Елена ПУСТОВОЙТОВА. На земле Бориса Французова
Илл.: Французов Борис Фёдорович (1940-1993). «Ожидающая». 1984.
Для меня она началась как-то неожиданно, словно я среди прочих дел на мгновение остановилась, чтобы внимательно глянуть по сторонам... На высоком небе громоздились облака, прикрывая тропинку к небесному Раю. Там, где облака целовались с землёй, тонкая полоска леса. И такая даль-дальняя русского поля с редкими зелёными, ветвистыми стражами, стерегущими этот покой... Хотя, почему зелёными? Офорт совсем не предполагает цвета. А цвет был. Насыщенный, доносящий колебание воздуха над летней луговиной, и даже запах трав тоже был – вот это и была земля Бориса Французова, точнее, моя с ней первая встреча: Борис Французов. «Летние облака». И вслед «облакам» – как открытие, офорт за офортом на стенах его мемориальной мастерской, что на Спасской, в доме номер 2, во Владимире.
Тогда, на выставке этюдов «Притяжение Зауечья» принимали участие хорошо известные во Владимире мастера: Михаил Кочешков, Владимир Нилов, Юрий Ткачёв. Но к корню владимирской школы графики, сформировавшемуся вокруг Бориса Французова ещё с середины восьмидесятых, принадлежат и кандидат искусствоведения, художник Виктор Калашников, художники Юрий Мокшин, Андрей Мочалин, Алексей Солодилов, Жанна Кадыльская, Михаил Кочешков, Ольга Ратникова, Дмитрий Холин, Валентина Гилазутдиновой, Анна Бурмистрова, Виктор Бычков и ещё им вслед идут имена тех, кто живёт сегодня на «земле Французова», хотя самого её хозяина нет с нами уже три десятка лет.
Первый пленэр на родине Бориса Французова, камешковской земле, прошел еще в 2013 году – его вдохновителем и духовным руководителем была вдова художника Юлия Николаевна Французова. Она и предложила провести пленэр в Давыдово, отчего и название своё он получил «По Бородинским местам». Тогда же родилась и мысль о том, чтобы пленэр стал традиционным. Благодатные для творчества места, прекрасный первый опыт серьезного художественного их освоения показали, что сила земли питает души художников, давая волю кисти.
Удивительное открытие состоялась на первом пленэре, носящем имя знаменитого владимирского графика, пленэре, в котором сам он уже участвовать не мог, но который был его, Французова, продолжением, не только потому, что состоялся на его родной земле, но еще больше потому, что вот уже десять лет русская живопись прирастает дарами от сокровенных уголков этой земли, открытыми и положенными на холст, картон или бумагу владимирскими мастерами живописи.
Как хотите это понимайте, но даже привычный вашему глазу пейзаж, положенный краской на холст или бумагу, словно впитывает внутренний мир, представления о красоте, философию бытия самого художника. Потому живопись и обретает гораздо больший, чем личностный, смысл, обнаруживает глубину в переживании вида знакомой колокольни за прогнувшимся хребтом кровли у старенькой избы или в пролившимся над полем дожде, в развилке дорог, уводящих в русское поле. Отзовётся душа – значит родственный душевный настрой есть и у автора, и зрителя. Это и есть тайна, которая теперь вас связывает.
От Давыдово до Давыдово промелькнули девять лет, пленэр состоялся там же, где великий русский композитор создавал свою оперу «Князь Игорь». Как бородинский гимн любви к Родине воспринимается сегодня и творчество самого Бориса Французова, и художников, продолжающих традицию славить землю, на которой мы живём. В этом смысл философии, спасающей нашу духовность в переломный для России век.
Конечно, всё это очень лично, но в том и сила владимирских художников, помогающих нам открыть общность наших личных чувств, чтобы сплести их в чувство любви к своему краю, к Родине. Мне почему-то думается, что именно это имел в виду Борис Французов, говоря: «Я хочу, чтобы глядя на мои офорты с полынью, прочей травой зритель чувствовал то же, что и я. Это называют духовным переживанием». Сам Борис Французов при всём этом – при полыни, пейзажах и «прочей травы» – оставался остро социальным художником. Вспомните его «Доски», за забором из которых в небо упираются и колокольня храма, и дымящие трубы. А его «Лето»? А «Ожидающая» – чья-то мать, жена, сестра, замершая при дороге, вдоль которой по столбам тревожно гудят провода? А его пронзительный до снежного хруста под ногой «Зимний сад»?
Я сверяю свои впечатления с тем, что думает о художнике профессионал, член Союза художников и доцент кафедры искусствоведения Российского госуниверситета имени А.Н. Косыгина Виктор Калашников: «Французов определил новый этап в концепции развития современной графики, придав образной структуре своих офортов сложность и много мерность крупных станковых картин. В это проявилась объективная логика развития искусства, ищущего актуальные ответы на запросы быстро меняющегося времени. Вместе с тем, творчество Французова глубоко традиционно и в смысле опоры на классическое понимание изобразительной трактовки формы и пространства, и в силу того, что базировалось оно на незыблемых основах национальной культуры». Полней и точнее мне не сказать. Но то, что творчество Бориса Французова продолжает согревать всё новых последователей, ещё одна французовская грань.
Возьмите тот же пленэр в Давыдово. За десять жарких дней, под присмотром любопытных давыдовцев, четырнадцать мастеров кисти создали больше полутора сотен работ – такова творческая сила пленэра. Мозаика его впечатлений становится для художников заделом для творческой работы на целый год, и это есть главный итог каждого французовского пленэра. Как вспоминает главный вдохновитель и этого, и всех прежних праздников живописи на камешковской земле, Юлия Французова, «радость, которую испытываешь, когда проходит пленэр, передать словами очень трудно. И я это же вижу сейчас: ваши глаза, ваши лица, ваши улыбки – всё это для художников дорогого стоит».
Закрытие десятого, юбилейного пленэра во Второво, в десяти километрах от которого начал свой жизненный и творческий путь знаменитый владимирский график, давший России новый жанр – графическую картину, по силе впечатления, по тонкости переживаемого при этом чувства не уступающую полотнам, написанным маслом, пастелью, акварелью... Борис Французов оставил нам более трёх тысяч работ гуашью, акварелью, пастелью, маслом. Плюс рисунок, линогравюра, экслибрис. Но главное его наследие – офорт. В истории искусства Французов и остался непревзойдённым его мастером, создателем графической картины – полного, цельного, законченного произведения изобразительного искусства со своими темой, героями, сюжетом, всеми композиционными средствами, которые заставляют задуматься о гармонии русского мира.
Борис Французов был верен Зауечью, где в доме деда провел детство, нешумной речке Уечке с камышами по берегам, полю с копнами сена, лесу, укрывающему горизонт, и облакам, несущим по небу его признание в любви к своей Родине – редкое по цельности и чистоте. Эта любовь вдохновляла и его, и тех художников, кто работал рядом...
Я помню, у Юлии Николаевны есть мечта. Замечательно, если бы у пленэра, этого праздника владимирских живописцев, появилось собственное «давыдово» или «второво», «переделкино», если хотите – Дом творчества, где они сами были бы хозяева, где их творческий союз свил бы себе гнездо. И, конечно, хотелось бы, чтобы эта мечта осуществилась в небольшой деревне за речкой Уечка, над которой плывут через русские дали французовские облака.
