Геннадий РЯЗАНЦЕВ-СЕДОГИН. Мир как единое
Космос народной жизни в публицистике Анатолия Байбородина
«Памятники собирают народное сознание».
Геннадий Рязанцев-Седогин
Сложность, или, точнее сказать, свыше данная богатая природа человека, говорит о божественном присутствии в ней некой печати. Человек носит на себе начатки всей вселенной, он соотносится с ней и логосы всего бытия находят в нём своё отражение. Поэтому святитель Василий Великий говорит: «Нет нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в себе самом, как в малом каком мире ты усмотришь великую премудрость своего Создателя».
В другом месте святитель Василий Великий прямо говорит, что «Душа есть подобие неба, так как в ней обитает Господь; плоть же составлена из земли, и в ней обитают смертные люди и бессловесные животные».
А раз есть смертные люди, по Василию Великому, стоящие в одном ряду с бессловесными животными, то значит есть и бессмертные! Из этого утверждения видно, что образ Божий в человеке не есть субстанциональное качество, что-то заложенное и уже готовое в дивном складе человека. Это есть как раз задача, необходимость, через сложную работу над собой раскрыть своё творческое бытие.
Анатолий Байбородин говорит в книге «Сокровища Сибири»: «Величайший художник всех времён и народов пишет гениальный пейзаж – река, приречная поляна в разноцветье-разнотравье, а за рекой в сизой дымке таёжные хребты, увенчанные облаками, а выше – синь небесная, – запечатлеет сие живописец, но лишь робко коснётся душой и живописным даром таинства природы; природа же – Творение Божие, будучи во сто крат гениальнее самого гениального рукотворного пейзажа, – останется не вмещающей в земную душу, неизъяснимой тайной. Вот и двухтысячелетняя русская народная суть, крестьянская языковая стихия, воплощённая в устном поэтическом, прозаическом слове – в эпосе, в былине и песне, в житийном мифе и заговорной молитовке, причитании и сказке, бывальщине и быличке, в кружевном речении, в пословице и поговорке, – всегда будет неизмеримо гениальнее самой гениальной стилистики самого великого книжного поэта. Как беспомощны краски перед природой – бедные и бледные, так и бессильно книжное слово перед исконным крестьянским – серое и квёлое. …Писатель Борис Шергин с грустью воздыхал: «Русское слово в книге молчит… Напоминает ли нам о цветущих лугах засушенные меж бумажных листов цветы?».
Любовное и почтительное отношение к человеку, светлый взгляд на его вечное прославленное состояние и вообще на его высокое назначение характерно для Анатолия Байбородина. Он концентрирует внимание современной литературы на теме народной жизни, разумности человеческой природы, о божественном происхождении души человека и о его конечной судьбе. К сожалению, этот символический реализм, как особое мировосприятие свойственное творчеству Анатолия Байбородина, медленно принимается и усваивается современными писателями. Это мировоззрение раскрывается, опираясь на опыт народной жизни, которая органично живёт внутри писателя своими заветными идеалами и созерцаниями, классической русской литературы, как современной так и литературы девятнадцатого века, – совершенное и абсолютное откровение о мире, как Всеедином Целом, как о мировой гармонии, объединяемой и охватываемой Любовью.
Голос народа, голос Божий! В творчестве писателя этот божественный прекрасный народный космос, пронизанный лучами Божества, логосами, отражающими Божественный Логос, отражается в каждой части мироздания, в каждой капле этого мира, отражается весь, повторяется бесчисленное количество раз, воспринимается логосами человеческими, ему сообразными и объединёнными тоже силой любви. Особенное и чудное видение, которое можно охарактеризовать как космическое общее дело. Всё живое сливается в едином хоре оды «К радости».
«…Образный, пословично-поговорочный язык русского крестьянства, воплощённый в обыденной речи, в устной, а случалось, и книжной, прозе и поэзии, бытовал не ради самоценности языка, не ради пустомельного краснобайства, но из русского любомудрия да ради зримого и впечатляющего выражения народной жизни. Ведь и Сын Божий, и святые отцы поучали притчевым, по-крестьянски послловичным, природно образным языком лишь ради благолепного и украсного воплощения в слове любви к Царю Небесному, к брату и сестре во Христе. Образная речь – мудра, – далее пишет Анатолий Байбородин, – во всякой фразе мыслеёмка: вот немудрящая пословица «не отвалится голова, так вырастут волоса» – не для красного же словца эдак речено, а чтобы в одну образную фразу вместить горнюю мудрость смиренного и безунывного земного жития. В «тёмном забитом» деревенском народе говаривали: «Своя воля страшнее неволи» – здесь в четырёх словах великий богословский трактат о языческой воле в самости заключённой, что по грани вседозволенности, и христианкой воле, где даже раб галерный в душе волен, ибо он раб Божий… Пословица сия – воистину проповедь, достойная боговдохновенного священника…В народе также говаривали: вольный – про скверное, непослушное чадо; за волю взялась, взялся – про девку либо парня, кои сломя голову кинулись во все тяжкие… Воля мирская – воля искус лукавого…».
Хрестоматийный взгляд привык говорить о человеке, как о «микрокосме», но у Анатолия Байбородина, который в акте творческого познания «вскрывает» этот мир, в символико-реалистическом восприятии человека и мира, это слово приобретает настоящий смысл. Всматриваясь в человека, Анатолий Байбородин видит в нём весь мир, всё мировое Целое, всё премирное, добытийственное, и проникает в то, что доступно художественности человеческого умозрения. Его не интересует натуралистическая психология всех времён от древних философов до школьных психологов наших дней. Писатель не придаёт этому никакого значения. Не вопросы памяти, внимания, восприятие, ассоциаций и прочее, волнуют его, он в движении своих мыслей, исследует подлинное устроение человека, которое может быть воспринято только символически-реалистично. Это тот особый язык небесных откровений, который воспринимается не школьно, не теоретически, а внутренним ощущением, «онтологическим катарсисом» ума и души. (Вспомним слова Д.С. Лихачёва. Он говорил, что сказки Пушкина влияют на душу ребёнка так, как вся педагогика вместе взятая). Это художественный язык, понятный только людям наделённым талантом прозрения, которые за видимыми вещами, видят присутствие мира иррационального, бессмертного, Мира, говорящего о иной действительности, отражением которой в нашей народной душе и природе являют феномены детской психологии наделённой идеалистическим сознанием.
В высшем же смысле творчество Анатолия Байбородина заключается в том, чтобы «вскрывать» эту жизнь, возвещая читателям о её неизмеримых глубинах. Святитель Григорий Палама прямо об этом говорит, словно определяя возвышенную задачу для человека обладающего даром писателя: «Разумная природа человека пришла в бытие, чтобы богатство божественных благ не осталась втуне».
Разрешение этой сверхзадачи будет средством для внутреннего приближения к Богу и является одним из методов богопознания. Оно помогает внутреннему духовному опыту. Ибо человек остаётся криптограммой, которую рациональному сознанию не дано расшифровать… Художественное слово Анатолия Байбородина созидает живое существо, в котором приведены в единство невидимая и видимая природы. Творит некоторый второй мир, в малом великий…
В литературных произведениях писателя Анатолия Байбородина, в художественной, публицистической, этнографической форме сформулированы духовно-нравственные ценности и устремления русского народа, все ещё, поразительным образом, проявляемые в живой жизни особенно в Сибири. Это всё те же неизменные вековые народные идеалы, запечатлённые в лучших сочинениях великих русских писателей. Они выражались в определённых воззрениях, которые никогда не покидали живую душу народа: цель жизни – стремление к спасению души и обретение вожделенного Божьего Царства; рассматривание жизни, как подготовки к жизни вечной, бессмертной, нетленной; через преображение личности, а через личность,– в общем делании,– преображение и всего народа.
Книги «Сокровища Сибири» и «Слово о роде и народе» крепко стоят на столбовой дороге русской классической литературы, где путеводными вёрстами возвышаются великаны – Сергей Тимофеевич Аксаков и его сыновья Константин Сергеевич и Иван Сергеевич, Аполлон Александрович Григорьев, братья Киреевские – Иван Васильевич и Пётр Васильевич, Фёдор Михайлович Достоевский, Юрий Фёдорович Самарин, Степан Петрович Шевырёв, Николай Семёнович Лесков другие, вынесшие на плечах своих всю печаль, все страдания, и все лучшие созерцания и идеалы народа русского.
Столбовая дорога русской литературы заключается в отражении духовной борьбы добра и зла, в которой русскому народу-богоносцу противостоят все силы мирового зла.
Столпом и утверждением истины для русского человека, на протяжении многих веков, являлась православная церковь, как единое мировоззрение. «Да единомыслием исповемы…»
Исследователи русской литературы неоднократно подчёркивали, что именно в православии заключается главная особенность нашей литературы: «…Православие на протяжении веков так воспитывало русского человека, так учило его осмысливать своё бытие, что он, даже видимо порывая с верой, не мог до конца отрешиться от православного миросозерцания».
Следует добавить к данному высказыванию, что несомненно и следующее утверждение: русская душа живёт в языке народа, языке, который был создан святыми Равноапостольными Кириллом и Мефодием для выражения Слова Божьего славянским народам, которые, кстати сказать, продолжают хранить святое Православие.
Попытки осмысления данного утверждения приводят к идее обоснования особого литературного направления, называемого «духовным реализмом», главная задача которого – отразить «реальность присутствия Бога в мире».
Подражание западной цивилизации, которая имеет тупиковый характер в своём внешнем развитии, и представителей её в России в области литературы и, особенно, актуального искусства, рано или поздно приведут, а может быть, уже привели к разрушению государства и гибели многих плодов тысячелетнего труда русского народа.
Вселяет надежду русский писатель Анатолий Байбородин, который в кажущейся простоте, той простоте, о которой многие писатели только мечтают и к которой стремятся в своём творчестве, находясь эмоциональной памятью и душой в стихии народной жизни, из которой он вышел, и народного языка, способен к непосредственному творчеству, без присутствия личного эгоизма, изображать глубины народной жизни.
Как важно это сейчас объяснить российской молодёжи, которая во все времена жаждет своих кумиров, (потому что в молодости это вполне естественно), что западничество – это духовное беспутье, приводящее человека к безбожию и зияющей бездне дьявольской пустоты…
Но объяснить не риторически, занудными сентенциями, а единственным способом, – через создание в творчестве подлинных, живых литературных произведений, чтобы победил живой, внутренний человек, вышедший из недр народной жизни.
От народа же получали русские писатели и такой великий дар, как язык.
В книге «Слово о роде и народе», Анатолий Байбородин пишет: «Читая лекции отечественной истории в наших учебных заведениях, преподаватели этого предмета мало говорят об обычаях и образе жизни наших предков, почему бытовая сторона нашего народа в своём прошлом почти потеряна для нас». Знаменитый писатель-этнограф Михатл Забылин писал сие более века назад, когда в крестьянстве цвела и красовалась двухтысячелетняя обрядовая этика-эстетика, а уж что говорить о нынешней поре, когда русскость в народе истреблена западным варварством». (А. Байбородин «Слово о роде и народе).
«Язык – народ, в нашем языке это синонимы, и какая в этом богатая и глубокая мысль!» – писал Достоевский. Говоря о том, что в высших классах русского общества «уже перестают родиться с живым русским языком», Достоевский заключает: «Живой же язык явится у нас не раньше, как когда мы совсем соединимся с народом». Высмеивая моду «высших классов» воспитывать своих детей на французском языке, отрывать их от родного, русского языка, Достоевский говорит: «Не высшую жизнь, на глубину мысли заимствованного, чужого языка не достанет именно потому, что он нам всё-таки будет оставаться чужим; для этого нужен язык родной, с которым, так сказать, родятся». Достоевский даже усматривает счастье мыслящего человека в зависимость от того, насколько глубоко овладел он родным языком, «чтобы организовать в нём всю глубину своей мысли и своих душевных запросов».
Писатель Анатолий Байбородин с непосредственной простотой черпает жемчужины из живой стихии народного языка, который так органично и непосредственно живёт в его русской, широкой натуре. Это состояние живости языка, передаётся во всем о чём он пишет, но особенно, когда он создаёт героя, цельность личности которого возникает из самой почвы народной жизни, питается соками этой почвы, вырастая в носителя не только живого народного языка, но в выразителя чаяний и устремлений народа в поиске нравственного идеала.
Встаёт перед глазами великая история нашего народа при освоении и заселении Сибири. Только трудолюбивый, сильный народ мог выживать в суровых условиях сибирской тайги и жестокой, но необыкновенно живучей, выносливой и красивой природы. Однажды увидев эту красоту, человек добровольно и навсегда соглашается жить с ней.
Это созерцательное отношение к красоте природы, в творении которой просматривается величие Творца, её первозданность и целомудрие, заставляет русского человека, через опыты жизни, относиться к ней с бережным состраданием. А сама суровая жизнь, особенно в зимние периоды, когда температура понижается до сорока градусов, учит человека собиранию и сохранению жизни.
В своё время Виссарион Григорьевич Белинский воскликнул: «Социальность или смерть!»,– в этих словах великого литературного критика, по существу, весь смысл русской литературы! А проблема истинных социально-культурных ценностей в русской литературе – очень глубокая и актуальная проблема. Ещё Достоевский говорил о Некрасове, «как поэте и как гражданине»:
«Народ был настоящею внутреннею потребностью его не для одних стихов».
Можно сказать, что в русской литературе, начиная со времён Пушкина, всегда наряду с литературой подлинной, органично связанной с духом народа, с нравственными запросами общества, существовала имитация литературы, державшаяся на популярности «просвещённой» публики, которую великий русский поэт называл «чернью».
Высокие свойства народного характера всегда являлись опорой в мучительных жизненных исканиях великих русских писателей. Как никакая другая литература в мире, русская литература 19 и 20 веков отличалась нравственной чуткостью, правдоискательством, Богоискательством и это её качество объяснялось прежде всего близостью к народу. Как к высшему авторитету в нравственных вопросах великие русские писатели прибегали к народным представлениям о добре и зле и это объединяло их творчество! Мы помним из полемики славянофилов и западников, как остра была проблема «интеллигенции и народа», ставшая в этой острой полемике стержневой в раздумьях писателей и, ни больше ни меньше, судьба России решалась с глубоким сочувствием к народным идеалам.
В творчестве Анатолия Байбородина вновь возникает пристальный взгляд сквозь смутное современное время на почти забытые и утраченные в литературе, народные идеалы и характеры.
Человек – микрокосм. А это значит что он есть сосредоточие и связь всех вещей и явлений, то есть, что ему дано быть соотносительным всему миру, почему он и может познавать смысл всех вещей. Это в свою очередь предполагает понимание всего мира, как гигантского органического целого, живущего своей всеединой жизнью. Люди в этом целом суть центры, соединительным звеном которых, или лучше средоточием этой связи является слово в человеке, как отображение Слова Небесного, Единого, Предвечного.
Святитель Григорий Богослов упоминая в своем надгробном слове святителю Василию Его «Шестоднев», говорит: «тогда я беседую с Творцом и постигаю логосы творения». Благодаря этим всажденным в природу и во все сущее логосам и Сам божественный Логос связан со всем миром. «Не погрешит тот, кто скажет, что Сын именуется, как соприсносущий всему сущему. Ибо что же держится не Словом?» Поэтому «вникая в логосы тварей», святитель Григорий замечательно описывает «весь этот мир, небо, землю, море, эту великую и преславную книгу Божию», в которой открывается самим безмолвием проповедуемый Бог. Этот мир, гармоническое целое, покоящееся на любви и согласии, «мире с самим собою, не выступая из пределов своей природы, доколе в нем ни одно существо не восстает против другого и не разбивает тех уз любви, которыми все связало Художническое – Творческое Слово». Мир таким образом, свидетельствует о Творце этими вложенными причинами, говоря нам о Первопричине и этими смыслами, логосами свидетельствуя о Логосе.
Духовное отношение писателя Анатолия Байбородина, основанное на глубинных представления о жизни русского народа, в котором таились и таятся огромные нравственно-эстетические ценности. Я не берусь идеализировать ни старую, ни новую деревню, в ней было всё, и хорошее и худое. Но была и сила нравственного идеала, добрые обычаи гостеприимства, сердечное, соборное участие в чужой беде и взаимопомощь. Была и есть сдержанность душевных связей с природой, с землёй, которые порождали и порождают народную философию; и художественность самого быта (то есть бытия, самой жизни), которая выражалась, конечно в искусстве постройки крестьянской избы и украшение её символическими предметами, связывающими человека с небом.
Эти две книги писателя, которые мы разбираем, являются подлинной энциклопедией русской народной жизни. Это чрезвычайно важные издания в литературном и культурном пространстве современной России, потому что космос народной жизни начинает утрачивать своё существование. А между тем, большие города, которые живут так, как будто народа не существует, являются только кораблями в океане русских сёл и деревень. В моей области числится 1100 поселений и в них продолжают жить русские люди в своих глубинах всё ещё хранящие заветные идеалы и созерцания…
Эти две книги писателя мне представляются словесными памятниками. А памятники собирают народное сознание. При всеобщей раздробленности и отсутствия единого, глубинного миросозерцания – это чрезвычайно нужные работы. Они важны ещё и по следующему соображению: если всмотреться глубоко в культуру любого народа, населяющего Землю, и погрузиться в существо её, то можно увидеть общий для всех народов единый нравственный императив! А подлинные произведения искусства народа как раз и выражают это утверждение. Поэтому, погружение в национальные искусства других народов так важны, они говорят нам о некой общности, которая невидимо соединяет народы! А наша Отечественная письменность есть неприкосновенная сокровищница предания. Ибо предание есть жизнь…
Мы должны вернуться в лоно национальной культуры и заветных созерцаний нашего мудрого, умного народа. И нашу ментальность ничто не может уничтожить, пока жив русский язык, хранящий программы и коды национального сознания, а говоря проще – являющийся бессмертной душой русского народа…
«Выскажу убеждение своё прямо: словесная речь человека – это дар Божий, откровение: доколе человек живёт в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашёл, она проста, пряма и сильна; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничается, речь эта принимает более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение» – так полагал великий труженик русской речи Владимир Даль. (А. Байбородин «Сокровища Сибири»).
Об авторе
Геннадий Рязанцев-Седогин – поэт, прозаик и литературный критик. Член Союза писателей России, Действительный член Академии Российской словесности, лауреат многих Литературных Международных и Всероссийских премий, среди них: Святого Благоверного князя Александра Невского, Ивана Бунина, Ярослава Смелякова, Николая Лескова, Алексея Липецкого, Евгения Замятина и других. Обладатель двух «Золотых Дипломов» Международного Славянского Литературного Форума «Золотой Витязь», конкурса изданий «Просвещение через книгу» и Большой серебряной медали Николая Гумилёва. Книги переведены и изданы в Германии и Болгарии.
