Людмила ВЛАДИМИРОВА. «...Безнаказанно шутить нельзя»

22 ноября (10 ноября по ст.ст.) 2021 года исполнилось 220 лет со дня рождения великого сына нашей земли, украинца по рождению, детству, юности (Луганск, Николаев), «казака по духу», как определяли А.И. Герцен, В.Г. Белинский (Казак Луганский!); русского писателя, этнографа и лексикографа, собирателя фольклора, военного врача; создателя непревзойдённого «Толкового словаря живого великорусского языка»; достойного, преданного гражданина Государства Российского – Владимира Ивановича Даля.

В «Напутном слове» своему многотрудному детищу, славе и гордости русской словесности «Толковому словарю живого великорусского языка» (1863 - 1867) В.И. Даль писал: «...сознавая весь вред и все зло от наводнения и искажения языка чужими речениями, всяк должен противиться этому по своим силам». Потому что «...с языком, с человеческим словом, с речью, безнаказанно шутить нельзя; словесная речь человека, эта видимая, осязаемая связь, союзное звено между телом и духом: без слов нет сознательной мысли, а есть разве одно чувство и мычание...»

Даль предупреждал, что «распахнув ворота настежь на запад, надев фрак и заговорив на все лады, кроме своего», «мы убьем последние нравственные силы свои ..., и вечно будем тянуться за чужим, потому что у нас не станет ничего своего, ни даже своей самостоятельной речи, своего родного языка». Конечно, тем, кто «читает нерусскою думою своею между строк» и стремятся насаждать «наречие искаженное, картавое, порождение племени, принявшего, по обстоятельствам, чужой язык и обработавшего его по-своему», чужд дух русского языка, как и сам  русский человек.

«Испещрение речи иноземными словами (не говорю о складе, оборотах речи, хоть это не менее важно...), – писал Даль, – вошло у нас в поголовный обычай, а многие даже щеголяют этим, почитая русское слово ... каким-то неизбежным худом, каким-то затоптанным половиком, рогожей, которую надо усыпать цветами иной почвы, чтобы порядочному человеку можно было по ней пройтись». Эти «чистоплотные» хотят «изгнать из слов ... всякий русский звук и сохранить их всецело в том виде, в каком они произносятся нерусской гортанью. Такое чванство невыносимо; такого насилия не попустит над собою ни один язык, ни один народ, кроме – кроме народа, состоящего под умственным или нравственным гнетом своих же немногих земляков, переродившихся заново на чужой почве».

«Если чужое слово принимается в другой язык, – допускает Даль, – то, по крайней мере, позвольте переиначить его настолько, насколько этого требует дух того языка: он господин слову, а не слово ему!» Слово «инстинкт», – пишет Даль, – можно выговорить только западным произношением букв н, к, т, то есть кончиком языка, а наше, полное, гортанное произношение такого слова не принимает. Есть ли смысл в этом, навязывать земле, целому народу слова, которых он, не наломав смолоду язык на чужой лад, никак выговорить не может? Гуманно и  либерально ли это? Чем свечник хуже канделябра?»

В.И. Даль развенчивает «ложь или ошибку» «людей, впрочем умных и уважительных, что все это пустяки», «что все равно, какими словами ни объясняться; ...лишь бы в том, что пишешь, был ум, сердце, душа и жизнь». Такое убеждение «растлевает ум и сердце. Коль скоро мы начинаем ловить себя врасплох на том, что мыслим не на своем, а на чужом языке, то мы уже поплатились за языки дорого: если мы не пишем, а только переводим, мы конечно никакого подлинника произвести не в силах, и начинаем духовно пошлеть. Отстав от одного берега и не пристав к другому, мы остаемся межеумками. ... Вероятно в малоумном и юродивом та же душа: ума много, да вон нейдет; отчего? Оттого, что вещественные снаряды ему служат превратно: дух пригнетен, под спудом...»

«Не заботясь об изучении своего языка», беря «готовые слова со всех языков, где и как ни попало», сегодня особенно активно творят «межеумков». Кому-то это, видать, выгодно, и нынче более, чем полтора столетия назад.

Тогда Даль стоял плечом к плечу с Карамзиным, Пушкиным и Жуковским, Языковым и Гоголем, издателями Плетневым и Полевым, педагогами Пироговым и Ушинским, русскими благодетелями Демидовыми, Третьяковым, Кошелевым (на средства А.И. Кошелева начато в 1863 году печатание «Толкового словаря...» – «деньги эти (три тысячи) были, так сказать, положены на стол», тотчас, без волокиты...» И многими другими... 75-ти летний Н.И. Греч, хоть и сотрудничал с Ф. Булгариным, но просил: «Дайте мне умереть за этой работой!» – правкой «Толкового словаря...»

Потом было время Толстого и Тургенева, Островского и Гончарова, Лескова и Бунина, сотен других хранителей русского языка. Тысячи советских писателей, ученых, педагогов не уставали повторять: «Русский язык мы портим; иностранные слова употребляем без надобности...» «Сбросив с корабля современности» автора, подтвердили его же слова: «У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни не знал» (В.И. Ленин).

«Вообще с языком происходит бедствие, – писал В.С. Непомнящий, – уши вянут слушать, что и как болтают по радио. ...Теперь звучащий язык отдан на поток, разграбление. Речь люмпенизируется...» Очень мне нравится его статья 1993 года «С веселым призраком свободы»! Правда, там больше  – о пропагандируемой «новыми» «лишности целомудрия», узаконении матерщины, дабы «тем самым "художественно" ознаменовать, "культурно" оправдать, закрепить и торжествовать расхристианивание нации». «Идет срамная "культура"», детище насаждаемой «свободы разрушения».

«Но я думаю, – писал Валентин Семенович, – что в России это не пройдет. Однажды настанет момент, когда Бог, по милосердию Своему, даст нам с вами увидеть ясно, в какую бездну позора и унижения уставились мы зачарованным взглядом, – и мы с вами задохнемся и взревем от ужаса и стыда, и все уродливое и мерзкое извергнем и изблюем, все вспомним и все поймем и снова станем самими собою. Не могу не верить, что в России так будет, рано или поздно. Слишком уж многое в судьбах мира от этого зависит.

Вот только детей  жалко».

О, как вместе с прекрасным русским литературоведом-пушкинистом хотелось верить!.. Но и он ушел от нас (15 сентября 2020 г.), не дождавшись этого желанного момента, и нам, похоже, придется подождать…

Кстати, далевед В.И. Порудоминский свидетельствует, что «непристойные слова и выражения, все то, что в русской речи именуется сквернословием» в первых двух изданиях «Толкового словаря...» отсутствовали. Почему? «Даль-то ведь тоже знал эти слова...» Но – «по размышлении решил обойтись без них». Введению их в третье издание мы обязаны Бодуэну де Куртене, который, «отвечая на упреки, ... произнес много горячих обвинений в адрес "лицемеров и тартюфов"». Вообще, «каждая пятая строка в третьем издании Далю не принадлежит». 20%! Это стоит знать его использующим. Как и то, что в советских копиях выпущено немало слов.

Писали бы вы, господа, свои словари, а не примазывались к Далю!

И.И. Сабило в статье «Сберечь язык – сберечь народ» писал о том, что разрушители экономики, государства, хищники, растащившие «по своим частным углам ценности нашего общего дома» – «Добрались и до главного культурного достояния нации – языка».

«Вот только детей  жалко», – закончил свою статью москвич Валентин Непомнящий. О «сломанных судьбах, исковерканных душах мальчиков и девочек» писал ленинградец Иван Сабило. Пока же успешно завозят к нам «из-за моря» «с винами и чепцами», как писал Владимир Даль, и  прочей третьесортной продукцией – отбросами так называемого «цивилизованного мира» – жаргон. А русское слово, «в котором не менее жизни, как и в самом человеке, терпнет и коснеет» (В. Даль).

И – неужели мы впрямь «…дойдем до того, что будем питать родной язык чужими соками»?..

…Несколько лет тому назад, когда я еще изредка смотрела телевизор, с молниеносной быстротой превратившийся в руках прозападных «межеумков» в поистине «ящик для идиотов», я, однажды, «повеселившись» сама, «веселила» и друзей: «Надо же, из 4-х слов рекламы не понимаю ровно половину! И чего стоит мое высшее образование, научная степень!» Реклама была: «Если пейджер, то – Nokia!»

Оглянитесь вокруг! Послушайте рекламу, полюбуйтесь на «визитки» «новых». Все эти менеджеры, риэлторы, дилеры, брокеры, букмекеры, супервайзеры, креаторы, трейдеры, в общем, бренд-бендеры  и прочие бизнесмены с их ноутбуками, мобилами, тачками, стволами на престижных рандеву, презентациях и брифингах, эксклюзивных консалтингах...  Наконец, киллеры! Как же, – звучит! Не то что – убийцы!.. А  что все это – сэконд-хэнд и невдомек!

Бедные дети... Межеумочки вы мои... Соблазнили вас, горьких, те, «у которых так называемая голова ... особенного устройства: где едят – пошире, а где думают – поуже» (В. Даль).

Но вот – нежданно-негаданно обнаруживаю письмо молодого одессита своему «компьютерному коллеге», русскому, проживающему в США:

«"Домашняя интерсеть", другими словами, – домашний Интернет. Мне не нравится засорение русского языка, которое в последнее время принимает всё большие размеры. Все эти "дистрибьюторы", "провайдеры", "креаторы", "вэб-дизайнеры" и иже с ними. Есть вполне русские слова "распространитель", "предоставитель", "творческий работник", "сетевой (цифровой) оформитель", и т.д. Другое дело, понятно, если у тебя на визитке будет написано "распространитель" или, не дай Бог, "распределитель" (ср.: "спецраспределитель"), вместо "дистрибьютор" – то ты уже, вроде как, не человек. Или "перепродавец" вместо "реселлер", т.е. спекулянт, фарцовщик – эти понятия живы в народе, и вряд ли когда-либо умрут, потому как составляют неотъемлемую часть его самосознания. А насчёт Интернета – ведь мы говорим: "теле-видение", а не "теле-вижн", значит и Internet по-русски будет "интерсеть", и с маленькой буквы, заметь. Я не говорю уже о том, это "нет" по-русски придает дополнительно подсознательно-негативный подтекст всему, что связано с Internet. Хотя, быть может, и правильно – это месть языка за издевательство. ...Когда-то и РС был ПЭВМ, и, как мне кажется, было лучше. В общем, продолжать можно бесконечно, единственным судьей здесь все равно будет история».

Этим – «конец – делу венец» (не «happy end»!) – и позвольте закончить, вспомнив: «Без языка и колокол нем», а «От чужих нажитков не нажить пожитков».

P.S.

…Так заканчивала я одну из своих статей о В.И. Дале. Немало их опубликовано, в том числе, и на любимом сайте (http://moloko.ruspole.info/node/7813), немало программ Литературной гостиной Одесского Дома ученых было посвящено Владимиру Ивановичу Далю.

Разворот Пригласительного билета в Литературную гостиную Дома учёных. Одесса, 1997 год. Макет, исполнение Владимира Владимирова.

Сегодня, обретаясь на Украине, претерпевая дурости «временщиков», ополчившихся на русский язык, убогих «межеумков», хочу еще раз подчеркнуть его мысль:

«Ни прозвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека – вот где надо искать принадлежности его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа – мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски.»

И с этим никому и ничего вовеки не поделать!..

Неймется мне – уж простите! – из своего давнего небольшого триптиха вспомнить совсем крошечные стишата:

Ох, попадись вы Далю, –

Небо с овчинку б видали!..

Примите и самую малость высказываний В.И. Даля о языке:

• Я полезу на нож за правду, за Отечество, за русское слово, язык.
• Язык есть вековой труд целого поколения.
• Язык не пойдет в ногу с образованием, не будет отвечать современным потребностям, если не дадут ему выработаться из своего сока и корня, перебродить на своих дрожжах.
• Язык народа, бесспорно, главнейший и неисчерпаемый родник наш.

Еще хочу обратить внимание на замечательное чувство юмора нашего Юбиляра. Порою вынуждена признавать за иными: «У него в голове бог знает что такое, что у порядочных людей бывает совсем не в этой благородной плоскости!»

Да, несомненно: «Только добрый и талантливый народ может сохранить величавое спокойствие духа и юмор в любых, и самых трудных, обстоятельствах».

Позвольте же напоследок и «улыбнуть» Вас, читатель:

Из рассказа «Петербургский дворник», одного из 145-ти повестей и рассказов, 62-х историй сборника «Солдатские досуги», 106-ти – сборника «Матросские досуги»; произведений для детей («Первинки»), «Очерков русской жизни».

Эх, и удалой же «петербуржец», легко усваивающий и неродной язык! – «Удали его в дворниках тесно, а дома скучно; со столичным образованием человеку в такой глуши жить тяжело...»

Столично образованный, он – «Как старый дворник и уличный петербургский житель, которому нередко случалось сталкиваться и дружиться с народом всякого разбора, Григорий был не только коротко знаком со всеми плутнями петербургских мошенников, но понимал отчасти язык их, и молодой сосед его, Иван, брал у бывалого приятеля своего иногда уроки в этом полезном знании. "Стырить камлюх", то есть украсть шапку; "перетырить жулилу коньки и грабли", то есть передать помощнику-мальчишке сапоги и перчатки; "добыть бирку", то есть паспорт; "увести скамейку", то есть лошадь, – все это понимал Григорий без перевода и однажды больно насмешил веселого Ивана, когда они сидели в праздник рядком за воротами, упиваясь чадом смердящих плошек; небольшая шайка проходила в это время, как видно было, от разъезда театра и, увидев товарища, поставленного для наблюдения за ширманами (то есть за карманами) пешеходов, встретила его вопросом: "Что клею?" – то есть: "Много ли промыслил?" А Григорий отвечал преспокойно: "Бабки, веснухи да лепень", то есть деньги, часы да платок; и мошенники с недоумением посмотрели на Григория, не зная, мазурик ли это, то есть товарищ ли, или предатель. Иван научился также от Григория пугать мошенников и узнавать их в толпе; стоит только сказать: "стрема!", то есть "берегись!" – и всякий мазурик сейчас же кругом оглянется».

Стоит, видать, и слово Владимира Ивановича Даля о трех наших супостатах вспомнить, пригодится, небось?..

21 ноября 2021, Одесса.

Владимир Даль

Три супостата

Не знаю правда ли, а говорят, будто нашего брата русака под час одолевают три супостата прирожденные: авось, небось, да как-нибудь. Есть и пословица, сложенная на этот лад: «русский-де человек на трех сваях стоит: авось, небось, да как-нибудь».

Поклеп это, как я полагаю, и русский человек такому греху не причастен. Мало ли что врут; ведь говорится же и такая пословица: «Бей русского, часы сделает!» Так будто это и правда? Говорят же: мужик глупее вороны, и хитрее черта – так будто это и правда?

Однако, с чего-нибудь да берутся такие речи; от слова не сбудется; но слово-то с чего-нибудь да взялось; с ветру только губы смякнут.

Когда идешь на худое дело – не говори авось; вот тут-то супостат этот и обманет. Не думай: авось пройдет, авось не увидят, не узнают – спохватишься шапки, когда головы не станет: авоська веревку вьет, небоська петлю накидывает. А коли путное, молодецкое дело на уме, тогда пускайся смело на авось; тут оно редко тебя выдаст. Смелым Бог владеет.

Когда худое на уме – не говори небось; беспутному делу небось плохая подмога: авоська веревку вьет, небоська петлю накидывает. Стыдно тебе станет, коли храбрость твоя пойдет на худое, да еще и удачи не будет: небось тебя выдаст, как пить даст. А после плохо, сам знаешь: кайка-то есть, да воротьки-то нет! А коли закричат: охотнички за мной! Тогда, перекрестясь, говори небось, и пошел.

Третий недруг наш, как-нибудь, это мужик посконная борода; он никуда не годится. Сделать дело как-нибудь – наскрести на свой на хребет, уж это не только на путное дело не годится, а что бы ни взял в голову либо в руки, все делай не по конец пальцев, не так чтобы с рук долой, а с ног хоть собаки тащи – а делай так, чтобы работа мастера хвалила. Говорится, что дело мастера боится, а иной мастер дела боится, и вот таким-то мастером, который дела боится, не следует быть никому. Как-нибудь лапоть плетут, да и то концы хоронят, без этого нельзя. Как-нибудь хотел мужик мужика в шею ударить, да свернул себе большой палец: и тут без сноровки нельзя. Как-нибудь тетерка шагает, так за то в осил попадает; без оглядки не ходи. Сделаешь как-нибудь, так никак и не будет, а будет хуже того, что и вовсе не сделано.

«Нам, – говорят хорошие мастера, – лишь бы мерку снять, да задаток взять; тесные сапоги разносятся, а просторные ссядутся – такова наша работа!»

А добрые люди отвечают на это: «Не потрафлено, так прикинуто – и носи сам; не умел играть комом – поиграй желвачком. Сама себя раба бьет, коли не чисто жнет».

Так из трех свай этих, ребята, одна вовсе никуда не годится – ее надо покинуть в земле, не класть угла на нее, а пусть она себе без помину пропадает: этой третьей свае кличка – как-нибудь. А о двух первых, – которым кличка авось, да небось, можно молвить так: «Ведь на авось мужик и хлеб сеет; коли дело таково, что рука не дрогнет перекреститься – то с Богом, бери на авось и веруй в небось, а коли нет – так брось.