Василий ФЁДОРОВ. Сердце друга
(1918 - 2018)
СОВЕСТЬ
Упадет голова –
Не на плаху, –
На стол упадет,
И уже зашумят,
Загалдят,
Завздыхают:
Дескать, этот устал,
Он уже не дойдет...
Между тем
Голова отдыхает.
В темноте головы моей
Тихая всходит луна,
Всходит, светит она,
Как волшебное око.
Вот и ночь сметена,
Вот и жизнь мне видна,
А по ней
Голубая дорога.
И по той, голубой,
Как бывало, спешит налегке,
Пыль метя подолом,
Пригибая березки,
Моя мама...
О, мама! –
В мужском пиджаке,
Что когда-то старшой
Посылал ей из Томска.
Через тысячи верст,
Через реки, откосы и рвы
Моя мама идет,
Из могилы восставши,
До Москвы,
До косматой моей головы,
Под веселый шумок
На ладони упавшей.
Моя мама идет
Приласкать,
Поругать,
Ободрить,
Прошуметь надо мной
Вековыми лесами.
Только мама
Не может уже говорить,
Мама что-то кричит мне
Большими глазами.
Что ты, мама?!
Зачем ты надела
Тот старый пиджак?
Ах, не то говорю!
Раз из тьмы непроглядной
Вышла ты,
Значит, делаю что-то не так,
Значит, что-то
Со мною неладно.
Счастья нет.
Да и что оно!
Мне бы хватило его,
Порасчетливей будь я
Да будь терпеливей.
Горько мне оттого,
Что еще никого
На земле я
Не сделал счастливей.
Никого!
Ни тебя
За большую твою доброту,
И не тех, что любил я
Любовью земною,
И не тех, что несли мне
Свою красоту,
И не ту, что мне стала женою.
Никого!
А ведь сердце
Веселое миру я нес
И душой не кривил
И ходил только прямо.
Ну, а если я мир
Не избавил от слез,
Не избавил родных,
То зачем же я,
Мама?..
А стихи!..
Что стихи?!
Нынче многие пишут стихи,
Пишут слишком легко,
Пишут слишком уж складно.
Слышишь, мама,
В Сибири поют петухи,
А тебе далеко
Возвращаться обратно.
Упадет голова –
Не на плаху, –
На тихую грусть.
И пока отшумят,
Отгалдят,
Отвздыхают –
Нагрущусь,
Настыжусь,
Во весь рост поднимусь,
Отряхнусь
И опять зашагаю!
1963
К СТИХАМ
Не радуясь
Высокому родству,
Смотрю я с болью
На поэмы эти.
Так смотрит мать,
Когда в семье растут
Большой любви
Глухонемые дети.
Не знаю,
Время ли тому виной,
Моя ли кровь,
Как знать,
Мое ли имя?
Вы научились
Говорить со мной,
Но, дети,
Надо ж говорить с другими.
Не избежать
Ни равнодушных глаз,
Ни строгих глаз,
Что видят все пороки.
Хорошие мои,
Быть может, вас
В чужой Душе
Задержат на пороге.
Не обижайтесь,
Добрый мир широк,
Не бойтесь
Ни дождя,
Ни зимней стужи.
Возьмите от меня
Терпенья впрок,
К другим идите
И стучитесь в Души.
ВТОРОЙ ОГОНЬ
Любовь горела,
А не тлела.
И все же, к радости моей,
Не до золы она сгорела,
Но, как береза,
До углей.
Она,
Ничем не оградима,
Перемежая страсть и гнев,
Вся изошла огнем и дымом
И вся распалась,
Почернев.
Погибла?
Нет.
Вернее прочих
Я знаю цену угольку
И каждый черный уголечек
В душе холодной берегу.
В моей душе,
Как в горне грубом,
Небесполезно им лежать.
Лишь только б огонек...
Да губы...
Да губы,
Чтобы подышать.
Не гибнут страсти.
Над враньем
Опять смеюсь.
Пусть не лукавят.
Любовь горит
Вторым огнем.
В таком огне
Железо плавят.
КОРШУН
Однажды
Обманул я коршуна,
На редкость резко просвистав,
И коршун закружил встревоженно,
Косые крылья распластав.
Сбивая с толку птицу дикую,
Ещё призывнее, как мог,
Стонал и плакал коршунихою
Нехитрый травяной манок.
С ответным криком,
Полным страстности,
В бесплодных поисках её,
В любви
Забывший об опасности,
Он падал на моё ружьё.
Оно
Навстречу было взброшено...
И всё ж я птицу не убил.
Любовь священна.
Даже коршуна
Не трону
В час его любви.
ДРУЖБА
Закон у дружбы
Был всегда суров.
Ни жалости не зная,
Ни боязни,
За фальшь и скуку
Стихотворных строк
Мы предаем друг друга
Страшной казни.
Солгавшего
Легко предостеречь
От злой беды,
Еще, быть может, дальней.
Мы — как мечи,
А создается меч
Меж молотом,
Огнем
И наковальней.
Все в дружбе есть:
Огонь, чтоб согревать,
И молот есть,
Взлетающий упруго,
И наковальня,
Чтобы поддержать
При дружеском ударе
Сердце друга.
Так будем же
Крепить себя в огне,
От дружеских ударов
Закаляться,
А в смертный час
Спиной к спине
Мы станем, друг,
И будем драться.
<1960-1961>
Слово о поэте Елены Мозжухиной
