Елена КРАГЖДА. Беломор

Рассказ

Август. Небо покрылось тучами и равнодушно выливало на людей воду. Было не холодно, но зябко и серо. К дому на окраине деревни, почти на границе с лесом, приехало больше машин, чем обычно здесь бывает. Приехали почти все, потому что так полагается. К машинам из заброшенных домов подбегали собаки, которые больше были похожи на свалявшиеся комки шерсти. Шлепали мохнатыми лапами по коричневым лужам, скуля и попрошайничая.

Девочка сидела, поджав под себя ноги, посередине кровати в одной из комнат дома. Здесь было мрачно и шумно от барабанной дроби дождя и далекого грома. Из-за грозы снова вырубили электричество, и немного тянуло сыростью из окна. Девочка возила рукой с худеньким запястьем по швам покрывала, собранного из лоскутков разной ткани. Кусочек атласа, кусочек от старой наволочки и опять атлас – бабушкино практичное увлечение. Как она говорит, «безотходное производство»: собрал ненужные тряпки, прострочил и вот уже покрывало, которым можно накрыть старый диван, и дед его не запачкает рабочими штанами, когда смотрит телевизор и ругается на жуликов и воров.

В других комнатах деревянного дома царила молчаливая суета, девочка не хотела, да и не могла туда идти, мыслями она была не здесь. Смотрела в одну точку на покрывале, и ей все чудился запах Беломора. Она фантазировала альтернативные сюжеты тому, что происходит. До этого она не сталкивалась со смертью и вообще не думала, что кого-то из ее жизни может не стать. Просто уйти. Хоп – и нет. В один миг. Разве такое возможно? Неделю назад ведь он был, а сегодня его нет. Вернее, он там лежит в комнате, и все вокруг него ходят, но считается, что нет. Почему тогда пахнет Беломором, который он всегда курит или… курил? Девочка водила пальцем по стежкам покрывала, как будто они выведут ее на хоть сколько-нибудь логичный ответ.

…Через несколько августов наступил июль. За пыльным окном электрички, не отставая от поезда, летит бесконечная стена деревьев. Солнце накрывает старые деревянные сиденья вагона. У окна сидит девушка в наушниках, рядом небольшая дорожная сумка. Она уже закончила школу, подала документы в институт и поехала на пару дней к бабушке. Колеса стучали по стыкам рельс и присоединялись к ритму в наушниках. Она перепроверяла сообщения в телефоне и ругала себя за то, что написала ему первой, а сообщение уже несколько часов висит непрочитанное. Обиженная фантазия шла дальше и уже представляла, как она поступает на бюджет в институт, получает красный диплом, работает в крутой фирме. И вот она идет такая красивая, стильная, на каблуках по Москве, непременно, а он идет навстречу. Увидел ее, смотрит восхищенно, подходит и говорит: «Я всегда думал только о тебе».

– Внучка, здесь не занято, я присяду?

На сиденье напротив присел старик в заправленной в шерстяные брюки рубашке. Рубашка, конечно, была клетчатая, как будто мужчинам за 60 их выдают вместе с выходом на пенсию.

Я оглянулась, все места были свободны, не мог в другое место сесть?

– Да, конечно.

Пока он, слегка кряхтя, усаживался и ставил свою сумку, я заметила оттопыренный пачкой сигарет карман. Отвернулась к окну и подумала: «Не Беломор»

Стена из деревьев все мчалась мимо, и в голове стали всплывать картинки из детства. Мы с братом и дедом идем пасти коров за речку, а заодно и собирать грибы. Заходим в лес, наш дед присаживается на любую свободную корягу или пенек. В кармане рабочей куртки всегда торчит квадратная пачка Беломора, и уголок оторван, чтобы было удобно доставать папиросу. Он закуривает и спрашивает меня с братом: «Горячо или холодно?». Это значит, что он увидел гриб, и мы должны его найти. Мы бросаемся его искать, а дед, улыбаясь, выкрикивает нам «очень холодно» или «теплее». Когда мы приносим бабушке корзину с грибами, половина оказывается червивой, но это и неважно.

– Внучка, сколько времени, не подскажешь?

– Половина второго.

– О, так мне совсем скоро выходить.

– Мне тоже. Может, нам на одной станции?

– Нет, внученька, тебе еще рано выходить, – сказал пожилой мужчина знакомым ласковым голосом.

Я внимательно на него посмотрела, лицо перестало быть размытым, и я узнала своего деда.

– Почему не Беломор?

– Я бросил, а эти ненастоящие.

– Может быть, ты со мной поедешь дальше? Там бабушка водопровод сделала в доме.

– Это хорошо, значит, ей не нужно будет больше таскать воду с колонки.

– У тебя больше ничего не болит?

– Нет, у меня все хорошо.

– Я скучаю, дед. Я не грущу постоянно, у меня все хорошо, но есть какое-то физическое ощущение, как будто нет части себя. Как, например, без уха остаться. Так вот живешь, живешь, привык к этому, а потом трогаешь и вспоминаешь, что уха нет. И больше не будет, а вместо уха теперь только пустота. Поехали со мной дальше.

Дед улыбнулся и уже хотел что-то сказать.

«Следующая станция Электрозаводская». Вагон электрички качнулся, девушка открыла глаза. На сиденье напротив никто не сидел, часть людей выходила из вагона, ей понадобилось пару секунд, чтобы понять, где она. Она резко схватила сумку и побежала к выходу из вагона. Выскочила на станцию и прямиком к автобусу, заскочила, и старые двери со скрипом за ней захлопнулись. «Пазик» тяжело фыркнул и поехал в сторону удаленных деревень.

У бабушки на огороде девушка собирала спелую и ароматную ягоду, вокруг насекомые жужжали на разные тональности, а на ветках ползали паучки и маленькие гусенички. Если неаккуратно взяться за ветку, то часть самой спелой ягоды упадет на землю, а там уже за дело возьмутся муравьи да жуки. Куст жил своей бурной деятельностью, а девушка в это время думала о том, что ей делать, если она не поступит, или, наоборот, фантазировала, как она будет учиться, какие у нее будут однокурсники, и всё перепроверяла сообщения в телефоне.

– Ты пока собираешь, сама ешь побольше. Смотри, какая вкусная черная смородина, моя любимая ягода.

– Я знаю, баб, она не очень мне нравится, кислая же.

– Ничего ты не понимаешь, в ней столько витаминов. Мы, когда были маленькие, еды особой не было, вот так подойдешь к кусту, налупишься, и уже сытый. Конфет и всяких сникерсов, как у вас, не было. Тебе бы только клубнику есть. Ты, наверное, не помнишь, но я как-то собрала вам с братом большую тарелку клубники, поставила в холодильник, чтобы вечером со сметаной сделать.

Бабушка начала рассказывать историю, которую внучка слышала уже не сосчитать какой раз, но не перебивала. Собрать картошку, прополоть грядки, отчистить снег, починить что-нибудь – это все поводы для приезда. Внучка с родителями ездила к бабушке, чтобы как-то заполнить ту часть жизни, в которой нет деда, чтобы послушать все ее истории, которые знают наизусть. Но иногда разговоры случайно выходили на неизвестные страницы бабушкиной жизни. Например, про новые подробности знакомства с дедом, как он кого отваживал от бабушки. В доме до сих пор многое напоминает о деде, но как светлое воспоминание без грусти, когда отсутствие принято как данность. Они часто обсуждают и вспоминают истории о нем, что плохого он делал, что хорошего.

Вечером, после ужина, девушка налила кипяток в кружку, взяла пакетик чая, помакала в воду до появления цвета, выкинула и размешала ложку с вареньем. Подала стакан бабушке, по телевизору шел очередной бредовый сериал с детективами. Потихоньку бабушка уснула в кресле.

Девушка активно переписывалась в телефоне, ей наконец ответили, и тут услышала, как выключился телевизор и перестал гудеть холодильник. Опять вырубили электричество.

За окном пошел дождь. Выглянула в окно, в палисаднике пионы и трава заблестела от дождя. Запахло сыростью.

Она пошла в другую комнату, чтобы проверить – все ли собаки в доме. На кровати посередине лежала, поджав хвостик, одна из собак. Девушка присела рядом с ней на лоскутное покрывало.

В комнате было темно, барабанил дождь по крыше, она задумалась, начала водить пальцами по швам, связывающие кусочки ткани, и разрыдалась.