Анатолий МАТВИЙЧУК. Я – «Тридцатый»! Иду на помощь

Рассказ

Вертолет падал. Гордая винтокрылая машина еще минуту назад красовалась в голубом сиянии неба, неслась по небосводу.

– Командир! Трасса!

Летчик увидел вспышку и трасу от ракеты. Он попытался отвернуть. Машина рванула вправо, и тут раздался взрыв. Взрыв произошел где-то возле винта. По корпусу пробежала дрожь и наступила тишина. Двигатель престал работать. Вертолет завалился на борт, клюнул носом и пошел вниз. Летчик держал в руках ручку управления, ноги пытались еще давить на педали. Вертолет падал! Борттехник, что-то кричал. Летчик не слышал его. Он пытался предотвратить падение!

Но вертолет рухнул на камни, сполз и затих. Экипаж вертолета через двери вертолета выскочил на площадку. Быстро отбежали. В ходе перебежки техник ойкнул и повалился на землю.

– Командир, меня ранили!

Командир в камуфлированной куртке снял защитный шлем. Это был молодой парень с густой огненно-рыжей шевелюрой. Он подхватил техника и прыжком упал за валун. В небе одиноко кружил вертолет. Это был его ведомый.

Рыжий достал радиостанцию.

– Я четыре полсотни пять! Сбит! Прошу помощи!

Ответ прозвучал немедленно.

– Рыжий, я ухожу на базу! К тебе уже летят две вертушки! В ближайшее время по земле должны подойти десантники.

– Держись! Все будет хорошо!

С первыми лучами солнца лейтенант поднимался и выходил на пробежку. Маршрут вокруг лагеря, где стояли его боевые машины десанта на боевом дежурстве, равнялся приблизительно трем километрам. Пробегая мимо позиций, Матвеев видел, как экипажи несут службу, при необходимости останавливался и вызывал кого-нибудь из сержантов, чтобы заслушать их доклады и просьбы.

Пробежка заканчивалась возле водовода, где лейтенант принимал душ и возвращался в расположение.

Так и эти утром, Матвеев совершив свой ритуал, прибежал в расположение роты. Дежурный по роте сержант Саша Приходько доложил: «Товарищ лейтенант, Вас срочно вызывает командир отряда!»

Матвеев быстро надел форму и отправился в штаб отряда. Штаб располагался в старой глиняной крепости. Вход в неё охраняли солдаты его роты, из группы лейтенанта Андрея Богдашина. При входе дежурный показал пальцем на окно командира отряда и быстро задвигал руками, подтверждая срочность вызова.

Матвеев вбежал по глиняным ступенькам в кабинет командира.

– Товарищ подполковник! Лейтенант Матвеев...

– Садись.

Командир отряда прервал рапорт лейтенанта. Черненький от природы, загоревший под солнцем Афгана, он получил прозвище «Кара майор».

Командир посмотрел на Матвеева изучающе.

– Ситуация такова: пара вертолетов с Баграма выполняла разведывательный полет над Базараком. Один из вертолетов при облете высот был сбит. Есть предположение, что экипаж живой. Из района предполагаемого падения вертолета слышны звуки боя. Подразделения 37 пехотной бригады «зеленых» удерживают дорогу на Базарак и контролируют ущелье на Мариштан. Позывные: советника 37 бригады – «Волга», командира вертолета – «Четыре полсотни пять» или «Рыжий». Приказываю тремя группами вашей роты выдвинуться в район падения вертолета и эвакуировать экипаж. Поддержат вас подразделения 37 бригады и пара вертолетов по вызову. Ну, давай Матвей! И пусть тебе повезет!

Комбат пожал руку лейтенанту. Матвеев вышел из кабинета и направился к дежурному по ЦБУ. Подойдя к дежурному, он попросил его выйти по радио на третью роту и дать ей сигнал тревоги. Дежурный надел гарнитуру и передал в эфир: «Ракит! Я 830! Буря! Буря! Как понял? Прием!»

Матвеев, двигаясь в расположение роты, наблюдал, как БМД покидали капониры, солдаты маленьким колонами бежали к своим машинам.

Рота Матвеева находилась в Афганистане уже больше года. Военные будни научили офицеров, солдат, не спрашивая, не уточняя, выходить по тревоге экипированными и укомплектованными на трое-четверо суток автономных действий.

Лейтенант подошел к своей машине, БМП-2к. Девять БМД и одна БМП, БТР саперов застыли в ожидании команды.

– Командиры машин ко мне!

Матвеев коротко поставил задачу, указал порядок выдвижения колоны. Машина командира роты под № 30 выдвигается за машиной № 33. Возглавляет колонну БТР с саперами-разведчиками.

Колонна, дымя моторами, вытянулась в сторону Базарака. Матвеев, сидя на командирском месте, пытался установить связь с советником и экипажем вертолета.

– Я – «Волга, слышу тебя, «Тридцатый». При входе в кишлак будь осторожен. Возможно минирование! При установлении визуального контакта вышлю посыльного.

– «Четыре полсотни пять», я – «Тридцатый». Иду на помощь. Прием!

Экипаж сбитого вертолета не отвечал.

Пара вертолетов, висела в синеве неба:

– «Тридцатый», я «Четыре полсотни восемь». Наблюдаю сбитый вертолет! Идет бой! «Рыжий» не отвечает.

– «Четыре полсотни восемь», нанеси удары по предполагаемым участкам духов.

Вертушки легли на боевой курс.

С шипеньем НУРСЫ ушли к земле.

– «Рыжий», я «Тридцатый»! Иду на помощь!

В гарнитуре, что-то щелкнуло, и Матвей услышал: «Я «Рыжий», веду бой. У меня один «трехсотый»! Вертушки вижу, не могу с ними связаться. Патронов хватит на тридцать – сорок минут!»

– «Рыжий», я «Тридцатый»! Тебя понял. Иду на помощь!

Колонна остановилась. Это саперы-разведчики спешились и под прикрытием брони БТР, ощупывая землю щупами, медленно начали двигаться по дороге, ведущей в кишлак.

– «Тридцатый», я – «Волга», вижу тебя! Сейчас вышлю к тебе проводника.

Взрыв ослепил лейтенанта Матвеева. Грохот, жар, гарь и град камней обрушился на его боевую машину. Прикрывшись люком башенки, он в свой командирский прибор пытался рассмотреть происходящее на дороге.

Машины № 33 на дороге не было. Вместо нее на дороге зияла воронка, диаметром более двух метров

– Товарищ лейтенант, смотрите!

Это наводчик-оператор – Слава Литвинов.

Матвеев повернул голову, куда указывал Литвинов. БМД стояла посреди реки Пандшер.

– «Тридцать первые»! К машине! Оказать помощь!

– «Тридцать четвертый», вперед!

Колонна, объезжая воронку и остановившиеся машины, медленно двинулась вглубь кишлака. В голове у Матвеева стучала одна мысль: «Господи! Сделай так, чтобы экипаж машины остался в живых!»

У полуразрушенной мечети колонну встретил переводчик советника. Забравшись на головную машину, он повел колонну вдоль берега Пандшера.

Зарывшись в песок по самые защитные щиты, расположилась артиллерийская батарея гаубиц. Советник стоял на бруствере.

Матвеев спрыгнул с машины, подошел к брустверу.

– Майор Шубин!

Юра Шубин! Советник был одет в афганскую форму, но, все равно, это был свой, родной, советский человек.

– Анатолий! – представился Матвеев.

– Смотри, Анатолий: вот там за скатами идет дым. Это место падения вертолета. Туда идет тропа, но мои «зеленые» контролируют только первые двести метров. Дальше работает снайпер духов. Сколько их, я не знаю. Могу вас поддержать огнем батареи. Давай карту! Вот основное направление – это мои цели, они пристреляны. Переноси себе.

– Командир! Куда машины будем ставить?

Это заместитель по технической части Сергей Литвиненко.

– Серега, что передает «Тридцать первый»?

– Эх!.. – Сергей, как-то сник.

– У нас один двухсотый – Саша Шишкин, и два трехсотых – Кайрат Сулейманов и Николай Ершов. Я приказал машину уничтожить до конца.

– Хорошо!

Матвеев произнес эту фразу, как-то машинально, сердце трепетало в груди, вызывая спазмы горла. Хотелось разрыдаться!

– Серега, передай Андрею Богдашину, «Тридцать первому», следовать в расположение отряда. Оказать помощь раненым. Быть в готовности по команде выдвинутся к нам. Машины расположи за батареей. Наводчики-операторы находятся у орудий в готовности к открытию огня. Бронегруппой командуешь ты.

Две группы и группа управления уже спешились и выстроили колону для следования к месту падения вертолета.

– «Тридцатый», я «Рыжий». Ребята, у нас два раненых! Патроны на исходе! Быстрей, родные!

– «Рыжий», я «Тридцатый»! Тебя понял. Иду на помощь!

Колона начала движение. Этот этап у спецназовцев назывался «оторваться от подошвы горы». Движение затрудняло то, что разведчики-саперы то и дело останавливались и проверяли местность на наличие мин. В небе повисли две вертушки.

– «Тридцатый», я «Четыре полсотни восемь»! Вижу духов! Подходят к сбитой вертушке.

– Я «Тридцатый»! Уничтожай самостоятельно!

Дозор, следовавший впереди колонны, упал и спрятался за камнями. Снайпер, догадался Матвеев.

– «Волга», я «Тридцатый»! Работает снайпер. По оговоренным целям – «Огонь!»

Внизу рявкнули гаубицы, и снаряды с шипением умчались за скаты высоты. Нужно прикрыться, разрывами и броском выйти к вертолету, решил Матвеев.

Рота перекатами, прикрываясь разрывами снарядов, вышла на каменную гряду. Под ней на небольшой площадке лежал и горел вертолет. Метров двести от него, в камнях угадывались силуэты экипажа. Они обозначали себя короткими вспышками выстрелов. Вверху по карнизу размещалось до тридцати духов. Еще около десяти-пятнадцати находились уже у вертолета.

– «Четыре полсотни восемь», я «Тридцатый»! Направление удара – ракета красного огня. Карниз, там где-то тридцать духов.

Матвей прицелился и выстрелил из «авторучки» в направлении карниза.

– Я – «Четыре полсотни восемь», целеуказание принял.

– Пулеметчикам – в направлении вертолета, уничтожить группу духов!

Тяжелые ротные пулеметы требовали от пулеметчиков сноровки и силы. На эти должности он сам подбирал разведчиков, сам их и обучал.

Вот и сейчас по его команде они открыли всё уничтожающий огонь.

Вертолеты, сделав круг, с кряканьем и шипением нанесли удар по карнизу. Грохот, визг, и, самое главное, крик ужаса духов.

Матвеев со своей группой управления броском вышел к экипажу вертолета. Навстречу ему поднимались два летчика в камуфляже. Двое лежали, не в силах встать.

Один из летчиков был без шлема, на голове его – красно-рыжая шевелюра.

– Ну вот, «Рыжий», я и пришел, – сказал Матвеев.

Быстро соорудив с помощью плащ-палаток носилки, разведчики начали эвакуацию раненых. Под прикрытием ударов вертолетов и сосредоточенного огня пулеметов, раненные были вынесены к бронегруппе.

МИ-8 приземлился и забрал «Рыжего» и его экипаж на борт. Обдав всех песком и пылью, вертолёт помчался в Баграм.

Матвеев надел шлемофон, нажал тангенту и послал в эфир: «Я – «Тридцатый», задачу выполнил. Возвращаюсь».