Виктор ПЕТЕЛИН. Противостояние. «Новый мир» против «Молодой гвардии»
Виктор Васильевич Петелин (1929–2022) На фото: Виктор Петелин в феврале 1970 года.
Недавно напомнили нам о своеобразной писательской забывчивости: вчера говорили одно, сегодня – противоположное, дескать, изменилась страна, изменились и мнения, нормальное дело, со временем меняется и человек. Сейчас имена Василия Белова, Виктора Астафьева, Евгения Носова, Константина Воробьёва, Владимира Чивилихина и некоторых других упоминаются в ряду выдающихся художников слова, а ведь было время, когда они только начинали, а вокруг них крутилось столько фальшивых и ложных домыслов, столько неправды. Теперь они воспринимаются как продолжатели школы русского реализма, в созданных ими образах воплотились коренные черты русского национального характера. У каждого автора своя жизненная тропа, своя судьба, но все они едины в неистребимом желании рассказать правду о современниках, о тех, кто запомнился своей человечностью, бескорыстием, мужеством, добротой, истинно русской простотой. Перед нами проходят столько непохожих судеб, столько сёл и деревень, по стольким лесам мы бродили вместе с героями, со столькими людьми спорили, соглашались, любили, плакали, смеялись. Огромный мир предстал пред нами в его историческом, социальном и национальном движении.
Вспоминаю острейшую литературную борьбу, развернувшуюся в 60-е годы между журналами «Октябрь» и «Новый мир». Участвовал в ней и журнал «Молодая гвардия», который подвергался разносной критике со стороны «Нового мира».
В «Молодую гвардию» я пришёл из издательства «Советский писатель», где проработал больше семи лет. Там я редактировал роман «Тени исчезают в полдень» Анатолия Иванова и подружился с ним, хотя и «выломал» из его романа большие куски публицистического характера. Анатолий Никонов, главный редактор «Молодой гвардии», пригласил его в свои замы. Иванов тут же сделал мне предложение занять место заведующего отделом литературной критики и искусства, члена редколлегии журнала.
А в печати уже бушевала критика статей М. Лобанова и В. Солоухина, опубликованных в «Молодой гвардии». На страницах «Литературной газеты» развернулась дискуссия о героях наших дней. Только-только «проклюнулись» в печати Василий Белов, Виктор Астафьев, Евгений Носов, Юрий Сбитнев, Виктор Лихоносов со своими первыми произведениями, а вокруг уже поднялась целая волна критических измышлений. Критики опасались, что простой русский мужик становится настоящим героем современной литературы. «He странно ли, если он и сегодня почитает свою малограмотную бабушку за высший эталон морали и мудрости?! – восклицал маститый критик. – Найдём ли мы ответ у этих бабушек и дедушек на сложнейшие вопросы, стоящие перед нашим обществом, вопросы социальные, философские, нравственные?»
А в журнале «Юность» критиковали М. Лобанова за то, что он слишком много уделяет внимания русскому национальному духу, пронизывающему многие произведения последних лет, упрекали его в пристрастии к «застывшему, ушедшему в прошлое» деревенскому укладу. В прессе иронически заговорили о «неизменных», «исконных», «корневых» нравственных устоях, от века присущих русскому народу.
Но критиковал «Молодую гвардию» не только журнал «Юность», основной удар наносил «Новый мир», определяя позицию, эстетику, нравственный выбор.
В то время «Новый мир» праздновал один из своих юбилеев и по сему поводу обнародовал свои литературные позиции и теоретические принципы. В статье А. Твардовского «По случаю юбилея» (1965, ‹ 1) прямо говорится «о своих взглядах на принципы и практику журнальной работы»: «Критику, выступающую на страницах нашего журнала, мы хотим видеть лишённой мелочных пристрастий и кружковой ограниченности вкусов, озабоченной существенными интересами литературы и жизни общества. Она призвана вести борьбу за глубокую идейность, реализм, народность художественного творчества, против убогой иллюстративности, конъюнктурной скорописи, формалистического «извития словес» и просто серятины. Наша критика, как и прежде, будет оценивать литературные произведения не по их заглавиям или «номинальному содержанию», а прежде всего по их верности жизни, идейно-художественной значимости, мастерству, невзирая на лица и не смущаясь нареканиями и обидами, неизбежными в нашем деле».
Прекрасные слова! Но, к сожалению, самые лучшие декларации не всегда осуществляются на деле. Нельзя сказать, что в этом журнале не было интересных, высоких по своему профессиональному мастерству литературно-критических статей и рецензий. Но были и такие, в которых отчётливо выражены и «мелочные пристрастия», и «кружковая ограниченность вкусов», а бывало и так, что просто «серятина» высоко возносилась на поверхность современного литературного потока.
Приведу несколько примеров из журнальной практики того времени.
Как не обратить внимание на статью Феликса Светова о романе Виталия Закруткина «Сотворение мира». Книга иллюстративная, извращает жизненную правду, выдаёт чёрное за белое – такова вкратце суть длиннейшей статьи Ф. Светова. Феликс Светов ненавидел Сталина, а Закруткин правдиво, без излишнего нажима на теневые стороны реальной действительности 30-х годов, но и не избегая разговора о них, тактично упоминает и роль Сталина в тех событиях. И этого Виталию Закруткину не простили в «Новом мире». Я вовсе не хочу сказать, что книга Закруткина в художественном смысле абсолютно безукоризненна, но она вполне заслуживала честного и доброжелательного разговора.
Я, давний читатель «Нового мира», ко всему привык, но когда прочитал статью Натальи Ильиной «Литература и массовый тираж» (1969, ‹ 1), задумался: где же предел необъективности и цинизма новомирских критиков? Чем объяснить столь издевательский тон по отношению к чистой, светлой повести В. Матушкина «Любаша», напечатанной в «Роман-газете»?
Горе и страдания великие испытывал наш народ в годы войны, и сколько нужно бестактности, чтобы вот так, как Н. Ильина, кощунственно иронизировать над мужеством юной девушки, которая переносила со всем народом трудности и лишения?.. Особенно любопытно то место в статье, где автор не выдерживает тона «объективности» и начинает наставлять В. Матушкина, как следовало бы ему писать о Любаше: «Попроще, попроще говорил бы автор о Любаше, это было бы лучше для неё и для нас! Но автор почему-то не говорит просто». Уж больно нехитры приёмы, которыми пользуется критик «Нового мира». Разыскала две-три небрежные фразы в объёмистой повести – значит, и вся повесть написана небрежно.
Особенно «убедительно» Н. Ильиной удалось «критически» обработать роман
А. Черкасова «Хмель». Ничего, оказывается, в романе нет хорошего, одни глупости да исторические ошибки и нелепости. Вот так легко и беззаботно перечёркнута большая и серьёзная работа писателя.
В статье «Время больших ожиданий», опубликованной тогда же, я подробно рассказывал о недостатках и просчётах Н. Ильиной, приводил примеры из романа «Хмель» и бесцеремонную трактовку его критиком «Нового мира» – недоброжелательную, предвзятую, извращающую суть героев.
Но были в «Новом мире» и положительные рецензии, например В. Соколова на сборник рассказов А. Борщаговского «Ноев ковчег». Тут понадобились другие критические приёмы, новые характеры, новые конфликты... Покорённый модой того времени, Александр Борщаговский пожил какое-то время в деревне или просто на даче деревенского типа, написал рассказы об увиденном. Не стоило бы и говорить о них, но в том же «Новом мире» их расхвалили, рекомендовали читателям как книгу, в которой автор изображает жизнь «по совести». Погибла кобыла, оставила жеребёнка, все отвернулись от этой беды, лишь Лёша Сапрыкин выражает положительные идеалы писателя: Лёша добился своего, стал конюхом, «ему и плата будет, и открытая дорога, и он пойдёт по ней далеко, потому что взялся за своё дело, за то именно, для которого он, Лёша Сапрыкин, и родился. Ему теперь жить и жить». Ни на что другое деревенский мальчик, по мнению А. Борщаговского, и не годится. Вот его предназначение, вот его место в жизни. Это для других институты, путешествия, космос... А ты знай паси коров, сей и паши. Здесь ты на месте.
В рассказе «Ноев ковчег» – того же пещерного уровня люди. Те, кто обманывает, ворует, безнаказанны, добиваются тёплых местечек, а те, кто выдвигается автором в качестве положительных, заняты своими узкокорыстными заботами. По рассказам А. Борщаговского получается, что деревня населена людьми жестокими, равнодушными к чужой беде, корыстными, эгоистичными. Вот за эту неправду и удостоился чести быть положительно оценён сборник А. Борщаговского. Такова была критика в «Новом мире»…
Тогда же отдел критики «Молодой гвардии» провёл совещание писателей, критиков, литературоведов и искусствоведов, на котором обсуждали вопросы текущей литературной жизни: что у нас получается, а что нет, какие материалы нам нужны, чтобы оказывать реальное воздействие на молодые умы и души.
В информационной статье «Собрались критики» («МГ», 1969, ‹ 3) редакция журнала сообщила, что участники, а их было девятнадцать, единодушно поддержали трактовку и оценку «ключевых проблем современной художественной жизни, проблем социальных». Среди выступавших – Олег Волков, Михаил Лобанов, Олег Михайлов, Вадим Кожинов, Юрий Иванов, Владимир Дробышев, Анатолий Ланщиков, Виктор Чалмаев, Святослав Котенко, Александр Байгушев…
Редколлегия журнала «Молодая гвардия» в 1969 году
С радостью перелистываю страницы «Молодой гвардии» за 1969–1970 годы: превосходны Дмитрий Балашов, Николай Ершов и Борис Куликов в разделе «Берегите святыню нашу», блестяще написал Василий Фёдоров «Слово о Сергее Есенине».
А «Думы о Волге» Григория Коновалова (1969, ‹ 4), раздумья перед съездом писателей, просто потрясли редакцию, а затем и читателей.
А с каким удовольствием перечитываю давние статьи Михаила Лобанова – «Блестинка наследия», «Боль творчества и словесное самодовольство», «Вечность красоты», Олега Михайлова – «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...», «Из океана народного», «Весёлое имя – Блок», «Подари мне неспешную русскую речь», «Песнь о родной природе», Анатолия Ланщикова – «Осторожно – концепция», «Через правду характера…», Александра Байгушева – «Силуэт идеологического противника», Сергея Семанова, Дмитрия Жукова, Андрея Сахарова… Давние друзья, но такие близкие и дорогие, как будто снова поговорил с ними о самом заветном, любимом – о России, исторической памяти, русском национальном характере.
Но тут произошло событие чрезвычайной важности: в «Новом мире» (1969, ‹ 4) была опубликована статья Александра Дементьева «О традициях к народности». Автор резко обрушивался на позицию журнала «Молодая гвардия», упоминая и отдельные статьи, в которых с любовью говорилось о России и русском национальном характере. Я позвонил Михаилу Лобанову, Виктору Чалмаеву, Николаю Сергованцеву и другим с просьбой дать свои замечания о статье А. Дементьева. Согласовали, перепечатали, показали Анатолию Никонову и Анатолию Иванову, которые тут же поехали к Анатолию Софронову, в «Огонёк».
Письмо под громким и точным названием «Против чего выступает «Новый мир»?» было опубликовано в «Огоньке» (1969, ‹ 36), оно вошло в историю русской литературы как «Письмо одиннадцати».
Конечно, наше «Письмо» было тоньше, глубже, без грубого социологизма и неточностей, но – напечатано, ничего не поделаешь... После этого Николай Шундик, главный редактор «Волги», признался, что не может напечатать мою статью «Два мира Михаила Булгакова»: набрал, переносил из номера в номер, но обком, цензура, университетская общественность против публикации. Я тут же с согласия Анатолия Иванова направил статью в набор в очередной номер журнала в надежде, что своя рука – владыка. Вскоре Анатолий Никонов сказал мне, что его вызывают в цензуру по поводу моей статьи о Булгакове.
– Возьмите меня с собой, я им докажу, что Михаил Булгаков – русский патриот, а не внутренний эмигрант, как утверждают. Ведь в марте «Огонёк» напечатал мою статью «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных», я дважды был в ЦК, дважды подробно говорил о Булгакове с Иваном Петровичем Кириченко, наконец-то напечатали.
– Нельзя, Виктор Васильевич. Они не снимают, они только обратят внимание на несвоевременность такой-то публикации, а снимать-то буду я, редколлегия…
Вернулся Никонов из Главлита – туча тучей.
– Сняли, – просто сказал он. – Ищи замену.
В начале 1970 года уже чувствовалось что-то неладное: атмосфера сгущалась… Придирки цензуры, выговоры ЦК ВЛКСМ следовали один за другим. Работать стало невмоготу, а критика раздавалась со многих сторон: не говоря уже о критических статьях в газетах и журналах, порой и на партийных собраниях жёстко прорабатывались материалы из «Молодой гвардии». Даже журнал «Коммунист» выразил удивление, что в нашем издании много раз упоминаются Сергий Радонежский, другие святые люди, разрушенные исторические памятники...
И всё-таки темы Родины, русских национальных чувств, национальных ценностей и памятников старины постоянно звучали на наших страницах. В статье кандидата исторических наук А.Н. Сахарова, ныне члена-корреспондента РАН, «История истинная и мнимая» (1970, ‹ 3) привлечён обширный материал, но больше всего полемика обращена против статей журнала «Новый мир», где были сосредоточены самые сомнительные версии русской истории. А.Н. Сахаров написал статью как продолжение разговора М.А. Алпатова, начатого в «Письме историка писателю» («МГ», 1969, ‹ 9). Автор полемизирует с А. Формозовым («Новый мир», 1969, ‹ 4), который выразил взгляды историков и литераторов, увидевших «главное назначение истории лишь в разоблачении мерзостей феодально-крепостнического прошлого России», а также – с Н. Крамовым, который в статье «В поисках сущности» («Новый мир», 1969, ‹ 8), посвящённой А. Платонову, «видит русскую историю первой четверти XVIII века лишь сквозь свист кнута и насилие над личностью». «И нет в отечественной истории ни одного просвета» – вот один из выводов А.Н. Сахарова в полемике с критиками «Нового мира».
В то время, да и сейчас часто говорят, что «Молодая гвардия» воевала против
А. Твардовского. Нет, мы ему сочувствовали: он оказывался беспомощным на длительное время, журнал вели другие люди.
Наконец в октябре 1970 года «Молодая гвардия» предстала перед Секретариатом ЦК КПСС. Отчёт Анатолия Никонова заслушали Брежнев, Суслов и другие партийные руководители. Решение было суровым – Никонова и Петелина обвинили во всяческих «грехах». Никонова перевести главным редактором журнала «Вокруг света», а Петелина – временно главным редактором журнала «Славянофильство», подвёл убийственный итог обсуждению всезнающий Суслов.
Вскоре пришёл новый редактор – Феликс Овчаренко, инструктор ЦК КПСС: ему поручили «выправить» линию журнала, сделать его по-настоящему советским. Через несколько недель все материалы, которые я подписывал в набор, оказались у него, в очередной номер они просто не шли. Я один раз спросил, второй…
– Виктор Васильевич, – сказал Феликс Овчаренко, – вы разве не знаете, что два отдела ЦК КПСС, отдел пропаганды и отдел культуры, обеспокоены, что вы по-прежнему возглавляете важнейший отдел, формирующий политику журнала, его направление… Вы ведь знаете решение ЦК КПСС о «Молодой гвардии»…
Я рассказал об этом разговоре Анатолию Иванову. Он был холоден, как будто не он был куратором отдела критики, а кто-то другой. Надо было готовить отступление, у меня ведь семья...
Горевал я недолго: в мае 1971 года Военное издательство заключило со мной договор на книгу «Михаил Шолохов», «Московский рабочий» – договор на книгу «Россия – любовь моя», а издательство «Молодая гвардия» – договор на книгу «Алексей Толстой» в серии «Жизнь замечательных людей».
Получив такую поддержку друзей-единомышленников, я смело пошёл к Феликсу Овчаренко и попросил дать мне отпуск.
– Только после того, как вы напишете заявление об уходе по собственному желанию.
Я тут же написал заявление об уходе, потом – об отпуске на два месяца.
И укатил в любимый Коктебель. Теннис, море, Олег Михайлов, с которым в то время крепко дружили, любимая работа – всё это быстро залечило мои раны, но обида до сих пор жива в душе.
Месяца через четыре Феликс Овчаренко заболел, а в октябре умер от рака... Анатолий Иванов стал главным редактором. Через год журнал «Молодая гвардия» широко праздновал своё 50-летие, получил орден...
*Данная статья впервые была опубликована в ЛГ под заголовком «Противостояние». 2007, №32.
