дядя Степан. А жутковатые рассказы о создании колхозов. А Великая Отечественная! Тоже разных событий хватило. Много о чём было говорено. Да что там! Миша просто любовался слаженной жизнью родных стариков. Даже трудно представить, какие испытания выпали на их долю! И они выстояли, несмотря ни на что! Куда там старосветским помещикам, воспетым Гоголем. Но всё же к радости за жизнь стариков примешивалась горечь и обида за маму, у которой жизнь с отцом так и не сложилась…
Наступило что-то вроде оттепели — снег не таял, но и на санках уже не покатаешься. А и без санок всё было очень интересно. Чудесные деньки проскочили незаметно. Увы! Пора и в школу было собираться. А для этого обратно в Воронеж надо было ехать. Дедушка переговорил с хуторскими, и те решили съездить в Давыдовку на санях за покупками, а заодно и Мишку до станции подвезти. Благо, на хуторской конюшне ещё оставались три лошади.
Утром, 10 января, Миша прощался со стариками. В какой-то момент ему совсем расхотелось расставаться с ними. А когда бабушка начала обнимать и целовать его, то тут уж чуть слёзы не закапали. Чтобы скрыть их резко отвернулся, буркнул что-то. Ведь взрослый уже, через полгода 14 лет стукнет! А он в слёзы! Неловкое какое-то прощание с бабулей получилось. С дедушкой добрались до клуба, тут же магазин. Это чтобы лошадь не мучать. Добираться от хаты до клуба надо было через здоровенный овраг, и на подъём лошадке пришлось бы помучаться.
Пора и на сани грузиться. Так же тяжело было прощаться с дедушкой. Миша видел, как тяжело дался ему переход через заснеженный овраг. Дедушка сдавал год от года, но держался молодцом. Ему и бабушке было уже за восемьдесят, а они держались сами и держали хозяйство! Тяжело было прощаться, грустно было осознавать, что прошли золотые денёчки.
Между тем мужики торопили, ехать, мол, пора. Попрощавшись, Миша забрался наконец-то в сани. Поехали! Погода к этому дню опять сменилась, сильно морозило. Вот и Давыдовка показалась. Пока ехали, Мишка сам не заметил, как сильно замёрз. Ботиночки уже не спасали, ноги стали коченеть, пальцы ног уже не чувствовались.
Слава Богу, в санях это заметили. Мишку заставили выбраться из саней и бежать за ними. Подросток побежал, но ноги, всё равно были как деревянные. Хорошенькая была картина, комичная! По дороге сани, полные мужиков, едут, а за ними мальчишка в ботиночках бежит. Повеселился дедушка Мороз Иванович! Вот и станция. Миша попрощался со всеми, а, напоследок, ему настоятельно посоветовали снять обувь, носки и сидеть на лавке пока ноги не отойдут. Так он и сделал. В станционном зале Мишка устроился на огромную деревянную скамью и вытянул ноги вдоль неё. Хорошо, что народу было немного, и он никому не мешал. Ноги, наконец-то, оттаяли, и до очередной пригородной электрички оставалось совсем немного времени.
Из буфета в зал вошла компания подвыпивших молодых людей, провожавших на поезд какую-то пьяную молодку. Сразу стало шумно, но ненадолго — поезд подошёл. Посадка, Миша попал в один вагон с этой девицей. Та никак не могла успокоиться, у неё продолжался пьяный, песенный кураж. Как ни странно, но её пение Мише не мешало, даже наоборот, успокаивало. Так же, как и стук колёс.
Жаль было, что дедушку с бабушкой оставил. А возвращаться в город и хотелось и не хотелось. Он был рад видеть маму, сестрёнку, друга своего — Кольку. Не очень-то в школу хотелось. Учиться Мишка был не против, а вот больные вопросы в общении… Миша был мягкий по характеру, но, чтобы не прослыть трусом, ему приходилось драться.
Разных больных вопросов и в школе, и на улице хватало, но главное — не хотелось чувствовать напряжённую атмосферу дома, видеть разлады в семье. Зато было сильное желание пойти в библиотеку, набрать интересных книг и уйти от всех этих проблем.
Миша стал вспоминать своё путешествие, задремал. Впечатлений было столько, что для него все события соединились в какое-то невообразимое целое: множество мерцающих огоньков кружились вокруг родной ему хаты, метель подхватила серое страшилище и уносила его куда-то в лог, а он с дедушкой и бабушкой вечеряют в хате и ему с ними очень уютно и хорошо. Колёса перестукивали: из дома — домой, из дома — домой. А порядком охрипшая молодка продолжала голосить что-то про чёрного кота, живущего где-то за углом и как трудно ему встречаться со своей кошкой...
