Виталий ГУЛИЙ. Осудили, не читая
Расхожая фраза «не читал, но осуждаю», имеет советские корни. В конце пятидесятых годов прошлого века в великой стране под названием Советский Союз прошла очередная массовая кампания по осуждению романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». В едином негодующем порыве трудовые коллективы предприятий, учреждений, колхозов и совхозов по партийному указанию выражали свой протест против литературного текста, которого никто не видел и не читал. Роман был опубликован за границей, а на родине автора распространялся тайно и в рукописях. Тем не менее, это обстоятельство никого не смущало. Некоторые «ораторы» начинали или заканчивали свои выступления словами: «не читал, но осуждаю». Чем эта история закончилась – известно. Борис Пастернак стал лауреатом Нобелевской премии.
В современной России общество уже не берется широко и масштабно оценивать литературные труды. Не до этого ему сейчас. Выжить бы в условиях развивающегося капитализма. Да и рулевого (КПСС), который бы направлял и указывал правильный путь, нет. Считается, что живем мы в правовом государстве, где править должен закон.
Так-то оно так. Надо бы радоваться. Но не выходит. Все потому, что закон, сам по себе не работает. Он действует только в руках специально обученных людей – судей. Они вроде как независимые. По закону. Но не по жизни. Такая вот взаимосвязь получается. И никуда от нее не деться. Впрочем, по порядку.
8 ноября 2017 года судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда, под председательством судьи Ю.С. Иваненко, приняла решение о признании книги «Подножие российского Олимпа. Штрихи к портрету современного чиновника» экстремистской.
Сказать, что судебный вердикт был предсказуем для автора и его защиты, значит покривить душой. На самом деле, мы надеялись (получается, по наивности своей) на объективное разбирательство. Или, по крайней мере, на состязательность процесса. Такая надежда возникла после предыдущего заседания Мосгорсуда, который отменил аналогичное решение Хорошевского районного суда и взял рассмотрение дела в свои руки. Напомню, районный суд, даже не пригласив автора книги, за двадцать минут признал ее экстремистской. Конечно же, ни судья, ни прокурор саму книгу не читали. Думаю, что они ее даже не видели.
Хотелось верить, что их старшие (по статусу) коллеги за прошедшие полгода все же успели ознакомиться с «экстремистским» материалом.
К сожалению, автору не пришлось лично участвовать в процессе – ухаживал за тяжелобольной матерью. Мои интересы представляли адвокат Дагир Хасавов, а на общественных началах – давний соратник Валерий Ребров. Впрочем, последний присутствовал лишь в качестве наблюдателя. Очень ему хотелось посмотреть, как чинится правосудие. Сам он за многолетнюю жизнь с ним не сталкивался. Забегая вперед, скажу – лучше бы не ходил. Травмирован на всю оставшуюся жизнь.
В общем, их рассказ и, конечно же, полученный впоследствии протокол судебного заседания позволяют воспроизвести его полную картину и сделать определенные выводы. Самый назойливый из них – судебное решение было принято до начала процесса.
Чтобы не быть голословным процитирую такую фразу из апелляционного определения: «Изучив книгу… и сопоставив ее с выводами экспертизы, судебная коллегия приходит к выводу, что книга является экстремистской…».
Ну, не могли судьи не только изучить, но даже прочесть книгу, поскольку впервые увидели ее лишь на заседании. И то потому, что ее членам коллегии предоставил для обозрения адвокат. Судьи передавали книгу друг другу, с интересом листали, просили подарить. Адвокат отказал, поскольку это единственный экземпляр (остальные изъяты – спрашивайте у следователей) и он является вещественным доказательством.
Таким образом, утверждение, что книга была изучена, мягко говоря, не выдерживает критики. Казалось бы, в такой ситуации следует остановить заседание, перенести на другой срок с тем, чтобы ознакомиться с предметом обсуждения. Но председательствующая Ю.С.Иваненко без тени смущения продолжает процесс.
Адвокат предлагает суду принять в качестве доказательств новую книгу автора под названием «Гриф – «особо опасен». Хроника «арестованной» книги», где рассказывается обо всех уголовно-судебных перипетиях злосчастного произведения в авторских оценках и восприятии. Причем с весьма обширной доказательной базой. Прокурор возражает, суд его поддерживает, мол, не относится к делу. Что же тогда относится? Оказывается, относится заявление прокурора Москвы, который выступает от имени… неопределенного круга лиц. Почему неопределенного? Он вполне установлен следствием по уголовному делу против автора книги. Это Р. Хазанова – председатель исполкома Всемирного конгресса русскоязычного еврейства, Б. Шпигель – президент этого конгресса, А. Клишас – председатель Комитета по законодательству Совета Федерации, В. Матвиенко – спикер верхней палаты. С их подачи было возбуждено уголовное дело, материалы которого легли в основу прокурорского иска о признании книги экстремистской. Зачем прятаться за мутной формулировкой, чего бояться?
Кстати, пресловутое уголовное дело «зависло», более полугода валяется у следователя после того, как Мосгорсуд вернул его в прокуратуру для устранения нарушений УПК.
Сомнительное доказательство для гражданского суда. Тем не менее, оно принимается. Принимается также на веру заключение (опять взятое из уголовного дела) экспертизы. Хотя к ее выводам есть немало вопросов. Прежде всего, потому, что автор книги не участвовал в психолого-лингвистическом исследовании материала, не имел возможности оспорить далеко небесспорное заключение экспертов. Их оценка текста при всем желании не может считаться объективной. Тем более, когда для доказательства приводятся примеры, вырванные из контекста. Ну, прямо, как в известном анекдоте про ученого, который заявил в интервью, что все его суждения бессмысленны, если они вырваны из контекста. Заголовок в газете на следующий день: «Знаменитый ученый признался, что все его суждения бессмысленны!».
Между тем, согласно ч.ч. 2.3 ГПК РФ никакие доказательства не имеют установленной силы; суд оценивает относимость, допустимость, достоверность, достоверность каждого доказательства в отдельности. А также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.
Судебная коллегия, ссылаясь на это основополагающее правило правосудия, бессовестно его игнорирует и в своих заключениях даже превосходит выводы экспертов. Их (выводов) три. Причем второй из них явно вступает в противоречие с первым и третьим. Сравним. Вывод №1: «В тексте книги Гулий В.В. Подножие российского Олимпа. Штрихи к портрету современного чиновника… не содержится психологических и лингвистических признаков побуждения (в том числе в форме призыва) к совершению каких-либо действий. Вывод №2: «В тексте главы «Евреи во власти» книги… содержится совокупность психологических и лингвистических признаков возбуждения ненависти, вражды в отношении евреев как группы лиц, выделяемых по признаку национальной принадлежности. Вывод №3: «В тексте книги… не содержится психологических и лингвистических признаков унижения какой-либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к социальной группе.
Если бы имели дело с праведным судом, где соблюдаются состязательность и иные критерии объективной оценки дела, то судьи не отказались бы от исследования других книжных глав. Например, защита предложила суду изучить главу с говорящим названием «Спаситель Курил – русский еврей Верховский». В ней рассказывается о российском предпринимателе, крупном рыбопромышленнике, в недавнем прошлом сенаторе, благодаря усилиям которого (по мнению автора) поднялась экономика курильского острова Итуруп и тысячи людей могут жить достойно. И что же? Прокурор сразу же отверг это предложение, признав, что названную главу не читал. Разумеется, судьи его поддержали. Как говорилось выше, они тоже не читали.
И тут возникает странная, если не сказать парадоксальная, ситуация. В книге объемом 333 страницы лишь 17 страниц отводится размышлениям автора о российских евреях. Но не обо всех, а о тех, кто во власти. В небольшом тексте автор намеренно подчеркивает, что в нашей стране очень много людей этой национальности – достойных и знаменитых. Упомянутая выше глава о еврее-предпринимателе лишь одно из подтверждений. Тем не менее, экстремистским материалом признается вся книга целиком.
Откровенно говоря, я бы, наверное, скрепя сердце, согласился на изъятие из книги ее небольшой части, которая вызвала неоднозначные толкования. Бог с ней – она свое дело сделала, пусть пылится в архиве Минюста. Но всю книгу-то за что в «черный список» включать?
Как закон толкует понятие «экстремистские материалы»? А вот как (цитирую): «экстремистские материалы – предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности…».
В выводе №1 психолого-лингвистической экспертизы (напомню) совершенно четко сказано об отсутствии призывов к совершению каких-либо действий. Это факт, которым и должен руководствоваться суд. Другие заключения субъективны, как говорится, по определению. Но судебная коллегия пошла по весьма упрощенной процедуре. Потому и создалось впечатление, что решение было принято заранее. Не исключено, что на него повлияли имена высокопоставленных чиновников – персонажей книги, в том числе тех, кто инициировал возбуждение против автора уголовное дело.
И последнее. За последние полтора-два года судебных тяжб я насмотрелся на судей и следователей различных рангов. В основном это достаточно молодые люди. С одной стороны, это радует. Печалит и огорчает другое – легкость, граничащая с цинизмом, с которой они рассматривают серьезные дела и принимают решения, не видя за ними человека. О юридической подготовке не говорю, не моя компетенция. А вот по литературе (как бывший учитель) выше «неуда» никому бы не поставил.
Впереди еще две судебные тяжбы: кассационная в президиуме Мосгорсуда и надзорная в Верховном суде. В отношении первой инстанции иллюзий больше не питаем. Остается уповать на высшую – Верховный суд страны. Там, в основном, люди возрастные, имеющие и большой жизненный опыт, и многолетнюю судебную практику. Они, наверняка, не забыли советские процессы и не позволят развернуть правосудие назад в прошлое. Впрочем, уверенности в этом нет.
